Требуя от своих учеников вносить свои предложения резко и напористо, Ньют вместе с тем никогда не обещал им, что он будет относиться к этому с пониманием. Если кто-нибудь сморозит глупость, то он мог и вспылить, что, как правило, приводило к одному, – учитель пулей вылетал из-за своего стола верхом на кресле-антиграве и тотчас закатывал виновнику его гнева затрещину, если тот, конечно, не успевал нанести ему упреждающий удар в челюсть. Сделать это было довольно трудно, так все они были рассредоточены по всему просторному кабинету, а их низкие, глубокие кресла лишали их маневра. Так что Ньют был в куда более выгодном положении. Мартин Перье, на всякий случай, сгруппировался и выставил вперед одну ногу, чтобы лягнуть своего учителя побольнее, а тот, внимательно выслушав его, к полному неудовольствию Ленни запустил сразу обе пятерни в свою рыжую, так тщательно расчесанную им, гриву.

Несколько минут мозги Ньюта работали с полным напряжением. Они работали над этой программой, которая должна была с высокой степенью точности предугадать действия Лекса Первого на много лет вперед, уже несколько месяцев. Ей чего-то не хватало, а чего именно, он все никак не мог понять и вот теперь Март довел продукт их коллективного творчества до полного совершенства. Он угодил своими двумя операторами проверки в самое яблочко. Вместе с сотнями других операторов и блоков анализа, они дадут им полное представление о том, что же действительно затевает Центральное Правительство или его отдельные подразделения. Основательно потерзав свою шевелюру, он веселым голосом сказал:

– Валяй, Март, только сначала дай вычитать свои программы Саймону и если вы не перегрызете друг другу глотки после этого, немедленно закачивайте её Интайру.

Если не считать того, что над этим злосчастным блоком мягких оценок Ньют работал две с половиной недели и теперь вся эта работа пошла псу под хвост, всё остальное выглядело в это утро просто великолепно, так как он прекрасно знал, что Март, наверняка, ещё вчера дал Саймону всё прочитать. Так оно и было, поскольку тот насмешливо выкрикнул:

– Дед, да, я ещё вчера повыщёлкивал в ней всех клопов!

Ньют, отряхнув с своих больших ладоней волосы, молча кивнул головой и Мартин немедленно вложил в считывающее устройство на подлокотнике кресла большой инфокристалл, видимо, его операторы были очень пространными, что только свидетельствовало о их развернутости. Именно так и учил их Ньют, никогда не забывать о мелочах. Теперь следовало подождать пару суток, пока Интайр не соберет достаточное количество информации, а потому он, широко улыбаясь, обвел всех взглядом и задал очередной ритуальный вопрос:

– Ну, соколики мои, кто из вас еще принес что-нибудь хорошее и ценное в клювике на алтарь науки?

С этого момента ученикам уже можно было не опасаться вспышек ярости, а потому Джеймс О'Лири встал, подошел к пульту и, положив перед профессором Клири прозрачный футляр с парой дюжин инфокристаллов, сказал равнодушным тоном:

– Ньют, я тут тоже написал на досуге одну программку и если ты запустишь её прямо сейчас, то Интайр сможет за сутки подготовить на этой базе пакет информационных сообщений высотой с тебя. Запустив их в Галанет, что не составит никакого труда, уже к завтрашнему вечеру мы обрушим рынок космического керамита и цены на него упадут раз в десять. Что-то Рав в последнее время заскучал, да, и Харди тоже. Может быть позабавим наших друзей, Ньют? К тому же те металлурги, которые являются партнерами Антала, тоже не останутся в накладе.

– Вот даже как… – Задумчиво промолвил Ньют и тут же поинтересовался у своего ученика – Джимми, а на сколько это потянет по ценам закона "О правилах конкурентной борьбы на рынке", если Рава или Харди возьмут за задницу?

Вопрос Ньюта Клири был вполне правомерным, так они до этого времени наносили по биржам точечные удары, а тут речь шла о том, чтобы сменить приоритеты в космическом кораблестроении. Программа Джеймса О'Лири была способна в считанные дни произвести такой взрыв, который сметет с рынка десятки тысяч корпораций, но зато двинет вперед науку и подстегнет экономику так, как это не сможет сделать никакая война. Поэтому его ученик ухмыльнулся и воскликнул:

– Пустяки, Ньют, каких-либо двадцать пять лет и то даже не в федералке. Правда, для этого Лексу нужно будет еще доказать их вину, ведь не они же будут канализировать информацию в средства массовой информации.

Хотя со стороны Джимми это был чистейшей воды экспромт, так как в кармане Ньюта уже лежал инфокристалл с рекомендациями относительно урановых фьючерсов на следующий квартал, он махнул рукой и решительно воскликнул:

– А, черт с ними, с керамитчиками! Джимми, запускай свою лепуху и срочно вызывай сюда наших друзей. Я печёнкой чувствую, что это будет ещё та бомба.

Их друзья, которые лежали в засаде, в это время неторопливо беседовали между собой. Харди Виррова очень интересовало то, чем на сей раз обрадуют их авгуры и сколько денег ему понадобится выложить на этот раз, чтобы не подвести их. Сосредоточенно жуя травинку, он спросил своего друга:

– Рав, как ты думаешь, по чему будем бить сегодня? Я бы поставил пару больших шаров на терзий.

Такие пари были в ходу у этих богачей и Равалтан, разглядывающий то, как муравей тащит половинку кедрового орешка, недоеденного белкой, тотчас откликнулся:

– Фигня! Я ставлю пять на уран, а ты со свои терзием влетишь с треском, словно шар в лузу.

Хотя Харди не успел ответить ему, так как с террасы была снята оптическая маскировка и Джимми вышел на неё обмахиваясь платком, что означало окончание игры в скаутов, пари было, тем не менее, сделано. Оба биржевых афериста моментально запрыгнули на террасу и влетели в кабинет, ничего не понимая. Согласно ритуала, установленного всеми участниками этой игры путем переписки, они должны были зайти по очереди. Сначала Рав, а затем, минут пять спустя, Харди. Поэтому Равалтан, оглядев всех, озабоченно спросил:

– Ребята, что-то случилось?

Ньют вышел из-за своего пульта и, пожимая ему руку, вежливым голосом негромко сказал ему:

– О, нет, господин Макс, всё обстоит просто замечательно и вам не о чем беспокоиться.

– Ньют, хватит тебе сюсюкать с этим обормотом! – Строгим голосом рыкнул министр финансов Антала – Какого черта ты не дал мне вылежаться? Мой выход был через пять минут.

За это он тотчас получил болезненный удар кулаком в бок и Рав тихо зашипел на него:

– Харди, урод, заткнись, не сбивай ребят с ритма.

Их обоих успокоил Саймон, который воскликнул:

– Ребята, Интайр вам сейчас всё объяснит!

У Равалтана Макса были очень натянутые отношения с Интайром и он тотчас вжал голову в плечи. Единственным существом на свете, которого он боялся панически, с некоторых пор был этот зелёный старец и всё из-за того, что он, как-то раз, обозвал его огурцом и тот на него обиделся так, что вот уже несколько недель поносил всяческими словами. Однако, в это утро у Интайра, чьё голографическое изображение появилось в самом центре кабинета, было хорошее настроение. Оглядев всех лукавым, но добрым взглядом, этот бесплотный верзила в серебристой тоге, пророкотал красивым баритоном:

– Доброе утро, друзья мои. Сегодня вы меня искренне порадовали. Обе ваши программы просто бесподобны, особенно та, которая поможет Раву и Харди встряхнуть всю галактику и произвести настоящую революцию в области космического кораблестроения. Наконец-то на смену этим уродливым керамитовым утюгам придут красивые, быстроходные корабли из субметалла. Я даже не ожидал, парни, что Джимми найдет такой ловкий и элегантный ход. Джимми, прими мои поздравления, ты просто молодчина.

Харди Вирров побледнел, а Рав наоборот, покраснел и взмолился дрожащим голосом:

– Интайр, дружище, объясни мне, Бога ради, о какой революции ты говоришь? Не нужны мне никакие революции, я просто хочу сначала купить подешевле, а потом продать намного дороже.

Седовласый старец, который действительно был похож цветом лица на огурец, добродушно попенял ему: