Поначалу я еще дергался, пытался объяснять им, что родился в Макумбе и еще совсем недавно был подданным королевы, но они только презрительно сплевывали мне под ноги не смотря на то, что я разговаривал с ними на языке Гёте. Потом, когда мне все это осточертело, я, как-то раз, вылез к ним из машины с паспортом в одной руке и жезлом колдуна вуду в другой. Порчу я тогда на них навел основательную, даже похуже того, что обычно делал в таких случаях мой Старик. Не знаю, как уж тот патруль лечился потом от жесточайшего поноса, но больше меня натовцы никогда не трогали, ведь не станешь же привлекать какого-то русского негритоса к суду из-за всяческих глупых суеверий.
Вскоре впереди показался военный патруль на белом бронетранспортере и мои пассажирки затихли и стали истово креститься. Видимо они испугались, что солдаты, вдруг, возьмут и расстреляют нас из пулемета. Бояться им было нечего, так как на повороте стояли не натовцы, а австралопитеки, то есть австралийский ооновский патруль. Тетки успокоились только тогда, когда эти австралийские вояки, остановив мою машину, с веселым хохотом сбросили мне с борта броника две упаковки пива. Таким образом, наверное, они хотели обезопасить себя от порчи, а может быть просто благодарили меня за то, что я так лихо подшутил над немцами под Новый год, заставив их продристаться от всей души.
Как только мы свернули за поворот, тетки снова повеселели и даже похвалили меня за то, что я навсегда отвадил военные патрули от Курсановки. Правда они снова струхнули, когда из леса к дороге подошли четверо крепких бородачей в зимних камуфляжах и с пулеметами в руках. В лесу еще лежал местами снег и такая одежка была для этих чертей в самый раз. Правда, и на этот раз им нечего было бояться, но уже потому, что это был мой одноклассник со своими корешами. Эти парни воевали год назад на Кавказе и теперь прятались в Подмосковных лесах как от натовцев, так и от чеченцев, которых в последнее время развелось в Москве, как котов на помойке.
Свернув с дороги на обочину, я быстро выбросил из багажника пять канистр с бензином, большой мешок с харчами и отдал своим друзьям, партизанам-земляночникам, пиво, подаренное мне австралопитеками. Мне было искренне жаль этих парней и потому я помогал им всем, чем только мог. Оружием, боеприпасами, взрывчаткой и продуктами. Что ни говори, а жить в своей собственной стране, как под оккупантами в сорок первом, было не очень сладко. Посмотрев на пиво, Вадик сказал мне:
– Ну, Эдька, спас ты сегодня австралопитеков, а то мы их уже решили старнировать к чертовой матери.
Молча показав своему школьному дружку кулак, я сел в машину и рванул с места так, словно за мной гнались бандюки или коммуняки. Мои односельчанки теперь смотрели на меня уже не просто с уважением, а чуть ли не с любовью. Теперь уже ничто не мешало мне ехать быстро, а им беседовать, но это длилось недолго. Через четверть часа мы уже подъезжали к Москве и впереди появилось новое препятствие, пост ГАИ и тетки снова примолкли, достав кошельки и настороженно вглядываясь в ментов, которые о чем то базарили с какими-то бандитами. Один из бандюков сразу же узнал меня, хотя для меня все их холеные рожи с коротко стриженными затылками были на одно лицо.
По навороченному сотовому телефону, который этот тип держал в своих руках, я понял что он является одним из клиентов нашей фирмы и, возможно, именно я и впарил его братве нашу технику, так хорошо защищенную от прослушивания. Остановив машину я открыл дверцу и наполовину высунулся наружу, показывая, что не тороплюсь и готов при необходимости подойти, но бандюк благосклонно кивнул мне головой и жестом показал, что я могу спокойно ехать дальше. Мент с поста хотел было что-то вякнуть, но увидев то, как мы обменялись дружелюбными жестами, заткнулся на полуслове.
Выгрузив своих пассажирок в самом начале Кутузовского проспекта, я не спеша покатил сразу на свой объект, внимательно глядя по сторонам, чтобы сдуру не наткнуться на какую-нибудь шикарную, спортивную иномарку, за рулем которой сидит дебильный сынок крутого папаши. Эта публика, выбирающаяся поутру из казино и ночных клубов, была в Москве наиболее опасна. В те годы не было ничего хуже, чем нарваться на юнца с остекленевшими от кокаина глазами, да к тому же с парочкой пистолетов в карманах. Замочить такого урода ничего не стоило, но, как правило, позади "Феррари" или "Ламборгини" всегда ехал джип с тройкой, четверкой телохранителей, а с этими бойцами лучше не связываться, они сначала стреляют, а потом выясняют в кого попали.
К счастью, мне удалось без каких-либо помех добраться до офиса той кредитно-финансовой компании, которую мои боссы решили осчастливить поставкой нового оборудования. Фирма, в которой я в то время работал, занималась поставкой новейших образцов сложного электронного оборудования защищенной связи и скрытого наблюдения. Её хозяином был один вор в законе, который предпочел холодной России теплые пляжи на Багамах, а в Москве трудились двое его родственничков, которые все время проводили в различных казино и ночных клубах.
В бизнесе два этих имбицила практически ничего не понимали и всю работу за них вел менеджер-нигериец и несколько его помощников, также иностранцев. С нигерийцем Мишелем у меня сложились довольно сложные и нервные отношения. То, что я был квартероном, оскорбляло его достоинство, а то, что я был еще и внуком великого белого колдуна, да, к тому же и сам отлично разбирался в вудуизме и африканской черной магии, внушало ко мне почтение, смешанное со страхом. Во всяком случае хлопот с этим типом, активно связанным с криминальным миром, у меня никогда не возникало.
Так как я довольно неплохо разбирался в компьютерах, то мне приходилось заниматься, в основном, настройкой оборудования и созданием компьютеризированного режима безопасности, работа в основном сугубо механическая, нежели творческая. Вольно или невольно из-за этого я олицетворял в глазах клиентов фирмы самого осведомленного, по части секретов, специалиста и меня проверяли на день по несколько раз, но убедившись, что я работаю только на Монгола, от меня отставали и больше не донимали расспросами. Когда же клиенты узнавали, что компьютерная программа, управляющая всеми телекамерами и датчиками, составлена таким образом, что воспользоваться ею может только заказчик, а в мою обязанность входит лишь протестировать оборудование и запустить систему, заказчики хлопали меня по плечу и теряли ко мне всяческий интерес. Но я при этом получал неплохую зарплату и потому меня это вполне устраивало.
Клиенты у нашей фирмы были солидные, – крупные банки, кредитно-финансовые компании и прочие крутые фирмы. Это обеспечивалось тем, что Монгол, сидя на Багамах, никогда не лез ни в чьи дела и в равной мере обслуживал всех, кто к нему обращался. Наша фирма поставляла клиентам только пассивные системы безопасности с элементами искусственного интеллекта, сотовые телефоны, защищенные от прослушивания и потому не представляла ни для кого никакой реальной угрозы, а потому мы жили спокойно. Без наездов и каких-либо конфликтов. Вообще наша фирма в то неспокойное время была пусть и весьма своеобразным, но островком стабильности и имела постоянный контингент надежных клиентов.
На этот раз нашим клиентом была крупная торговая, кредитно-финансовая компания, занимающаяся какими-то особо хитроумными экспортно-импортными операций и действующая вполне легально. Разумеется, на деле все было совсем иначе, но её владельцам был нужен имидж серьезных бизнесменов на западе и потому даже внешне все у этих господ выглядело благопристойно. Роскошный офис, стоящий почти в центре Москвы, опрятный и благоустроенный земельный участок за высокой стальной оградой, охраняемая стоянка для автомобилей и вышколенный персонал. Мне в эту идиллию сразу же не поверилось и по нескольким, услышанным лишь краем уха, фразам, я понял что основным бизнесом хозяев фирмы были не торговые операции, а ввоз в страну радиоактивных отходов для их захоронения где-то в тундре.