Тиффани пнула ее в голень. Это было не по-ведьмовски. Это было так по-девятилетнему, что Тиффани хотела бы придумать нечто получше. С другой стороны, ботинки у нее были крепкие, и пинок тоже.

Королева встряхнула ее.

— Зачем ты это сделала? — сказала она. — Почему не делаешь то, что я говорю? Всем было бы так хорошо, если бы они делали то, что я говорю!

Тиффани смотрела ей в лицо. Глаза у Королевы теперь были серые, но зрачки — как серебряные зеркальца.

Я знаю, что ты такое, сказал ее Третий Помысел. Ты то, что никогда ничему не способно научиться. Ты не знаешь о людях ничего. Ты просто… старый маленький ребенок.

— Хочешь сладкого? — шепнула Тиффани.

У нее за спиной раздались крики. Она извернулась в цепких руках Королевы и увидела, что Роланд борется за кувалду. Под взглядом Тиффани он отчаянно взмахнул этой тяжелой хреновиной, занося ее над головой, и сбил с ног эльфа позади себя.

Королева яростно повернула Тиффани к себе, когда молот обрушился на орех.

— Сладкого? — прошипела она. — Я тебе покажу сла…

— Кривенс! Энто Кралева! У ней наша келда, у старой головешки!

— Без царев! Без королёв! Мальцы-вольнецы!

— Рррастерзаю кебаб!

— Навешаем ей!

Наверно, Тиффани была единственным существом всех времен и народов, кто радуется, заслышав поблизости Нак Мак Фигглов.

Они хлынули наружу из расколотого ореха. Некоторые были еще в галстуках-бабочках. Другие, как обычно, в своих кильтах. Но все как один — в боевом духе и, чтобы не терять времени, лупили друг друга набегу, набирая скорость.

Прогалина… очистилась. Создания хоть реальности, хоть сна способны заметить опасность, когда она летит к ним орущей, ругающейся, сине-рыжей волной.

Тиффани вырвалась у Королевы из рук, по-прежнему держа Вентворта, и поспешила в сторонку, чтобы смотреть из травы.

Здоров Ян пробежал мимо, неся над головой извивающегося эльфа, в полный рост. Потом резко затормозил и швырнул свою ношу высоко вверх, через всю поляну.

— Прилетел соловушка на свою головушку! — возопил Ян и устремился обратно в гущу битвы.

Нак Мак Фигглов нельзя ни растоптать, ни задавить. Они работали группами, взбираясь друг по другу, чтобы на подходящей высоте треснуть эльфа кулаком. Или, предпочтительнее, боднуть. А когда противник упал, тут его вдоль и поперек пинками обработают.

В драке у них был определенный метод. Например, они всегда выбирали самого крупного из противников, потому что — как объяснил позднее Роб Всякограб — «тама попасть легче, ведаешь». И они просто не останавливались. Вот что изматывало врага напрочь. Как будто на тебя напали осы с кулаками.

Прошло некоторое время, прежде чем Фигглы сообразили, что противник закончился. Они еще немного подрались между собой, чтобы не зря была вся эта долгая дорога и типа того, потом утихомирились и стали проверять карманы лежащих врагов на предмет завалявшейся монетки.

Тиффани поднялась на ноги.

— Эччч, ну непоганая работа, сам скажу, — произнес Роб Всякограб, оглядевшись. — Сполнили брань аккуратно, даже стихов не читали.

— Как вы попали в орех? — спросила Тиффани. — В смысле, он же… орех!

— Иного пути не нашлося, — ответил Роб. — Пригодный путь искать надобно, чтобы дать на орехи. Навигация во сне — дело тяжкое.

— Особо ежели чуток мальца клюкнумши, — сказал Вулли Валенок, широко улыбаясь.

— Что? Вы там… выпивали? — сказала Тиффани. — Я тут лицом к лицу с Королевой, а вы были в пивной?

— Эччч, нет! — ответил Роб. — Помнишь сон тот с большою вечеринкой? Где ты в платьице красивое разубрана была? Мы застряли там.

— Я же прикончила дрёма!

У Роба сделался не совсем искренний вид.

— Н-н-ну-у-у, — сказал он, — не так легко смогли мы выбраться, как ты. Пошло чуть больше времени у нас.

— Всю выпивку пришлося там прикончить, — пришел ему на помощь Вулли. Роб сверкнул на него взглядом и огрызнулся:

— Негоже все так оборачивать!

— Вы хотите сказать, что сон может продолжаться без дрёма? — спросила Тиффани.

— Коли жажда сильно замучила, — ответил Вулли Валенок. — И ежели бы только выпивка, там же ж еще канапы энти…

— Но я думала, что если будешь есть или пить во сне, то навсегда останешься там!

— Для многих так, — ответил Роб. — Но не для нас. Домы, банки али сны — нету места, куда нам влезти не под силу и вылезти обратно.

— Вот разве что кроме пивных, — сказал Здоров Ян.

— О, айе, — весело подтвердил Роб. — С пивными так, без труда не вытащишь рыбку из пруда, слово даю кр-р-репкое.

— А куда пропала Королева? — спросила Тиффани.

— Эччч, она сделала гэтьски, как только завидела нас, — ответил Роб. — И нам то же самое надобно, леди, пока не изменился сон. — Он кивнул в сторону Вентворта. — Энто и есть мальца родич твой? Соплей-то в носе!

— Хаччу сладка! — заорал Вентворт на сладком автопилоте.

— Обойдешься! — заорал Роб в ответ. — Сопли отставить, с нами резво иттить, на мальца сестре своей мешком не висеть!

Тиффани открыла рот, чтобы возмутиться, и закрыла снова: Вентворт после секундного ошеломления хихикнул.

— Ляля! — сказал он. — Маля! Маля-маля цацы!

— Мама дорогая, — сказала Тиффани. — Теперь начнется.

И все-таки она была здорово удивлена. Вентворт никогда не проявлял столько интереса ни к чему, кроме сахарных пупсов.

— Роб, у нас тута один настоящий, — окликнул кто-то из пиктси. К своему ужасу Тиффани увидела, что Фигглы приподняли над землей голову Роланда. Он лежал, растянувшись во весь рост, без сознания.

— А, парнишка, что тебе грубиянил, — сказал Роб. — И Здорова Яна целился молотком тюкнуть, не от великого разума. Чего с ним делать будем?

Трава задрожала. Свет в небе угасал. И становилось холоднее.

— Оставлять его тут нельзя! — сказала Тиффани.

— Окей, поволокем, — ответил Роб. — Двигаем щас же!

— Маля-маля цацы-цы! Маля-маля-цы! — с наслаждением выкрикивал Вентворт.

— Он так весь день теперь будет, — сказала Тиффани. — Простите.

— К двери беги, — сказал Роб. — Можешь зреть ее?

Тиффани стала отчаянно озираться. Ветер уже сделался морозно-колючим.

— Зри дверь! — скомандовал Роб.

Тиффани моргнула, повернулась кругом.

— Эм-м… Э…

Ощущение мира за пленкой сна теперь не приходило так легко, как в момент ее страха перед Королевой. Тиффани старалась сосредоточиться. Запах снега…

Это же смешно, говорить о том, что снег чем-то пахнет. Он просто замерзшая вода. Но Тиффани всегда понимала сразу же, проснувшись утром, если ночью выпал снег. Его запах был как вкус жести. У жести правда есть вкус, хотя он примерно то же самое, что и запах снега.

Тиффани показалось, что мозги у нее трещат от напряжения. Если я во сне, надо проснуться. Только бежать — без толку. Во снах всегда полно беготни. Но она чувствовала, что есть направление, в котором окружающая картина как-то… тоньше. И белее.

Она закрыла глаза и стала думать о снеге, скрипучем, свежем, словно крахмальные простыни. Сосредоточилась на ощущении снега под ногами. Все, что надо сделать — это проснуться…

Она действительно стояла на снегу.

— Славно, — сказал Роб.

— Я уловила, как это! — сказала Тиффани.

— Эччч, порою дверь бывает и в главе твоей, — ответил Роб Всякограб. — Теперя двигаем!

Тиффани почувствовала, что ее приподнимают вверх. Роланд, похрапывающий рядом, тоже поднялся над землей на дюжинах синих ног, когда пиктси залезли под него.

— Не тормозим, покудава не убрались отсюдава! — сказал Роб. — Фигглы, ва-хэй!

Они заскользили по снегу за группами дозорных, которые бежали впереди. Через минуту или две Тиффани оглянулась назад и увидела, что голубые тени растекаются вширь. И становятся темнее.

— Роб… — сказала она.

— Айе, я ведаю, — отозвался он. — Резвей, парни!

— Они быстро текут, Роб!

— Энто ведаю тож!

Крупинки снега секли ей лицо. Деревья по бокам сливались в полосы. Лес проносился мимо. Но тени расползались впереди, преграждая дорогу, и бежать сквозь них было как сквозь что-то плотное. Как сквозь густой туман.