Она успела подвезти Катюшу в гимназию к началу занятий и даже не опоздала на работу. Ведя машину, она, чувствуя, как непросто сегодня сконцентрироваться в транспортном потоке, старалась двигаться в среднем ряду и никуда не высовываться. После всего, что она услышала в Москве, после трех практически бессонных ночей, гудела голова. Не помогла даже лошадиная доза спешно выпитого кофе.

«Я должна обо всем рассказать Косте. Несмотря на все, что нас разделило в последнее время. Хотя бы потому, что это Роберт Балайзер. Остается только одно – заставить его принять меня и уговорить выслушать», – Анна непроизвольно закусила губу, раздумывая над тем, как лучше встретиться с Крыловым.

Неожиданно справа на высокой скорости ее обошла белая «Вольво». Краем глаза она успела заметить за рулем Константина Петровича.

«С ума сошел! – подумала Анна. – Куда так несется?»

Машина проскочила практически на красный сигнал светофора и умчалась вперед.

Через пару светофоров, перед площадью Бангалор, на пути была большая пробка. «Скорее всего, авария», – тут же похолодело у нее в груди. Так оно и было. Медленно проехав вдоль вереницы из шести столкнувшихся машин, Анна облегченно вздохнула. Машины Крылова, к счастью, среди них не было.

Костя медленно въехал во двор. Сердце продолжало гулко стучать, пульсацией отдаваясь в висках. Пять минут назад он едва не въехал в хвост кавалькады столкнувшихся машин и, не успевая резко затормозить, круто повернул в сторону. Случайность, что справа не было машины. Оставшуюся часть пути он ехал медленно. Аварийная ситуация на дороге привела его в чувство.

Вчера он вернулся домой под утро. Впрочем, как – не помнил. Выскочив из квартиры Риты, он поймал такси и поехал в ночной клуб, владельцами которого были его хорошие знакомые. Трезво мыслить он перестал уже через час. Дальше – больше. В памяти осталась картинка: стройные девушки, как бы случайно выстроившиеся в несколько шеренг и лениво двигавшиеся в такт мелодии. Потом кто-то сидел и смеялся с ним рядом, у него на коленях. Тут же возникали довольные лица хозяев клуба, вместе они куда-то переходили, в какой-то гостиничный номер, голое девичье тело рядом и откупоренная бутылка коньяка на тумбочке, из которой он прихлебывал. И все... Провал.

Проведя целый день в постели, он то забывался кошмарным сном, то просыпался от дикой головной боли. Принимая из Сашиных рук обезболивающие, он понимал, что другая боль – боль уязвленной гордости и самолюбия, возникшая в субботу, – не поддается никаким лекарствам и не отпускает.

Утром, рванув от дома, резко нажав на педаль газа, он пытался убежать и от нее.

«Отвлечься, дышать ровно», – попытался он успокоить сам себя, припарковав машину.

Но не тут-то было! Едва он сделал несколько вдохов-выдохов, как во двор въехала Анна. От одного ее вида у Крылова задрожали руки; сжав кулаки, чтобы унять дрожь, он оглянулся, схватил с заднего сиденья сумку с компьютером и выскочил из машины, на ходу нажимая кнопку сигнализации.

Анна, заметив взбегающего по ступенькам Крылова, бросилась было за ним следом, но, поняв, что все равно не догонит, замедлила шаг.

– Константин Петрович занят, – загородила ей дорогу Алла Ивановна. – Он никого не принимает, – и тихо добавила: – Не пойму, что с ним такое. Ты не знаешь, Аня?

– Не знаю, – ответила она, опустив глаза.

– Будто больной. Серый весь, синяки под глазами, – сокрушалась секретарша, направляясь к своему рабочему месту.

– Алла Ивановна, – попросила Анна. – Как только будет возможность к нему попасть, дайте мне знать, пожалуйста. У меня очень важная информация.

– Хорошо, – согласилась та. – Я передам ему.

– Заранее спасибо, – Анна побрела в свой кабинет.

– Алла Ивановна, Крылов еще не освободился? – спросила она по внутренней линии через час.

Секретарша замялась, не зная, что ответить. Когда она относила шефу в кабинет кофе, то передала просьбу Анны, на что Крылов, не отрывая взгляда от компьютера, ответил:

– Я принимаю всех, кроме Кругловой.

– Нет, – ответила она после заминки. – Он сегодня будет долго занят.

– Мне ненадолго, может, примет? – взмолилась Анна.

– Он сказал – нет, – и, поняв, что проговорилась, сочувствующе добавила: – Боюсь, что не смогу помочь, ты бы с ним в другом месте попробовала поговорить.

Ничего не ответив, Анна положила трубку.

– Привет самым красивым девушкам нашего офиса! – зычным голосом, как на демонстрации, проскандировал Смыслов.

Оглянувшись по сторонам, он понял, что в комнате никого, кроме Анны, нет.

– Ну, что ты грустишь? – совсем другим тоном спросил он, присев у ее стола. – Опять этот кровопийца?

– Володя, давай поговорим о чем-нибудь другом, – попросила она.

– А я не хочу ни о чем другом. Сколько еще ты собираешься мучиться? – задал он совершенно безжалостный вопрос. – Ты хоть помнишь, что такое свобода?

– Володя, прошу тебя, прекрати, – оторвала она глаза от стола.

– Еще чего! Я... знаешь что, я лозунг напишу, здоровый такой – «Свободу Анне Кругловой!» И сбор подписей организую, – он забросил ногу за ногу, развалившись на стуле. – Хотя, боюсь, никто, кроме меня, не подпишется.

– Почему ты его не любишь? – тихо спросила Анна.

– А за что мне его любить? Шефа нужно уважать. Вот я его и уважал до поры до времени.

– Мне кажется, нельзя работать в коллективе и так рассуждать.

– Ничего не имею против коллектива. Единомышленники. Хотя, между нами, далеко не все любят шефа. Но уважают.

– Володя, мне неприятен этот разговор. Я не хочу больше ничего слушать! – не выдержала Анна, встав со стула.

– Хорошо. Не буду, – неожиданно согласился Смыслов и предложил: – Давай уйдем отсюда вместе.

Анна, собравшись покинуть кабинет, обернулась.

– Как уйдем? – не поняла она.

– Уйдем из фирмы. Я ведь классный программист, спроси кого хочешь. Устроимся в другое место, организуем в конце концов свое дело, да как угодно! – в запале воскликнул он. – Ты же рядом с ним погибаешь, разве я не вижу?

– А тебе-то что? – жестко спросила Анна.

– Не скажу. Ты все равно сейчас меня не услышишь, – ответил Володя и быстро вышел из кабинета, оставив Анну в одиночестве.

«Как раскалывается голова! – снова почувствовала она боль и, приложив руки к вискам, закрыла глаза. – В одном Володя прав: так дальше продолжаться не может».

Она достала из сумки таблетку и запила стаканом минералки. Затем взяла чистый лист бумаги и ручку.

«Заявление», – вывела она крупными буквами.

– Костя, объясни, что происходит? – не выдержав, спросил Хорин. – Ты хоть замечаешь, что из-за ваших отношений всю компанию лихорадит! То тут, то там ловлю обрывки разговоров. На тебя смотреть больно. Анна сама не своя...

– Вот насчет Анны ты ошибаешься! – многозначительно произнес Крылов. – Она достигла небывалых высот, осуществив давно задуманный план.

– Какой план? – не понял Виктор.

– Какой? – Костя замолчал, затем, взглянув на друга, грустно заметил: – С Артюхиным она снова. Вот так.

– Как – с Артюхиным? – не поверил Хорин.

Он почти ничего не знал об истории с Владимиром Анатольевичем, хотя, помня о встрече в аэропорту, время от времени задавался вопросом: что связывает Анну с этой достаточно одиозной персоной?

– При чем здесь он?

– При том, что Анна Николаевна Круглова, работая в свое время в известной тебе компании, чуть было не разрушила его семью. Дочь не вовремя решила родиться или жена умная оказалась. Ну, а сейчас... Старая любовь не ржавеет, – произнес он известную истину.

– Как ты об этом узнал? Ты уверен, что это правда? – не мог поверить Хорин.

– В субботу новую дверь в ее квартиру лицезрел. Артюхин, между прочим, поменял. И ее с дочкой куда-то увез. Видать, на weekend.

Виктор замолчал. Все, что он услышал, никак не укладывалось у него в голове. Не могли же они с Леной так обмануться? А Костя? Каково ему?