блестели, а бубенчики звенели, когда владелец их выделывал разнообразные прыжки среди веселого общества.

Загордился крестьянский сынок и стал мечтать о рыцарстве.

«Я хочу теперь, - обратился он к своему отцу, - отправиться ко двору; окажи мне какое-нибудь вспоможение».

«Я куплю тебе быстрого коня, который мог бы перескакивать через изгороди и рвы, - отвечал отец, - но брось, дорогой сын мой, мысль о поездке ко двору. Придворные обычаи тяжелы для того, кто не привык к ним с молодых лет. Возьмись-ка за плуг да примись за обработку земли. Веди жизнь, какую веду я, пей воду вместо того, чтобы пить вино, добытое грабежом; ешь нашу пищу и веди себя безукоризненно…»

Напрасно отец отговаривает своего сына, указывает ему на выгодную партию, предлагая жениться на дочери крестьянина Рупрехта; сын решительно отказывается оставаться долее в деревне и вести крестьянскую жизнь; все эти грязные деревенские работы повредят его локонам, его вышитой шапочке, его щегольскому кафтану; да и жениться он вовсе не хочет; семейная жизнь сделает его праздным, а он стремится к деятельности. Видя, что все его увещания не приводят ни к чему, отец покупает своему Гельмбрехту коня и отпускает его со словами: «Я не могу тебя более удерживать, я отпускаю тебя, но предостерегаю еще раз: береги, красавчик, свою шапочку и свои кудри,.. Мне снилось, что ты шел, опираясь на палку, с выколотыми глазами; мне снилось еще, что ты взобрался на дерево, а над тобой сидели на ветви ворон и ворона… Я раскаиваюсь в том, что вырастил тебя». Гель-брехта не тронули и эти прощальные слова: он покинул родительский кров.

Он поселился у одного рыцаря, занимавшегося разбоем, в замке, стоявшем на высокой горе. Этот рыцарь охотно принимал к себе на службу молодых людей, подобных Гельм-брехту. Скоро молодой Гельмбрехт выделился своим бессердечием, жадностью и разбойничьими приемами из среды всех остальных разбойников. Он не щадил никого и ничего: уводил коня, барана, уносил плащ, кафтан, уносил и прятал в свой мешок даже то, чем его товарищи пренебрегали. Так прошел целый год.

Тогда он стал задумываться о своем отце, о доме своих родных: его тянуло к ним. Он взял отпуск у своего рыцаря и поехал домой. Все ему обрадовались. Слуга и служанка его родителей обратились было к нему с прежним сердечным и простым приветствием: «Добро пожаловать, Гельмбрехт», но когда заметили, что такое обращение не нравится ему, то изменили его форму и приветствовали Гельмбрехта словами: «Добро пожаловать, наш благородный господин!». Он ответил им фразой, в которой они ничего не поняли: столько было в ней выражений из незнакомых им языков! Сестра Готелин-да бросилась к своему брату, обняла его и горячо приветствовала, но он сразу охладил ее латинским выражением, в котором на самом деле не было никакого смысла. Отца своего он приветствовал по-французски, а мать - по-чешски. Общее недоумение. Готелинда приняла своего брата за патера, мать говорит своему мужу: «Это не сын наш, а чужеземец», на что озадаченный отец отвечает: «Только он очень похож на наше го сына». «Скажи словечко по-немецки, - обратился он к своему сыну, - так, как говорили наши предки, и тогда я признаю тебя, сам вместо слуги разнуздаю твоего коня». Вместе с тем он заявил своему сыну, что не намерен угощать чужестранца, который может найти себе приют и угощение у своего господина. Так как было уже поздно, а поблизости остановиться на ночлег было негде, молодой Гельмбрехт бросил все свои затеи, перестал корчить из себя иностранного рыцаря и сказал своему отцу: «Да, это я, Гельмбрехт, я был когда-то вашим сыном и слугой». Отец все еще не хочет верить и требует, чтобы сын назвал ему по имени четырех волов. Гельмбрехт исполняет требование своего отца и только тогда получает от него приглашение войти в дом: «И ворота, и двери, и комнаты, и шкаф - все для тебя открыто теперь, мой милый сын». На столе появляется все лучшее, что только было у отца: рубленая капуста с хорошим мясом, сыр, жирный гусь, зажаренный на вертеле, жареная курица. «Если бы у меня было вино, - сказал отец, - мы бы выпили его сегодня, но я предлагаю тебе, милый сын, воду лучшего источника, какой когда-либо вытекал из земли». После этого Гельмбрехт распаковал подарки, привезенные им для родных: отцу - точильный камень, косу и топор, матери - лисью шубу, стащенную им с патера, сетре - шелковую повязку и позумент, отнятый им у какого-то торговца.

Так вернулся молодой Гельмбрехт к своему отцу. Скоро между ним и отцом начались интересные разговоры о старом и новом рыцарстве.* «И я тоже, - рассказывал отец, - бывал при одном дворе: я носил туда сыр и яйца и видел там рыцарей».

Они отважны были, честны, Им были вовсе неизвестны Те чувства низкие, что ныне Находим в женщине, в мужчине…

Их любимым развлечением были турниры и танцы. Когда собирались танцевать,

Скрипач проворно выходил, Смычком по струнам проводил, И становились дамы в ряд, Прелестные на взгляд… Когда кончались пляс, игра, Им пели чуть не до утра, На том же самом месте, О герцоге Эрнесте. Забав различных и потех Довольно было там про всех.

Отец рассказывает далее о стрельбе в цель, о псовой охоте и приглашает сына рассказать в свою очередь о современном рыцарстве. Сын говорит, между прочим, следующее:

Кто хочет рыцарей найти,

Тот должен по шинкам пойти:

И день, и ночь они все там,

Как будто приросли к местам.

А кто живет по старой моде,

Как вы, отец, иль в том же роде,

Тот ото всех уж отлучен:

Мужчинам так приятен он

И дамскому приятен взору,

Как палачи приятны вору.

Сын горячо заступается за то павшее рыцарство, среди которого он жил, и ярко рисует привлекательные для него опасности разбойничьей жизни; он перечисляет при этом ряд

грабительских набегов, которые предстоят ему. Отец во время этого разговора узнает имена его беспутных товарищей. «А как же они называют тебя?» - спрашивает он у сына. «Меня они зовут "Глотай деревни", я - не радость для крестьян; все, что принадлежит им, - мое; одному я выкалываю глаза, другому рублю спину, того привязываю к муравейнику, этого вешаю за ноги на иве». Отец говорит на это, что справедливый Бог не потерпит таких преступлений и вся их шайка попадет в руки правосудия. Это пожелание выводит молодого Гельмбрехтаиз терпения. До последнего времени, говорит он отцу в сердцах, он постоянно отговаривал своих товарищей от нападений на его дом - теперь они не дадут пощады и ему. Само собой разумеется, что после таких разговоров сын не хочет оставаться долее в доме своего отца.