Умница слегка смутился и, явно не желая продолжать эту тему, повернулся к Вувосу:

— А сколько лет дочке?

Вувос молча на него смотрел.

— Три, — процедил я.

— Так это еще ничего, — приободрился Умница. — Еще маленькая, ничего не понимает. Это не будет для нее психической травмой…

Я на всякий случай ненавязчиво встал между Вувосом и Умницей.

— Фима, — сказал я, пока Вувос старался ненавязчиво меня обойти, а Умница, как бы случайно, двигался в противоположном направлении, — тебе предоставляется последнее слово. Что ты намерен делать?

— В полицию надо заявить, — пискнул Умница.

— В полицию ты уже заявлял, — напомнил я.

Хоровод вокруг меня ненавязчиво ускорялся.

— Я намерен делать все, что вы скажете! — выпалил Умница. — Для спасения ребенка надо сделать все. Это святое… Ребята! Я знаю! Надо подделать термос. Я подделаю. А вы обменяете его на ребенка.

Вувос остановился, и Умница чуть не влетел к нему в объятия.

— Мы втроем обменяем его на ребенка, — доходчиво сказал Вувос. — Ты, я и Боря. Так что постарайся. Сколько тебе надо времени?

— Завтра к обеду будет готово, — обреченно вздохнул Умница. — Можно было бы и раньше, но уже все закрыто. Придется кое-что докупить с утра.

— Докупим, — кивнул Вувос. — Я тебя сам отвезу к открытию. И в Старый город заскочим, прикупишь себе арабскую одежду. Что-нибудь неброское.

— З-зачем? — побелел Умница.

— Пока не знаю, — признался Вувос. — До обеда придумаем что-нибудь нетривиальное.

— Кстати, о нетривиальном, — мстительно сказал Умница. — Ребята, тут одна проблема. Вирус, он не сам по себе, а в питательной среде. В данном случае, Боря знает, в сперме.

— В кроличьей, — подтвердил я, вспомнив разговор в аэропорту.

— Ну так вот, ватики.[45] Вы в стране давно, где тут поблизости кроликов разводят? А я искусственную вагину сварганю.

Вувос передернулся:

— Ты что, охренел? Кто их тут будет разводить, некашерных?

— Плохо, — подытожил Умница и, опасливо косясь на Вувоса, процитировал: «Ну ничего. К утру придумаем что-нибудь нетривиальное».

Усмехаясь, он медленно вытащил из кармана два квадратных пакетика и вальяжно, как король Молдаванки — блядям, выдал нам по презервативу:

— К утру, ребята. Надеюсь, обойдетесь без искусственной вагины? Пока они отличат от кроличьей, Номи уже будет дома.

— Может, ты сам справишься? — мрачно предложил Вувос.

Умница самодовольно развел руками:

— Ребята, имейте совесть… Я же не кролик. Вы же видели — только что проводил.

15. Пся крев

К полуночи нам стало ясно, что план вызволения Номи потребует, кроме немалого личного мужества и немалых личных средств. Мужества нам с Вувосом было не занимать, а вот денег и занять не у кого. Пришлось идти на шабашку.

Мы хорошо так посидели в кустах, в засаде. В траве валялась пустая бутылка и вскоре должна была обрести свою пару. Мы ждали «час собаки», как день зарплаты.

И дождались. В полвторого с моего балкона сбросили альпинистскую веревку.

— Хорошо, что ты не ревнивый, — сказал Вувос.

В лунно-фонарном свете блестели железные побрякушки на черной коже куртки, а прическа Левика выглядела еще отвратительнее. Дюльфером (сам научил) он спустился на газон и, взглянув на пустое еще крыльцо, быстро зашагал в сторону амуты.

— Посиди один, — бросил я Вувосу и пошел за сыном.

Вот и пришло время им заняться. Не отпуск, а сплошное бебиситерство — через ночь слежу за детьми. Куда это он идет? Уж не вирус ли проведать?

Красться пришлось недолго. Левик спустился в амуту и, озираясь, скрылся в крайнем доме у обрыва. Там уже мерцал свет свечи. Я хотел было подобраться поближе к дому, но вовремя заметил еще одно существо примерно в такой же экипировке, только помельче, да прическа, вроде, была девичья. Пришлось посидеть в тени минут десять. Чувствовал себя, как советская женщина, занявшая две очереди — и отсюда уходить было пока нельзя — вдруг какой-нибудь опоздавший сатанист заметит, а там информация про термос могла уже пройти, да и вообще интересно…

В конце-концов я решился и присел под окном. Слышно было великолепно!

Не позавидуешь будущим жильцам.

— … короче, пора приносить жертву! — сказал кто-то ломающимся голосом.

После паузы испуганный девичий голосок пропищал:

— К-какую?

— Человеческую! — отрезал первый. — Но для начала можно и кошку.

В этот раз пауза была дольше, затем зазвенел возмущенный девчачий голосок:

— Почему это кошку?! Я кошку не согласна! Давайте кого-нибудь другого убьем. Змею, например. Ядовитую.

— Змею?! — ужаснулся Левик, с детства панически боящийся змей. — Нет, змею нельзя. Потому что они — слуги дьявола.

— А кошки тоже слуги дьявола! Особенно черные.

— Ну, хорошо, — это был снова Левик. — можно и не кошку. Можно и собаку. Я завтра сам принесу убитую собаку, раз вы все трусите!

— Это кто тут трусит? — попер первый. — Ты сначала собаку убей и принеси. А потом приступим к человеку.

— А кто сказал, что сатанисты должны убивать людей? — поинтересовалась писклявая.

— Это всем известно. Все настоящие сатанисты приносят человеческие жертвы! — упорствовал первый.

— Это, наверное, гойские сатанисты приносят. А еврейские сатанисты не должны убивать людей! — возмутилась писклявая.

— И кошек! — добавила звонкоголосая. — Убери сейчас же руку!

— Че это я должен ее убирать?! — нервно хихикнул Левик. — Ты что, правил секты не знаешь?

— Подумаешь, правила! — возмутилась звонкоголосая. — Кто их вообще придумывает… ладно, можешь оставить…

Левик хохотнул и довольным голосом сказал:

— А теперь надо хотя бы потанцевать… на крышке гроба.

— Где?! — ужаснулась писклявая. — Ты что?! Евреев же в гробах не хоронят. А на гойское кладбище я не пойду.

— Дура, — ласково сказал Левик. — Ты считаешь, мы просто так этот дом выбрали для шабашей? Нет. Здесь был другой сторож раньше. Не тот, который сейчас в будке спит. Его сестру совратил один христианин. Он его убил, а гроб зарыл в фундамент этого дома. Ясно?

— Откуда ты знаешь? — возмутился первый. — Ты тут живешь всего неделю.

— Ну и что? У меня отец полицейский. Это служебная информация, не для всех. Танцуем мы или нет? Только «слоу».

— Почему это «слоу»? — подозрительно спросила звонкоголосая.

— Ну пусть, что тебе, жалко что ли… — ответила писклявая.

— Чтоб сторож не услышал! — сурово сказал Левик. — Иди сюда…

Будь дети постарше, ни за что бы не поверил, что танец может сопровождаться таким скрипом половиц и громким сопением.

— Не прижимайся, брат! — требовала звонкоголосая. — Хватит танцевать. Мне уже домой пора.

— Подождите, — попросил первый. — Мы еще не отчитались друг перед другом. Ну, братья, у кого что?

— У меня в доме гость гостит. Ученый. Приехал со смертельным вирусом, а его кто-то спер.

— А чего не ты спер, козел? — возмутился первый.

Левик вздохнул:

— Да я собирался. Но не успел. А теперь уже поздно — даже отец не может найти. А уж если он не может…

Такая вот дискотека. Наши маленькие еврейские сатанисты. Я снова переместился в тень, а через несколько минут по-одной вышли девочки. В доме задули свечу. Вскоре появился Левик с братом-сатанистом, в миру — Бенчиком, с первого дня торчащим у нас дома. Они еще постояли пару минут, не в силах разойтись из-за переполнявших их впечатлений.

— Ты что, правда собаку завтра убьешь? — ужаснулся Бенчик.

— Да ну. У нас какой-то кретин дохлых собак на крыльцо подбрасывает. Так я сопру одну и притащу.

— Давай скажем, что вместе убили? — попросил Бенчик.

Левик подумал и кивнул:

— Ладно. Только кончай ты с этими человеческими жертвами, а то они не придут больше. Давай лучше к вахканалиям переходить. Я думаю, уже можно. Видел, как я ей руку на задницу положил?