– Рав, старина, с чего это ты стал бояться смелых и решительных действий? Вспомни-ка лучше, как ты лихо вывел на рынок живые бриллианты. Тогда ведь тоже по всей галактике пронесся горестный вопль миллионов ювелиров. Я сделаю так, что через неделю космический керамит не будет стоить ничего, зато акции всех тех компаний, которые, благодаря тебе уже сегодня производят субметалл, вызывающий такое недоверие у кораблестроителей, взлетят буквально до небес, так что и вы оба, старые пройдохи, и все наши добрые друзья на этом сможете неплохо заработать, ведь сейчас цены на керамит так лезут вверх, словно их снизу черти подталкивают. Джимми вовремя подоспел с этой программой информационного воздействия на рынок.

Харди, быстро сообразив в чем дело, взревел:

– Рав, снег падает, пора продавать!

Все захохотали, а Ньют, вложив в руки Рава футляр с инфокристаллом, веселым голосом добавил:

– А вот уран нужно срочно покупать, господин Макс.

На это Харди отреагировал радостным голосом:

– Вот черт, этот гад опять выиграл! Да, когда этому паразиту перестанет так везти. Он же меня разорит вчистую.

Глава ЧЕТВЕРТАЯ

От пограничной реки Торойи поднимался перламутрово-сизый, густой и какой-то осязаемо плотный туман. Зак Лугарш, босоногий и одетый в свои гастленовые солдатские штаны, поигрывая мускулистым обнаженным торсом сидел с удочкой у реки и сосредоточенно смотрел на поплавок. Ему на руку сел громадный, кровожадный и голодный хьюмеритский комар, но у него вышли кое-какие затруднения с протыканием кожи и Зак, полюбовавшись на мучения этого свирепого хищника, прихлопнул его, мысленно помянув недобрым словом Ракбета, из-за раздолбайства которого и развелась вся эта злобная нечисть, когда-то попортившая ему столько нервов и крови. Подумав о том, что им с Нейзом следовало бы натравить на комаров, которые достигали в длину сантиметра, имели способность летать абсолютно бесшумно и жалить даже сквозь гастлен, гейанских стрекоз, он снова обратил всё свое внимание на поплавок.

На глубине четырех метров, возле самого дна, под носом у Зака Лугарша в это время разыгралась целая трагикомедия. Из-за большого валуна высунул нос здоровенный сомяра и тупо таращился на аппетитную, большую лягушку, эдакий белый пузырь с ножками, лежавший на песке кверху брюхом. Он уже трижды просканировал этого усатого мерзавца вдоль и поперек, изучил все его куцые мыслишки и мог бы написать о нем целую монографию. Этот наглый тип, таращившийся из-за камня на его лягушку был, несомненно, голоден, но, почему-то, только смотрел на его аппетитную, ароматную, жирную пластиковую лягушку и не хотел позавтракать ею в свое удовольствие, чтобы, заодно, обеспечить завтраком Зака и Вирати. Увы, но он был никудышным рыбаком и потому никак не мог понять, что именно не устраивает сома в дорогой наживке, купленной в самом лучшем рыболовном магазине на Хельхоре аж за двести кредиток.

До этого дня он еще ни разу не мучался так долго, честно пытаясь выудить из реки свой завтрак. Вскоре Заку надоела эта занудная мутотень и он решительно потянул удочку на себя, чтобы отправиться домой и успеть приготовить Вирати завтрак из какого-нибудь более послушного мяса, которое не будет трепать ему нервы. Вот тут-то сом и бросился на лягушку, мигом проглотив её и большой, самозацепляющийся крючок, который моментально вцепился в его пасть изнутри и парализовал сома. Все остальное было уже даже не делом техники, а исключительно зависело от физической силы Зака, которой у него было с избытком, а также прочности снасти. Ну, с этим у нашего рыбака тоже все было в полном порядке и своей удочкой он мог вытащить из реки даже знаменитый паровоз Рава, утопи кто-нибудь его здесь.

Быстро вытащив трехметрового сома из воды, он в считанные доли секунды телепортом отделил его безмозглую голову от туловища, извлек из него хребет, все сомовые потроха и отделил плавники вместе с хвостом. Жирное мясо Зак оставил парить в воздухе над водой, а всё остальное немедленно отправил в свою новую лабораторию в клон-кювезу, чтобы уже сегодня, ближе к вечеру, снова выпустить сома в реку. Набивая сомовье брюхо мясом радужных креветок, которое Зак перекладывал гусиной печенкой и насыщал специями, он подумал о том, что, возможно, именно этого сома они съели на завтрак три дня назад. Тогда это полностью объясняло такое жгучее нежелание сома есть его лягушку, на которую ему выдали в охотничьем магазине гарантию на целых три года. Разжигая костер, который был заранее сложен на берегу, Зак Лугарш, не откладывая этого дела, телепортом повесил на плавник сома, потроха и кости которого уже стала обтягивать новая плоть, ярко-красную пластиковую бирку, после чего занялся приготовлением пищи.

Быстро превратив аккуратные чурбачки, нарубленные из специально выращенного для этих целей гастрономического хельхорского бука, в пышущие жаром угли, он подвесил сомовью тушу над очагом, почти на метр возвышающегося над травой и принялся священнодействовать. Пока фаршированный сом совершал плавные обороты вокруг своей оси, его тщательно выскобленную шкуру покрыл толстый слой густого желатина, растертого с яичным желтком и тщательно измельченным курдючным салом молодого барашка, в который были добавлены особые специи, придававшие будущей корочке изумительный золотистый цвет и неповторимый вкус. Сверху Зак непрерывно орошал эту пасту специальной эмульсией из хорошо выдержанного пальмового вина, оливкового масла и некоторой толики лимонного сока, тщательно следя за тем, чтобы пары пронизывали мясо насквозь.

Когда воскресное блюдо было готово, а это произошло уже через четверть часа, он быстро погасил угли, остудил их до нормальной температуры и стукнул пяткой по плоскому камню, едва заметному в траве. Хитроумный механизм тотчас укрыл угли прочной пленкой, перевернул очаг и убрал его в бережок так аккуратно, что было практически невозможно догадаться о том, что здесь был расположен филиал кухни Зака Лугарша. После этого блюдо было телепортом отправлено в столовую, где оно должно было остыть до нужной температуры в специальном мармите, а сам довольный рыболов телепортировался прямо в кровать. Вирати очень любила, когда он прижимался к ней пахнущий дымом и рекой. Перестав быть человеком-компьютером, эта девушка сделалась ужасной соней.

Еще толком не проснувшись, горячая со сна, словно свежеиспеченная булочка, она прижалась к прохладному телу своего возлюбленного и стала целовать его лицо не открывая глаз и сладко постанывая. Зеленая шкура тотчас послала их телам мощный импульс, но взаимное влечение и без того было таким огромным, что их уже не остановил бы даже катаклизм вселенского масштаба. Эта влюбленная пара сплелась в страстных объятьях и утро сразу же засияло для них тысячью радуг, словно они любили друг друга впервые. Хотя в них обоих уже не было ничего человеческого в биологическом смысле слова, любовь по-прежнему была для них все такой же, как и для любого другого мужчины и женщины. Правда, если раньше Вирати любила Зака только умом, то теперь она уже никак не могла противиться зову своего прекрасного и совершенного тела. Для Зака же все было ясно давным-давно ещё тогда, когда он впервые поцеловал её в этом самом замке.

Хотя Вирати сразу, буквально в первые же часы после своего преображения, ощутила все преимущества своего нового тела и того мозга-кристалла, которые она обрела благодаря настойчивости Зака, прошло добрых полгода прежде, чем она окончательно стала единым целым со своим телом. До какого-то времени она ещё чувствовала по инерции некоторую двойственность. Теперь всё стало совсем другим. Вирати Клиот, словно бы вернулась в пору своей юности и все сделалось для неё таким же свежим, ярким и наполненным счастьем, радостью и восторгом. Каждый новый день, каждый час и каждая минута были для неё теперь наполнены глубокими откровениями и новыми открытиями. Но самым главным для неё было то, что всему этому она научилась у своего нового возлюбленного, Зака Лугарша, который любил и берег её, словно величайшее сокровище, отдавал ей всего себя. Вот теперь она действительно была счастлива, как женщина.