- Разбился. Когда разбойники в Киеве…
Глаза у колдуна превратились в щелки. Наверное, Гаврила тоже лицом изменился, потому как, колдун вдруг перестал щуриться и кивнул кому-то за спину. На Масленникова обрушился поток воды, и он от неожиданности сел на палубу.
- Потерял? - спросил Митридан, загоняя свое раздражение в печенку. - Потерял? А? Где?
Стыдно было Гавриле, но что делать?
- Разбил, - сокрушено признался он и, вспомнив боль, потряс рукой. - Руку себе обжег.
Митридан замер, словно охваченный холодом, а потом тихонько то ли взвыл, то ли застонал… Какое-то время от тупо смотрел сквозь Гаврилу, потом приказал.
- Руки покажи. Ладони.
Гаврила, почувствовав, что самое страшное миновало, вытянул руки. Наверное, колдун хотел сказать что-то, но не сказал. Он только вздохнул и, вытянув губы трубочкой, выпустил раздражение вместе с воздухом.
- Да, Гаврила Масленников, - помолчав, сказал он, наконец. - Огорчил ты меня. Обидел, как Бог черепаху не обижал…
Гаврила молчал. Нечего было на это возразить.
Молчание, однако, затягивалось и Гаврила, забеспокоившись, выдавил из себя.
- Зато мешок целый…
Митридан уже смирившись с потерей, взял Гаврилову руку и стал внимательно рассматривать.
- Счастье, оказывается не только умным, но и дуракам… - со вздохом сказал он. - Больно хоть было?
- Терпимо, - соврал Гаврила, вспомнив, как макал руку в пиво. - Однако, хорошего мало…
- Дурень, ты, - нехотя улыбнулся Митридан. - Ничего ты не понимаешь. Хорошего-то не мало. Его совсем нет.
Обида вспыхнула в Гавриле. Слова колуна делали муки его по дороге от дома до Киева и от Киева до Экзампая ничтожными и ненужными. Он поднял голову, расправил плечи и с достоинством отозвался:
- Может я и впрямь дурень, а и дурню тень положена. Когда пойдем мою тень добывать? Мне Гольш все объяснил…
- Дуракам тень не положена, - отрезал Митридан.- И умным не всем достается, а тут еще и дураки разные лезут.
Говорил он без злобы, словно рассуждал о чем-то очевидном.
- Был бы ты умный, то талисман мой берег бы, тогда еще, может быть… А так… Сам свою тень ищи.