И тут он увидел ее и не смог скрыть радости. Он неистово замахал руками и еще прибавил шагу, словно боялся, что она убежит.

– Ах, как я рад тебя видеть! – Он добежал до нее и тоже прислонился к дереву, смеясь и глядя на нее так, будто они расстались всего несколько часов назад. – Я приехал на квартиру – ну, должно быть, минут через десять после твоего ухода. Мы подождали, думая, что ты вернешься обратно на том же такси. И только потом я сообразил, что такси-то сейчас не поймать… – Он покачал головой. – Я так рад тебя видеть! – беспомощно закончил он.

И она поняла, затопляемая благодарностью, что все теперь будет хорошо. Просто он работал, а теперь вернулся домой. И нет никаких подводных рифов, это она сама их выдумала.

И она тоже с облегчением рассмеялась.

– И я тоже! – Она потрясла головой. – Я уже Бог знает что выдумала: что ты болен, лежишь где-то один. Ты так внезапно исчез…

– Магда знала, где я.

– Мне она не сказала.

– Не сказала?.. Так откуда же ты узнала?

– Ну, она-то думала, что я знаю. Потом как-то сорвалась… Ах, Чарльз, это потрясающе!

– Да. – Он повернулся и взял ее под руку. – Пойдем-ка домой и съедим гуляш Магды. Как-никак праздничный, а?

– Это превосходно. Ах, Чарльз… – Она готова была твердить ему о том, как она его любит. Вместо этого она блаженно улыбнулась. – Только подумай. В следующем месяце мы поедем на Артемию!

И он улыбнулся в ответ.

– Так и будет, – согласился он.

ГЛАВА 21

Гавань Кихола была закрыта на весь день, а в полдень началось празднество – с гонок и игр для детей, с маскарадного шествия и развлечений. В четыре часа был чай с булочками и желе, а потом перерыв, во время которого готовились к вечернему представлению. Во время отлива спасательная команда установила площадку для фейерверков, и, как только стемнело, начался веселый праздник для взрослых.

Дети Сноу были в своей стихии. Себастьян и Кэти выиграли эстафету для младших в беге на трех ногах. Зеч и Алекс победили в конкурсе маскарадных костюмов. Вместе с Мирандой и Дженис они составили неплохой квинтет, приветствуя королеву, и принца Филлипа, и принца Чарльза, и принцессу Анну, и принца Эндрю, и принца Эдварда громче, чем все остальные.

Миранда занялась всем этим в самую последнюю минуту. После воскресного телефонного звонка Мэг она занялась маскарадными костюмами детей, а потом раз за разом сажала в духовку противни с крошечными пирожками, пока весь дом не наполнился кондитерскими запахами. Себастьян, Кэти и двое их приятелей рисовали крошечные флажки Соединенного Королевства и втыкали в каждый кекс. Дженис зашла помочь, и вместе с Мирандой они затянули одну из модных песенок, дети принялись подпевать – так и родился их квинтет.

Ничего подобного этому празднеству еще не бывало на Рыбной улице, и Питеру волей-неволей пришлось примкнуть к ним.

– Там понадобится твоя помощь с фейерверками, парень, – заявила Дженис, зорко присматриваясь к Питеру, слоняющемуся как раз рядом с проволочными корзинами с кексами. Но еда не интересовала Питера.

– Похоже, я останусь. Там становится так шумно, – возразил он тем бесцветным голосом, которым часто пользовался в последние дни.

– Слушай сюда, парень. – Дженис терпеть не могла подобного лунатизма. – Ты же в резерве «Царя Соломона», так?

– Ну… да, я был.

– Но никто не говорил мне, что ты отказался! Алекс испуганно взглянул на отца. Все они старались говорить с ним очень мягко после его болезни.

Миранда возилась около духовки, полностью поглощенная кексами, словно специально желая не участвовать в разговоре.

– Да, правда, я не отказывался.

– Ну тогда иди и помогай им, – сурово заявила Дженис. – Ты все твердил, что любишь рисовать их за работой. А в этом случае тебе следует пойти и примкнуть к ним, так?

Питер слабо улыбнулся.

– Думаю, да, – согласился он.

Магда осталась на вечер в Сассекс Гарденс. Она встретила их в холле с Эми на руках и с широкой улыбкой, которая теперь не сходила с ее лица. Потом она отправилась на кухню, а когда вернулась с подносом с чаем и печеньем, застала Чарльза вместе с Эми ползающим вокруг новой мебели.

– Это получше того, что там. – И она пренебрежительно кивнула головой в сторону телевизора.

Чарльз согласно кивнул и усмехнулся.

– Ты не сказала мне, что она начала ползать! Магда всплеснула руками.

– Но мы же знали, что вы не хотели, чтобы вас беспокоили во время работы над новой книгой!

– Но такое чудесное – такое грандиозное! – событие! – запротестовал он.

Все было так… нормально. Мэг не знала, что и подумать. Она лишь чувствовала, как счастье растекается по всему ее существу. Это почти пугало ее.

– Там, в Киле, – сказала она, – дети ее просто избаловали. И когда мы сюда вернулись, она была такая вялая, такая неподвижная. А потом вдруг…

– Ей понравилась наша перестановка. – Магда широким жестом махнула по сторонам заново меблированной комнаты.

Чарльз, сидя на полу, тоже окинул ее взглядом – отсюда ее видела и Эми. Он кивнул.

– Выглядит отлично, из какого угла ни взгляни. Но отсюда она всего доступнее. – Он встретился взглядом с Мэг и улыбнулся. – Спасибо.

– Ты уверен? – Огляделась и она. Комната была совсем иной. – То есть… при Еве… ее вещи…

– Мне нравится, что они остались. Особенно эта пара атласных тапочек. Я ведь помню свою мать еще совсем молоденькой. Она и тогда была страшно консервативной. Но когда дело касалось обуви… у нее были так называемые аристократические ножки. Очень узкая ступня с… – он пренебрежительно рассмеялся, – с тонкой лодыжкой!

Мэг так и захотелось броситься ему на шею. Но вместо этого она сказала:

– Это Магда придумала положить твои книги и стекло на те верхние полки.

– Отлично придумано, Магда.

Сморщенное, как грецкий орех, лицо, пунцово зарделось от удовольствия.

– Мне нужно пойти выключить гуляш, – заявила она и направилась в кухню.

Мэг передвинула кресло, чтобы Эми, ползая, не споткнулась об него. Чарльз по-прежнему сидел на полу.

– Я пишу о Еве, – сказал он. – Так, некоторые зарисовки. То, что я помню о Буде. И об Андроулисе. И об Эми.

Мэг почувствовала, как от удивления и удовольствия кровь прилила к ее щекам.

– Чарльз! Я думала… я не знала…

– Да и я тоже. – Он вытянул ноги, и Эми немедленно начала карабкаться по ним. – Сначала… когда я уехал от тебя… я заявился в офис и просидел там весь остаток дня как лунатик. Потом я обнаружил ключи от твоего домика. На эту квартиру мне возвращаться не хотелось – она была невыносимо пустынной. И тогда я поехал в Килбурн. В конце концов, у нас с тобой… ну, в общем, я туда поехал. И увидел сделанные Питером портреты.

– Чарльз, это работы одержимого человека!

– Да, я это понял. Но это и работы гения. Она горячо возразила:

– Я их ненавижу!

– Это я мог предвидеть. И поэтому я не решился немедленно переправить их агенту Питера. Сначала мне хотелось узнать, что ты о них думаешь. Но выставить их необходимо. Каждый и в отдельности великолепен. Но вся серия – это настоящий шедевр.

– Он… он уже совсем перестал понимать разницу между мной и Мирандой!

– Ах нет, он все понимает. Только то, что на некоторых из портретов представлены вы обе, вовсе не значит, что он не видит разницы. Именно разница и прельщает его. – Он взглянул на нее. – Эта разница пленила и меня.

Она молча слушала, едва сдерживая неожиданно подступившие слезы.

– Прости меня, Мэг, – продолжал он. – Я не хотел расстроить тебя. А особенно в сегодняшний вечер. – Не дав Эми взобраться на софу, он поднял ее и снова опустил на пол. – Знаешь что, давай спросим, не сможет ли Магда остаться на ночь. Тогда мы можем пойти посмотреть на салют.

Она слабо улыбнулась.

– Это было бы чудесно.

– Так мы и сделаем. – Он наклонился и поманил пальцем подползающую к нему Эми; она даже взвизгнула от предвкушения новой игры. Чарльз сказал: – Мэг… эти портреты… они помогли и мне. Невероятно. Без них – не зная твоих истинных чувств – у меня не достало бы сил ждать тебя и начать новую книгу. Я даже и не думал о книге, пока я их не увидел, не пожил с ними.