Она судорожно сглотнула, беспомощно оглянувшись по сторонам.
Шмулик недоумённо застыл, продолжая держать флейту у самых губ, Гилад бессильно опустил руку со свирелью. Студийцы со страхом и недоумением взирали на своих руководителей. Гилад шевелил губами, как будто пытаясь то ли что-то сказать, то ли спеть — кромешная тишина царила безраздельно. Публика застыла в лёгком испуге, на лицах отражалось тревожное непонимание происходящего. Кто-то держался за виски, кто-то судорожно сглатывал. Ширли поняла, что неприятные ощущения поразили не только её, и мурашки побежали у неё по спине: это напомнило полузабытый кошмарный сон. Да, похожее случилось у них дома как раз перед её первым посещением «Цлилей Рина». Пришли братья с Тумбелем — и через четверть часа у неё замолк проигрыватель, а она тогда слушала новый диск Гилада и Ронена.
Тогда ей тоже показалось, будто на комнату накинули толстый слой чего-то мягкого и рыхлого. А мама рассказывала, что в тот же момент само собой неожиданно вырубило звук телевизора — а ведь и там в качестве музыкальной заставки звучала какая-то клейзмерская мелодия. Правда, сейчас она и не вспомнила, что нечто подобное им всем довелось испытать на Дне Кайфа. Однако, сопоставить два похожих странных явления ей ничего не стоило. Она наклонилась к Ренане и тревожно прошептала, продолжая судорожно сглатывать: «Это они, я уверена, что-то такое сделали!.. Этот мерзкий Тумбель… Спрячь меня!.. Надо вашему папе сказать…» Ширли только одному порадовалась: Мория и дети успели уйти домой, и им не пришлось пережить этот странный кошмар. Оглянулась: Ренана шептала что-то на ухо изумлённой и напуганной Нехаме, побледневшей от ужаса и нахлынувшей дурноты.
Немного придя в себя, Нехама попросила: «Доченька, позови папу». Маленькая Шилат, тоже бледная, тут же вскочила и побежала к отцу, который недоуменно стоял в кругу застывших и изумлённых людей, рука на плече Ноама. Он тут же пересёк площадку и подошёл к Нехаме с Ренаной. Ренана что-то шепнула отцу, он кивнул и направился обратно, где, застыв, стояли считанные минуты назад весело и зажигательно танцевавшие и подпевавшие парни и мужчины.
Ронен оглянулся по сторонам, увидел растерянные лица своих питомцев, которые словно бы в отчаянии взывали к ним с Гиладом: «Сделайте же что-нибудь!..» Внезапно он с отчаянно лихим выражением лица вытащил из-за пазухи и приложил к губам шофар. Вязкую немоту прорезали неожиданно громкие и грозные ткуа, затем — россыпь труа. Четверо подростков-студийцев переглянулись, коротко кивнули друг другу, вытащили и вскинули свои шофары, вторя Ронену. Почуяв, что в вязкой немоте удалось пробить брешь, ребята воодушевились. Они захотели во что бы то ни стало разорвать в клочья рыхлую немоту — и, похоже, впятером им это удалось!
Вслед за труа над «Цлилей Рина» зазвучала грозная россыпь шварим. Ширли из толпы высоких девушек глянула в темень, снова увидела своих братьев и меж ними Тумбеля; он лихорадочно молотил толстыми пальцами по кнопочкам странного, пёстро в темноте посверкивающего та-фона. Как ни темно было, как ни стремителен был полёт блика света, на мгновенье осветившего троицу, затаившуюся в густых зарослях, но Ширли показалось, что она успела схватить досадливую растерянность и злобное недоумение на лицах всех троих. Тумбель шевелил скривившимися в брезгливой усмешке губами, что-то внушая её братьям, потом закрыл та-фон и раздражённо сунул в карман. Все трое тут же растворились в тёмных зарослях. Спустя считанные секунды на этом месте появились высокие молодые парни с Ирми во главе — и никого не нашли; только поломанные ветви, будто проломилось сквозь кустарник стадо крупных животных.
Ширли снова глянула на Нехаму, потом на Бенци. С облегчением она ощутила, что, как только над «Цлилей Рина» рассыпались громкие шварим, пропали все жуткие ощущения. Ронен снова протрубил в шофар — раздалось ещё более протяжное, громкое, тревожное и грозное ткуа! Казалось, повеяло свежим ветерком, развеявшим душную затхлость, внесённую странным, неведомым эффектом.
Гилад весело вскинул руки и, выйдя на середину, улыбнулся публике: «Не пугайтесь: маленькая непредвиденная неполадка. Продолжаем наш концерт! Наши «Тацлилим» в полном составе исполняют попурри!» Но после неожиданного события это уже было не то веселье, словно испарилась прежняя зажигательная радость. Как будто вместе со звуками весёлой зажигательной музыки злоумышленники украли чистые искры радости, и это внесло в души людей смятение, необъяснимую тревогу и непонятные страхи.
От «Цлилей Рина» к выходу из Парка шла притихшая толпа. Не было привычного весело галдящего обсуждения концерта, распевания хором любимых мелодий. Магидовичи испарились и увели сыновей — Ширли даже не успела с ними попрощаться. Бенци о чём-то тихо беседовал с Гидоном. Ширли крепко схватила за руку Ренану, которая другой рукой бережно поддерживала маму, и тихо бормотала: «Они украли у нас радость…» Она услышала ломкий голос одного из близнецов, оглянувшись, поняла, что это Рувик. Пристально глядя на неё огромными невидящими глазами, он бормотал:
«Это было пространство украденных мелодий…» С другой стороны она услышала шёпот Ирми: «Ребята, я уверен: это то, о чём я вам говорил…» — «Но… каким образом? И кому это было нужно? Не по-ни-ма-ю!» — это уже мягкий басок Ноама. — «В кустах крутились… э-э-э… некоторые, к «Лулиании» имеющие отношение», — шептал Максим. — «Мы их так и не нашли. Смылись, как только мы пошли в обход, и теперь ничего не докажешь…» — это уже Ирми. — «…Нам необходим индикатор…» — серьёзно проговорил Бенци, а шедший с ним рядом Гидон кивнул: «Кажется, какая-то зацепка уже есть…» — «Вот нам и поле исследований! — не игры, не финансовые программы для заказчика-хуль, а настоящее дело…» — «У меня повторились знакомые симптомы… как на Дне Кайфа, когда идиоты-силоноиды врубили свою музыку… И сейчас на работе то же самое, когда из кабинетов несётся силонокулл-салат…
Вроде и негромко, а действует жутко: как будто в голову медленно-медленно что-то ввинчивают…» — «Неужели у вас силонокуллом балуются в рабочее время? — спросил удивлённо Ноам. — А я думал — компьютерные игры создают! Теперь-то понятно, какие у вас секреты!..» — «Ещё бы…» — обронил Ирми, Максим мрачно кивнул.
Ширли с интересом взглянула на Ирми и медленно проговорила: «Мне тоже знакомо это ощущение, о котором адони… — она кивнула в сторону Гидона, — …говорил. У нас дома случилось то же самое, что и сейчас на концерте, когда Тумбель к братьям пришёл. Сейчас он тоже за кустами стоял, у него в руках был та-фон, и он всё время быстро-быстро нажимал кнопочки…» Ирми многозначительно переглянулся с Максимом и Гидоном, вскинул подбородок: «Та-фон? Интересно! Спасибо тебе, Ширли! Это важно — то, что ты сказала!..» — улыбнулся он ей и Ренане. Бенци с беспокойством обратился к Нехаме: «Ты-то как себя чувствуешь, дорогая?» — «Нормально…
Сейчас нормально!.. Было нехорошо, какая-то сильная, необычная тошнота. Но ведь для меня это тоже нормально…» — «Когда было нехорошо?» — настойчиво спрашивал Бенци. — «Да вот тогда и схватило голову!.. А Шилат жаловалась, что и её начало тошнить… А потом внезапно всё прошло. Да, доченька?» — спросила Нехама у малышки, но та не отвечала. Она устало месила ногами придорожную пыль, и её глаза сами собой закрывались. Ноам поднял её на руки и понёс.
Ширли позвонила отцу, попросив его подъехать ко входу в Парк. Закрыв та-фон и пихнув его в сумочку, она кинула взгляд на Ноама. Она украдкой наблюдала, как он ласково и бережно прижал к себе маленькую сестрёнку, и заулыбалась. Улыбнувшись смущённой улыбкой и густо покраснев, она попрощалась с Ноамом, с близнецами (и снова поймала пылающий взор Рувика, у которого за спиной уныло покачивалась старенькая гитара), расцеловалась с Ренаной, осторожно поцеловала Шилат, спящую на руках у Ноама, как будто нечаянно слегка коснувшись его пальцев. Потом сердечно попрощалась со старшими Доронами, махнула рукой Ирми и Максиму, а тут и увидела приближающуюся машину Моти.