Шмулик — наша гордость! Бабуля, дедуля, вы знаете: это он угав придумал и лучше всех на флейте играет. А Рувик — наш поэт, как и Гилад. Он с Нахуми уже начал гитарой заниматься, — восторженно пояснил мальчик бабушке и дедушке, потом похвастался: — Я и нынче буду петь на концерте!» — «Тогда тебе надо немного отдохнуть перед концертом», — вполголоса заметила бабушка.
«Твои братья очень хорошие, с ними так здорово, так весело! Мы их все очень любим! — возбуждённо тараторил мальчик. — Вы бы знали, как в нашей студии здорово и интересно!.. Я тоже хотел бы научиться играть на угаве Шмулика, но Ронен сказал, что сейчас мне ещё рано… Они там что-то проверяют, отрабатывают… только Ронен и Шмулик. А почему ты не привела братьев?» — вдруг спросил Ренану Цвика. — «В следующий раз обязательно придём все вместе», — пообещала девочка.
Девочки ещё немного посидели и встали, собираясь уходить. Ренана сказала обоим мальчикам: «Вы приходите к нам. Знаете ведь, где мы живём? Тут рядом, через два квартала. Можете у нас заниматься. И слушать музыку — у нас всё время звучит музыка!» Дедушка Гедалья сказал Ширли на прощание: «Внученька, я очень рад, что ты вернулась — во всех смыслах! Правда, очень рад. А если бы вся твоя семья так же вернулась, это было бы мне просто как бальзам на сердце! Приходи, почаще приходи. Если что, знай — у тебя есть родные и близкие тебе люди! Знай и помни!
И я, и бабушка, и дяди с тётями, и двоюродные братья и сёстры! Приходи, мы тебя будем ждать!» — и улыбнулся девочке, которая ответила смущённой улыбкой. — «Приходите, приходите к нам, девочки! Ширли, дорогая внученька, мы так рады тебя видеть! — улыбаясь сквозь слёзы, твердила Хана. — А ты, Ренана, приводи своих братьев, и сестричку приводи! Все приходите к нам в гости! И бабушке обязательно от меня привет…» Вышли на широкую улицу, где было множество магазинчиков. Неожиданно Ширли обратилась к подруге: «Слушай, Ренана, а что если ты мне поможешь сшить пару юбок… А-а?» — «С удовольствием. А чего ты вдруг решила?..» — «Ну… понимаешь…
Мне не совсем удобно гулять по вашему посёлку в моих брюках. Можно, конечно, юбку-брюки, но просто брюки… Вообще-то я всегда ужасно любила брюки — удобны и мне идут… Но… сама понимаешь… И бабуле, наверняка, было бы приятно, если бы я одевалась, как у вас принято…» — «Который час? Есть немного времени! У тебя есть деньги, или я одолжу?..» — «Есть, конечно!.. Но тогда как с концертом…» — «Не волнуйся за это — времени ещё навалом! Магазин тут, за углом». — «А что?» — не поняла Ширли. — «Выберем и купим ткань, какую ты захочешь. И сейчас же начнём и кончим. Полчаса — больше времени у меня не займёт. До вечера успеем. И в новой юбке пойдёшь на концерт!» И девчонки побежали в магазин.
Сидя рядом с подругой и любуясь, как она ловко орудует на старенькой швейной машинке, Ширли вдруг вспомнила, что обещала маме позвонить, но до сих пор этого не сделала. Она вытащила та-фон и набрала номер. «Что-то ты загуляла, дочка! И папа чего-то задерживается на работе, он звонил. И я одна… Мальчики куда-то убежали… Что ты говоришь? Навестила моих? Ну, ладно, молодец… А когда придёшь? Только вечером? Какой ещё концерт!.. В «Цлилей Рина»? Доченька, ну, я же волноваться буду! Зачем тебе это! Беседер… После окончания позвони, папа тебя заберёт, если… освободится с работы…» Ширли закрыла та-фон с немного виноватым, растерянным видом. Ренана, не поднимая головы, сосредоточенно вела очередной шов, только вдруг спросила: «Я так поняла, что ты не в курсе истории семьи бабушки и дедушки?» — «Не-а… А что, там какая-то тайна? Почему и бабуля плакала, и у дедули были слёзы в глазах?» И Ренана рассказала ей всё — и о смерти маленьких близнецов за несколько лет до рождения Рути, и историю Йоси, старшего сына Ханы и Гедальи. Об этом знали все в Меирии, очень сочувственно относились к Хане и Гедалье и старались ни словом не упоминать Йоси. Рассказала Ренана и о том, что Хана просила дочь дать только что родившимся близнецам имена Цви и Нахум, но Моти настоял на именах Галь и Гай, а Рути ни в чём своему мужу не перечила. «Зато смотри: твоих кузенов так и назвали — одного Цви-Хаим, другого Нахум-Йонатан…»
Ренана с удовлетворённой улыбкой привычно выслушивала скупую похвалу мамы по поводу новой длинной узкой юбки, которая красовалась на миниатюрной Ширли, делая её ещё стройнее и изящнее. Длинный свитер и шарф зрительно делали девочку в этой юбке как бы чуть выше ростом.
Шмулик при виде Ширли в новой юбке восхищённо ахнул, Рувик густо покраснел, а Ноам только сдавленным голосом и, заикаясь, промямлил: «Х-р-р-шо, Шир-ли… Моя сестрёнка — отличная мастерица!.. Ну, поехали, что ли…» Ренана с Ширли и близнецы забрались в большую новую машину Ирми, где уже на переднем сиденье сидел Максим, за ними на заднее сиденье втиснулись родители с Ноамом и Шилат.
Как только они оказались в «Цлилей Рина», близнецов тут же след простыл. Ренана понимающе кивнула: «Все студийцы собираются… Последние инструкции, то-сё…
Наши-то, как ты понимаешь, сейчас не поют!..» — «Ага…» Ширли опасливо пролепетала на ухо Ренане: «Я вообще-то привыкла к брюкам. Не знаю, как удастся поплясать в узкой юбке». — «Да ты что, я же глубокую складку сделала сзади! Знаю же, как мы танцуем!» — засмеялась Ренана. — «Смотри, Ренана: студийцы уже в зимнем варианте своей студийной формы?» — «Ага! Правда, красиво?» — «Очень! Даже лучше, чем летняя», — улыбнулась Ширли, глянув на близнецов и тут же увидев Цвику, а с ним рядом Нахуми.
Проследив за направлением взгляда подруги, Ренана обратила её внимание на двух светлорыжих мужчин рядом с Цвикой и Нахуми: «А это — смотри! — твои дядюшки, Арье и Амихай. А вот, смотри, Тили, жена Арье…» — «Да, я узнала. А где жена Амихая? Я её вообще не помню…» — «Дома, наверно… Она вообще не ходит на эти концерты, тем более, сейчас: она ждёт четвёртого… — не глядя, буркнула Ренана.
— Пошли, поздороваемся, заодно и снова познакомишься!» Значительно позже, после возобновления тесного общения с роднёй матери, Ширли заметила, что мамины младшие братья чертами лица, цветом глаз и волос очень похожи друг на друга. При этом старший Арье — немного выше ростом, плотнее, и вообще выглядит солиднее худенького, подвижного Амихая, который даже показался Ширли похожим на мальчика-подростка. Но главное отличие: лицо Амихая было до того густо усыпано рыжими веснушками, что казалось смуглым, особенно рядом с тронутым трогательной россыпью светлых веснушек лицом Арье.
Между женой Арье, Тили, и Амихаем робко прижимался к отцу очень похожий на него маленький, лет 5-6-и, мальчик. Это был его младший сынишка Идо, с такими же грустными выразительными голубыми глазами, светло-рыжими волосами под тёмной кипой, его лицо точно так же, как у отца, густо усыпано рыжими веснушками. Дочь Амихая 8-летняя Лиора, на первый взгляд, казалась похожей на старшего брата — такая же черноглазая и темнокудрая, но на её лице не было ни единой веснушки.
Она кинула на Ширли «по-девчоночьи» кокетливый взгляд и продолжила оживлённо болтать с сыновьями Арье 9-летним Эйтаном и 7-летним Иланом. Тили, с миловидного лица которой, казалось, никогда не сходит ласковая улыбка, держала на руках двухлетнюю Сигалит, в отличие от жгуче-чёрных средних братишек, похожую на старшего брата Цвику.
«Да, племянница, выросла ты, ничего не скажешь», — улыбнулся Арье. Амихай только смущённо кивнул и обвёл рукой стоящих вокруг детей: «Наши дети, твои кузены!» Цвика тут же вмешался и представил Ширли своих младших братьев и сестрёнку.
Нахуми кивком указал на своих младших сестру и брата, пробормотав их имена, и тут же потянул Цвику в толпу студийцев: «Пошли, тебе пора…» Амихай снова кивнул Ширли и пробормотал: «Ну, ещё увидимся… Сидеть, наверно, будем рядом…» — и двинул за старшим сыном, следом за ними — Арье.
Ренана показала подруге приближающуюся к ним сестру Рути, Морию, и её мужа-альбиноса Эльяшива. Они пришли всей семьёй — с двухмесячной дочкой и двумя старшими девочками, на вид 2 и 3 лет. Они устроились между Доронами и братьями Мории.