– Ну вот, - отвечал Эли, останавливаясь, - как же я узнаю его?

– По тому необыкновенному почтению, которое будет ему оказано: все встанут при его входе.

После этого Балдуин взял Эли за руку и ввел его в богатую залу, в которой собрались все придворные. Там были графы, бароны, маркизы, рыцари, судьи, пажи, дамы. Кругом сверкали золотые украшения, виднелся шелк и бархат, играли драгоценные камни. При входе Валдуина с Эли все находившиеся в зале поднялись со своих мест, все приветствовали вошедшего, а дамы сделали глубокий реверанс. Эли в смущении искал глазами своего повелителя и наконец заметил, что все приветствия направлены в ту сторону, где стоял он со своим спутником. Тут он понял все.

– Господи, Иисусе Христе, - сказал он, обращаясь к Бал-дуину, - да это вы, монсенъор?..

– Это я, - отвечал Балдуин, поднимая Эли, павшего перед ним на колени. - Рыцари, - обратился он после этого к присутствующим, - вот тот, кто спас мне вчера жизнь. Б случае надобности окажите ему всякое содействие.

Рыцари и дамы направились в сторону Эли, пожимали ему руки, обращались к нему с поздравлениями. Бедный Эли совершенно растерялся. Ему казалось, что все происходившее было только чудесным, волшебным сном. В то же время он начал опасаться за то, что так запросто обращался с государем.

По приказанию Балдуина Эли отвели в соседнюю комнату, где надели на него новое платье, и только после переодевания привели его снова к Балдуину. Последний вручил ему в левую руку горсть золотых монет, а в правую - кусок пергамента.

– Что это такое? - спросил Эли боязливо у окружающих,

показывая на пергамент. Ему объяснили, что это грамота,

которая передает ему ферму, но не в аренду, а в полную и

наследственную собственность под условием быть верным

вассалом графа и ежегодно являться к нему для изъявления

покорности с цепом на шее в те дни, которые будут годовщинами его встречи с государем.

Описать восторг Эли, описать испытанные им чувства - невозможно. Он не шел домой, а летел, как бы несомый незримыми крыльями; ему казалось, что он не ступает ногами по земле. Его проводили до фермы четыре уполномоченных на это лица и ввели его во владение фермой. Сновидения жены Эли стали действительностью. Она украсила цеп своего мужа цветами: с этих пор цеп сделался лучшим украшением дома.

Впоследствии город Брюгге так расширился, что бывшая собственность доброго крестьянина Эли вошла в его черту. Небольшая улица, находившаяся в соседстве с бывшей фермой Эли, долгое время после того называлась улицей Цепа (Vlegel-Straet).

Средневековая легенда, нами пересказанная, послужила образцом для многих позднейших повествований на подобную же тему.