— Ха. В летающие одноразовые тарелки. Мы пикничок в Иудейской пустыне устроили… Слушай, ты не в курсе, с ее паспортом нас в Синай впустят? Понырять. А то она большую аквалангистку из себя строит, надо бы проверить. Да и вообще…

Таким Вувоса я еще не видел, то есть не слышал. Впрочем, это было типичное мужское состояние в прологе романа с Елкой. Про эпилог я решил не рассказывать. Разве чуть сбить восторженность, чтобы меньше комплексовал потом:

— Тебе агар-агар не слишком на мозги давит?

Ленка и Умница дружно уставились на меня. Она недоуменно, он недовольно. А Вувос продолжал токовать:

— Хорошая баба. Устроила мне скандал из-за вши.

— Даже до этого дошло? — с притворным ужасом спросил я.

— Пошляк, — как-то даже обиделся Вувос. — У Номи. На голове. Увидела какую-то маленькую вошь и это… Схватила Номи, мыла ее, стригла… Не каждая бы. А сегодня утром приехала, пока меня не было, такую уборку провернула — генеральную. Все на положенных местах, и ничего не могу найти. Даже Номи. Даже саму Елку. Ты, кстати, не в курсе — куда она делась?

С Вувосом было все ясно — даже если это он спер вирус, то в ближайшее время пускать в дело его не будет.

— Боренька, — прыснула Ленка, как только я положил трубку, — скажи, пожалуйста, как ты себе представляешь «агар-агар»?

— Смутно, — осторожно ответил я. — А что тебя так развеселило?

— Ну а все-таки?

— Да, — перебил ее Умница, — чуть не забыл! К тебе, Боря, через пять минут явится делегация. Уважаемые люди. Лидеры духовно-просветительской организации «Хашмонаим», ну, которые скворечники на склоне строят.

— Прошмонаем? Кого? — вступила прямо с порога Софья Моисеевна. — Фимошка, што вы имеете в виду?

— Какой ужас! — взвилась Ленка. — А у нас такой бардак! И ты, Фимка, только сейчас об этом говоришь?! Мама, давай хоть что-то приберем… А кто именно будет? Сосед?

— Ну да, с утра заходил этот Обер-амутант, а с ним еще один. То ли бухгалтер, работающий у этих амутированных раввином, то ли наоборот, я не вникал.

— Как это — наоборот? — не поняла Ленка.

— Увидишь — поймешь, — ухмыльнулся Умница. — В общем, сам разбирайся, Боря. Я им сказал в три прийти.

Ленка бестолково металась по холлу, как залетевшая в квартиру сорока, хватая все, что плохо лежало. При этом она информировала тещу о психозе в семье. Теща пронзительно смотрела на меня, понимающе кивала головой и все недоверчиво переспрашивала, что неужели таки никогда никто в моем роду не страдал психическими расстройствами…

Ровно в три явилась странная парочка. Обер-амутант с кем-то, похожим на нового русского из старообрядцев — то есть «умервщленная» плоть в спортивном костюме «Адидас», носки с босоножками, сталактит длинной жидкой неухоженной бороды и взгляд, что-то выискивающий на верхней полке то ли книжного шкафа, то ли кладовки. Все это венчала кипа. А взгляд Обер-амутанта наоборот, выискивал что-то на нижней полке то ли шкафа, то ли кладовки. А, скорее всего, он просто боялся наступить на зарезанную собаку.

Узнав, зачем они пришли, я рухнул в кресло и долго нервно смеялся. А перестал только встретив пристальный докторский взгляд Софьи Моисеевны. А потом эта ведьма многозначительно кивнула на меня — Ленке. Похоже, я поймал тремп на диагнозе племянницы.

Кажется, моя загубленная Умницей карьера пошла на второй виток. Я получил первый заказ как частный детектив, подозрительно похожий на мое первое задание в израильской полиции — найти убийцу убитых собак. Мой смех произвел впечатление — амутанты попереглядывались и назвали сумму, превышавшую мои ожидания. Наличными. Этого даже могло бы хватить на тещины зубы. Интересно, откуда у них такие деньги на такую фигню?

— Кого вы сами подозреваете? — задал я дежурный вопрос.

— Я же вам все рассказывал еще в первый раз, когда заходил, — слегка раздраженно ответил Обер-амутант. — Правление амуты вынуждено было повысить цены на квартиры. Не все это правильно поняли. Мы люди в строительстве неопытные, нас подвели, мы запутались… В общем, были намеки, обвинения и даже угрозы.

— Кто вам кажется наиболее опасным? — продолжал я страндартную процедуру.

Обер-амутант пожал плечами, а второй проблеял:

— Э-э… пять последних… — он задумался, — купивших квартиры семей… — он снова замолчал, — наиболее агрессивны… — пауза. — Они считают… — тяжелая пауза, — что, заключая с ними договор… — бесконечная пауза, — мы знали о повышении цены.

Уф. Главное, больше не задавать вопросов, а то это никогда не кончится.

Возникало ощущение, что каждое слово он рассматривает со всех сторон и обнюхивает, как пенсионер на рынке — апельсин. Я встал, положил задаток в карман, и мы попрощались, как сообщники…

— Интерешно, — прокомментировала Софья Моисеевна, — школько шуток этот шеловек шитает пашхальную агаду?[43]

— Дареным зубам в коня не смотрят! — весело ответил я, похлопав оттопыренный карман.

Умница и Софья Моисеевна подозрительно на меня посмотрели.

— Боря, а при шем ждешь конь? — встревожилась теща.

Хотелось мне выдать достойную реплику, да не подворачивалась. Выручил телефон. Звонил Вувос. Я было открыл рот, чтобы куртуазно сообщить ему, как вовремя он позвонил, но что-то в его тоне заставило эту фразу проглотить.

Елка украла Номи. Я не стал ничего уточнять, только заставил его пообещать ничего не делать до моего приезда.

Видимо, я не «удержал» лицо. Три пары глаз смотрели на меня с явным интересом, который я проигнорировал.

— Если до полуночи не вернусь, сядешь в засаде у подъезда, — сообщил я Умнице.

— Сколько? — с готовностью спросил он.

— До первых кобельков, — отрезал я, запихивая в карман запасную обойму.

— Да не это, — возмутился он. — Сколько ты мне в час за это будешь платить? Это ведь ночное дежурство! А лучше давай договоримся о моем процентном участии.

Я так резко повернулся, что он даже шарахнулся.

— Давай. Девяносто процентов тебя устроят? Вот и хорошо. Это твое процентное участие в зубах моей любимой тещи, сожранных твоей любимой сукой! — и я успел захлопнуть дверь прежде, чем Софья Моисеевна успела отреагировать. Стареет теща. Уже не та реакция.

13. Киднэпинг

Не думал, что без сирены и «мигалки» можно так быстро доехать до Кирьят-Арбы. Формально Вувос казался так себе отцом. Но я-то знал, что он может сделать ради Номи. Потому так и спешил. Нет, ну почему человеку так не везет с бабами?!

Я пронесся мимо вувосовых скульптур, зацепив одну и запнувшись за другую и уже схватился за дверную ручку. С той стороны сильно вмазали в дверь. Я осторожно приоткрыл ее. На уровне моего лица, в нарисованном лице Елки вибрировал десантный нож. Надо полагать, это он так по-суперменски страдал, романтическая курва!

— А если б я чуть раньше открыл?!

— Увернулся бы.

В караване было убрано и противно. Из творческого гнезда он превратился в нищенскую лачугу. Вувос сидел напротив входа в готовности «номер один», словно ждал, что я ему сразу скажу куда идти и что делать. Но, встретив мой вопросительный взгляд, отрывисто спросил:

— Вирус нашел?! Нет?! Хреново… Тогда садись. Видишь, опять с этими бабами… Короче, про вчера ты знаешь. С утра крутанулся по делам в Иерусалиме. Вернулся — никого. Не придал значения. Номи обычно по соседям… Елка — ну, свободная женщина… Захотела — приехала, захотела — убрала и уехала. Шмон это был под видом уборки, понял? Тут ты позвонил. А потом она. Говорит, ситуация такая, извини. Короче, у нее там, в России, сына украли.

— Олежку?!

— А хрен его знает. Какие-то кавказцы. Один ваш общий знакомый. Тот, с которым она в Хевроне по телефону говорила.

— Ахмат?!

— Да. Он как-то по-крупному влетел из-за вашего Фимы. Они вроде оба этот вирус вырастили, а этот ваш козел перед отъездом всю оставшуюся порцию уморил.