— А деточки классные, да? — с идиотской улыбкой спросил Миша.

— Прелестные. Умные, крепкие, красивые.

— "Чудные" малютки

— Уникальные, гениальные…

— И добрые. Все в папу, да?

— Да. Они очень на него похожи, особенно Рэнни, Эйфия в меня характером, а внешне в него, а сын — наоборот, — в восторге рассказывала она. И смолкла, смутившись под взглядами мужчин: Миша откровенно изучал ее физиономию на предмет глобальных повреждений, Саша словно впал в ступор.

Минуту молчания прервал Саблин:

— В смысле: тебе редкостно повезло. И деточки замечательные уродились — гениальные вампиры с вертикальными зрачками щуплого телосложения атлантов. В папу они. А тот — греза твоя. Очень добрый, милейший инопланетянин, который насилует женщин, питается их энергией и приносит человеческие жертвы. Но ведь это не от плохого воспитания, упаси господи, а от чистоты помыслов. Добрый он, но больной. Чуть-чуть, на весь отросток, что на плечах носит. Но это не недостаток, не-ет — огромное достоинство. И ты любишь его всем сердцем и скорбишь неустанно по его геройской личности.

Взгляд Алены налился гневом.

— Вот только не надо на меня так смотреть. Я — не он. Я менее добрый и совсем не умный, оттого пытаюсь открыть тебе глаза, а не изнасиловать физически и морально, как это сделал он! — Миша отодвинул тарелку и насуплено воззрился на вазу с фруктами, только бы не видеть уничтожающий и обиженный взгляд девушки. А хотелось взвиться и заорать: что ты городишь, дура?!

Саша резко встал и, сложив скатерть вместе со всем содержимым, молча вышел и выкинул все в мусоропровод. Вернулся и навис на Аленой, как учитель над нерадивым учеником:

— Теперь слушай меня. Внимательно! Твой рассказ о несчастном Дракуле потряс меня до глубины души, но больше я не желаю о нем слышать. Никогда. Его нет. Запомни это, вызубри, занеси во все мозговые файлы — нет его и не было! Он такая же фантазия, как тот сероглазый, что тебе снился.

— Сероглазого зовут Иллан. Он брат Рэйсли и погиб вместе с ним, — спокойно заметила Алена.

У Саши от этого известия начался тик, лицо вытянулось, глаза налились гневом. Так по наши души не один «покойник» явился?!! — чуть не воскликнул он, но потерял слова. Из оставшегося запаса в наличии были лишь междометья да предлоги.

Миша выручил, заполнил паузу:

— Ты скорбишь по обоим?

— Нет…Да. Нет, Иллан как вы: ты, Саша, а Рэй — это часть меня. Самый близкий, самый любимый человек.

— Ах, ты его любишь?! — взревел Саша. — Этого урода с вертикальными зрачками, убийцу, насильника?!!

— Да! Люблю! — вскочила Алена. — Он мужчина, он…

— А другие импотенты? — спросил уязвленный Михаил.

— Идиоты! — выдохнула ему в лицо девушка. — К твоему сведению, мужчина это не член, а характер! Дух, внутренний стержень!

Саблин обиженно покосился на нее, но промолчал, не желая развивать тему. Алена разнервничалась не на шутку и готова была без оглядки пройтись не только по паху, но и по голове. А у него всего лишь две больные точки и желания получать по обеим — не было. Хоть что-то из его достоинств должно остаться целым?

— Все, хватит! — не выдержал Александр. — Мне надоел этот маразм! И мне плевать, кем ты его считаешь: мужчиной, женщиной, ангелом, сатаной. Мне все равно, какими добродетелями ты наделила его нетленный образ! Потому что его нет! Нет! Понимаешь? И ты забудешь о нем, я тебе обещаю! Забудешь, как страшный сон, как фантик от конфеты! Все, кончилась любовь, и любимый твой весь вышел, с вещами! Из души, из мыслей — навсегда! Я вытряхну его из тебя! Завтра же билеты в руку, чемоданы и вон — на Кипр, на Мальту, в Китай, Исландию, в Арктику, чтоб и времени на глупости и капризы не осталось и сил на мысли!

— Ты не понял, — упрямо качнула головой Алена. — Ты ничего не понял. Я знала, что не поймешь, поэтому и говорить не хотела. Жаль…Ты не видел его, не знаешь, но судишь — это твое дело, но не смей…Никогда не смей его оскорблять! Он мой муж!

— Он покойник!! Артефакт!! Дохлый гомункул!!

— Не смей!! — взъярилась Алена, и кулаки сжала так, словно готова была кинуться с ними на брата, но увидела его глаза и лишь укоризненно покачала головой. — Он жив в моем сердце. Для меня он жив и будет жить, пока я дышу. И ни ты, никто другой не убьет его второй раз. Только со мной. Только вместе со мной.

И вышла с кухни. Саша проводил ее расстроенным взглядом и посмотрел на Саблина, взывая о помощи.

— Кажется, мы уже проиграли. Она вся — его. Помани пальцем и…. Бесполезно доказывать что-то, поперек вставать, — вздохнул парень. — Грустно. Бывает же такая любовь на свете? Вроде — глупость чрезвычайная, безрассудство и нелепость, а завидно.

— Это просто морок какой-то! — впечатал в стол ладони Ворковский и в бессилии скрипнул зубами.

— Синдром жертвы. У нее зависимость от вампира если все это правда.

— И что? Чесноком обвеситься и осиновый кол заточить? Так он уже мертв — слышал ведь!

— Да, какой кол? — поморщился Михаил. — Чушь это все. И инопланетяне, и вампиры. Голову забили сказками. Лапши по килограмму на ухо навесили, а она и поверила.

Саша сложил руки на груди и внимательно посмотрел на парня:

— Я тоже… — протянул в раздумьях, припоминая гиганта.

ГЛАВА 31

Всю ночь Сашу мучили кошмары с покойным атлантом в главной роли. К утру он ненавидел его до душевного тремора, а увидев сервированный к завтраку стол, искренне пожалел, что не имеет в своем арсенале более мощного оружия, чем газовый пистолет. Вот бы закупить ма-аленькую установку «Град» в компактном варианте. На этой минорной ноте он оставил Михаила наслаждаться заморскими деликатесами и вылетел из квартиры, боясь не поспеть в турагентство. Саблин даже не обратил внимания на хлопок двери, самозабвенно посвятив себя общению с черной икрой и лангустами.

Лифт не работал, что, понятно, не прибавило Александру настроения. Пришлось в быстром темпе спускаться ногами. К первому этажу ускорение стало значительным, и он бы просто влетел в объятья вчерашнего гостя, если б резко не притормозил. Но высокие каблуки сапог скрипнули и разъехались в разные стороны. Ворковский неуклюже приземлился на утрамбованный снег и скривился от унижения. Рэй насмешливо прищурился и фыркнул, глядя на него сверху вниз:

— Ты так спешил навстречу мне? Похвально.

Саша скрипнул зубами с досады, встал, проигнорировав поданную Лоан ладонь, и зло спросил:

— Я вчера недоходчиво объяснил?

— Те негативные эмоции, которыми ты исходил вчера, называются объяснениями? — неподдельно удивился мужчина и снисходительно усмехнулся. Для Ворковского один вид этой наглой физиономии был сродни спичке у запала, а уж уничижающая усмешка сработала, как мгновенный катализатор, и он ринулся на мужчину, желая подправить изгиб блеклых губ. Ладонью сграбастал витую цепь с ножнами, заставляя того склониться, и процедил угрожающе:

— Я сейчас свистну своим людям, и они тебя….

Рэйсли пришлось чуть наклониться к оппоненту, чтоб порадовать призрачной победой. Увечить желания не было, вразумить — да, но, учитывая наследственный уровень благоразумия, заложенный в характере Ворковских — идея была бесперспективной. Поэтому Лоан договорить не дал, насмешливо посмотрел на задиру и прервал полет его фантазии, чуть кивнув в сторону:

— Этим?

Саша покосился в сторону и увидел двух плечистых атлетов, прикомандированных ему" Патриотом", застывших по стойке «смирно» у своей машины. Они вымучили жизнеутверждающие улыбки и дружно кивнули:

— С добрым утром, Александр Владимирович.

— Здравствуйте!

Ворковский смерил их обвиняющим взглядом и увидел их начальника, сидящего в соседней «Волге». Тот кивнул ему через стекло и, виновато скривившись, развел руками: извини, мол, но сам глянь. Рядом с его «Волгой» стояли еще две. Черные.

— Мэр и прокурор, — охотно пояснил Лоан.

— Всех купил?

— Легко, — с серьезным видом кивнул тот. И протянул цветной проспект по странам дальнего зарубежья. Саша выпустил цепь, взял постер и, понимая, что ни билетов, ни путевок не будет, выкинул его.