– Ты не обойдешь старую гвардию, правда, Элис? Надеюсь, что мои усы не доставят тебе неприятностей, дорогая.

– Мне они очень нравятся, – весело заверила его Элис, не только подставив лицо для поцелуя, но даже поцеловав его в ответ.

Но вдруг через плечо она кое-кого заметила… и ее веселье испарилось.

Там стоял Френк Грант.

Это было абсурдно, но она ждала Гранта. Однажды такая мысль мимолетно пришла ей в голову, но она ее тут же отбросила. Девушка надеялась, что ярмарка не для Гранта.

Теперь она поняла, что ошибалась, что Грант пришел сюда с определенной целью. И с деньгами. Из бумажника он вынул не монетку, а крупную купюру. Да, он приготовился. Страшная догадка озарила Элис. Ему сказали. Конечно, Нона!

Она сидела, совершенно ослабев. «Я не могу допустить, чтобы он поцеловал меня, ни за что на свете». На мгновенье девушка прикрыла глаза.

– Последний круг, последний оборот, последний раз перед чаепитием, – выкрикивал Тим. – Чай в чайном павильоне за пять шиллингов всего. Получайте ваши билеты у миссис Уилкс. Ну, кто следующий?

Френк Грант протягивал крупную купюру, взывая к Тиму, нарочито размахивая деньгами, привлекая внимание.

– Сожалею, – воскликнул Тим, – все билеты проданы.

– Проданы? – Грант был в ярости.

Элис повернулась и… заметно побледнела.

Барк Уолш стоял у края небольшой толпы, держа в руке целую связку билетов.

– Не стоит крутить, а, мистер Уолш? – ухмыльнулся Тим.

– Крути, Тим, – сказал Барк.

Круг за кругом вертелось колесо, и все смеялись над его чрезмерной скоростью, кроме троих… Королевы ярмарки, того, что имел шанс получить много поцелуев, и Френка Гранта.

– Семьдесят семь, – назвал цифру Тим.

– Есть семьдесят семь, – воскликнул Барк, ступил на помост и наклонился.

– Я… – запнулась Элис.

– Да, мисс Эннан? – Его голос был холодно вопросителен.

– Я… я хочу поблагодарить вас за то, что вы купили все эти билеты… это страшно поможет… только, разумеется, нет никакой необходимости в…

– Да, мисс Эннан?

Элис нелепо пробормотала:

– В поцелуе, – и почти разрыдалась от собственной глупости.

– Уверяю вас, это совершенно необходимо, – вежливо поправил ее Барк. – Посмотрите вокруг, и вы увидите ожидающие лица. Они хотят посмотреть, как я получу то, что мне надлежит. Если этого не произойдет, они, конечно, не окажут финансовую поддержку мисс Дейли после чая.

– Мисс Дейли? – повторила она.

– Вас, – проинформировал он, – здесь не будет.

– О, – сказала Элис.

Как только ее губы округлились, он прижался к ним своими губами. Это «О» прозвучало знаком полного наслаждения и восхищения, и толпа заревела.

Но Элис трясло. Она никак не могла унять дрожи. После этого единственного его поцелуя, совершенно спокойного, холодного, лишенного каких-либо чувств, что-то случилось с ней самой, она чувствовала, как горячая кровь бежит и бешено стучится в сердце.

– Молодец, босс, – закричал один из мужчин, – я считаю, что за деньги, которые вы заплатили, вы заслуживаете гораздо большего, чем один поцелуй!

– Я тоже так думаю, – сказал Барк Уолш улыбаясь, и поцеловал… раз… другой… третий, и эти поцелуи вовсе не были спокойными, холодными и бесчувственными.

– Я… я вас ненавижу, – горячо сказала Элис, когда он ее отпустил.

Барк Уолш выпрямился, поправил галстук. Он протянул ей руку, склонившись перед девушкой. Спокойно, настолько спокойно, что Элис хотелось закричать от безудержной ярости, он сказал:

– Надеюсь, что это был последний круг перед чаепитием. Пойдемте, мисс Эннан, я заказал нам столик у миссис Уилкс.

Глава шестнадцатая

Палатка для чая состояла из одного большого стола на козлах и нескольких небольших столиков, предназначенных для членов Комитета.

Барк Уолш не состоял в Комитете, но его и Элис немедленно провели в угол павильона, где было сервировано на двоих. По лицу миссис Уилкс было видно, что сопровождающий Элис человек заплатил гораздо больше заявленных пяти шиллингов с персоны, чем и заслужил такой особый подход.

Элис и Барк не разговаривали, пока не был подан чай.

Чай был сервирован в обычном австралийском вкусе: большие трехслойные сандвичи, масляные пшеничные лепешки и невероятное количество пирожных… Слишком много для Элис в ее теперешнем настроении.

Барк разлил чай, подвинул чашку Элис.

– Соберитесь, – приказал он. – Вам потребуется вся ваша выдержка, чтобы выслушать то, что я собираюсь вам сказать.

– Начинайте. – Ее голос был обманчиво дерзок.

Он взял треугольный кусочек солонины.

– Как вы осмелились, – сказал он, размахивая этим кусочком перед ее лицом, – как вы осмелились устроить подобный спектакль?

– Это было сделано с добрыми намерениями, – с вызовом сказала она.

– Как и хирургическая операция, но никто не согласится на нее, полагаясь на слово какого-то Тома, Дика или Гарри.

– Его имя, – развязно проинформировала Элис, – Тим.

– Да, Тим Вестинг, и, разумеется, ему понравился полученный поцелуй. Я уверен, что он уже пытался добиться этого раньше, но безуспешно, так что сегодня у него просто незабываемый день.

– Мне кажется, что вы знаете обо мне слишком много, – холодно сказала она.

– В таких местах, как это, – пожал плечами Барк, – новости разносятся ветром.

– Разумеется, посмотрите, как ветер разнес слух о нашем золоте… о, простите, мистер Уолш, о слюде.

Он гневно посмотрел на нее, и пока он искал слова для ответа, Элис сказала ледяным тоном:

– Если вы находились у колеса с того момента, как Тим выиграл, значит, вы были там с самого начала. – Она задрала подбородок. – Вам потребовалось слишком много времени, чтобы прийти к выводу, что я сама себя разыгрываю в спектакле.

– Я решил это сразу, – сказал он ей.

– Но стали действовать потом.

– Не глупите! Как я мог подойти, когда вы только начали? Может быть…

– Да, мистер Уолш?

– Победители, к счастью, были мне симпатичны. Вряд ли было бы уместно предложение заменить их собой?

– Вы – их! – Элис отложила, едва надкусив, кусочек солонины и оскорбленно уставилась на него.

Он намеренно игнорировал ее взгляд.

– Мне не особенно понравился путешествующий моряк, но я решил закрыть на это глаза.

– Вы решили?

– Но когда один из членов нашего общества присоединился к толпе, размахивая банкнотой, я увидел, что дело зашло достаточно далеко.

– Вы увидели? – повторила она.

– Да, – прямо сказал он. – Я увидел ваше лицо.

Ее возмущение переросло в панику. Барк Уолш осторожно подводил разговор к Гранту, возвращаясь к вопросу о ее отношении к этому человеку. Она не должна выдавать себя, потому что именно этого Уолш и добивается. Он хотел услышать от нее жалобу, но так, чтобы у него были законные основания избавить Эдамленд от его Элис, а потом и от профессора Эннана, который более никому не нужен.

Гнев переполнял Элис. Это сделало солонину несъедобной, а чай – ядовитым. Что же это был за человек? Всего несколько недель осталось до завершения проекта, а он уже постарался устранить двух человек, работающих с ним с самого начала.

– Итак? – требовательно спросил Барк.

– У вас слишком пылкое воображение, – холодно продолжила она, – если вы думаете, что увидели нечто в моем лице.

– Я увидел доказательства… Я увидел отвращение, я увидал испуг. Не делайте из меня идиота, Элис, я знаю нас лучше, чем вы знаете себя. Вы ненавидите Гранта, но никогда не признаетесь в этом. Как, черт возьми, вы не поймете, что подобная позиция выше моего понимания.

– Вы сказали, что знаете меня лучше, чем я сама. Так я скажу, что вы ничего не знаете. Вы ничего не знаете, мистер Уолш, потому что мистер Грант ничего для меня не значит. Ничего для обсуждения, даже для беседы. Теперь вы удовлетворены?

– Нет, – сказал он.

Прошло несколько минут. Элис для приличия пила маленькими глотками свой чай.