Умиленность умиленностью, но у всего на свете есть границы. Митридан стоял и не знал, что делать - то ли улыбнуться детской наивности поселянина, то ли развернуться да дать ему в ухо за глупость и не понимание того, что знал и понимал каждый, кто пожил на Руси.
Он осторожно выдохнул и как мог спокойно спросил недалекого землепашца:
- А тебе что дороже - голова или борона?
Гаврила молчал и Митридан продолжил, понимая, что тот сейчас ничего не скажет.
- К тому же ведь, если сбежишь, всегда вернуться можно… Скучно станет или, например, захочется вдруг отчего-то на колу посидеть - милости просим…
Лицо у Гаврилы передернулось, и тогда колдун сказал серьезно:
- Если хочешь жить как жил, то тебе нужно либо тень найти, либо заслужить подвигами прощение князя. Князь ваш бойких любит. Может быть, еще и в дружину возьмет…
Он взял Гаврил за плечи, встряхнул, словно прикидывал, не оплошает ли тот в бою.
- В дружине хорошо. Работать не надо. Только драться… Подвиги совершать.
Про подвиги Гаврила мимо ушей пропустил. Какие тут еще подвиги?
- А где ж ее найти?
- Тень? Не знаю, не знаю… - задумчиво сказал Митридан. - Может, Гольш знает - этот в нашем деле первый…
Он смотрел на Гаврилу, и тот под его взглядом ежился, словно береста, попавшая в огонь. Селянин чувствовал, что колдун, словно мясник или лошадник рассматривает, примеривая его сельскую стать под свои нужды. Гаврила ощутил себя щепкой, попавшей в водоворот, и, которую, против ее воли несет куда-то, несет, несет…
- Что за Гольш такой? - обреченно спросил он. Не он тут решал - Судьба решала.
- Пойдешь? - прищурился Игнациус. Гаврила вздохнул.
- Не так голову спасти хочется, как задницу… Пойду, наверное - "Наверное" - протянул Митридан, передразнивая собеседника.
Дружинники были уже в двух десятках шагов от дома, и теперь их увидел и колдун.
- Ну-ка поднимись тогда, - приказал он Гавриле. - Будем дальше думать. Закрой дверь, чтоб чужие люди не помешали.
Из-за спины Гаврилы он увидел, как дружинники ускорили шаг, увидев селянина в дверях. Дверь заскрипела, в комнате стало темнее.
- Засов положи.
Гаврила послушно вставил в железные крючья половинку бревна.
- Дружинников видел? - поинтересовался спокойно колдун.
Масленников кивнул.
- Как ты думаешь, по чью задницу это они сюда идут?
Зубы Гавриловы стукнули.
- Что делать - тебе решать.
В дверь заколотили. Несильно, правда, но с душой и удовольствием.
- Эй, Митридан! Открывай!
Колдун подошел к двери, попробовал как лежит засов.
- Еще чего. Я тут не тесто - колдовство творю. Сглазите еще… Чего нужно то?
- Не бойся. Тебя не тронем. Нам Гаврила нужен. Князь его к себе просит.
Митридан посмотрел на Гаврилу. Тот приложил палец к губам и мотал головой, прося не выдавать его, но голос за дверью добавил, убивая в нем надежду.
- У тебя он. Видели его.
Митридан развел руками. Гаврила со стоном опустился на пол. Теперь зубы его стучали без перерыва.
- Пойдешь?
- И жить страшно, и помирать страшно, - медленно сказал Масленников. Мысли ворочались тяжелые, словно жернова. - Что делать, колдун?
Уже не таясь от дружинников, взвыл.
- Что делать, колдун? Страх во мне…
За дверью остановились, прислушиваясь, и в наступившей тишине колдун жалостно вскрикнул:
- Ой, горе мне, бедному! - и уронил на пол пустой горшок. После этого в дверь стали колотить со всем усердием и силой, а Митридан добавил грохоту расколов еще парочку кувшинов.
Безумие колдуна испугало селянина еще больше, нежели чем дружинники за дверью.
- Ты чего? - спросил Гаврила, на всякий случай отползая назад. - Чего ты? А?
Но во взгляде колдуна не было ни безумия, ни жалости.
- Да, я это… О князе подумал. Эх, попадет мне от него… - как ни в чем не бывало, вздохнул он. - Да ладно… Помогу я тебе, но так, что и ты мне поможешь. Уговор?
Гаврила подскочил и чуть руку не поцеловал колдуну.
- Уговор, господин благородный колдун.
Колдун встряхнул руками.
- Сейчас мы с тобой их поубиваем, а потом…
Он дернул за доску в темном углу и ветхая мешковина, что закрывала стены, упала вниз. Со стены хлынул серебряный свет. Гаврила ахнул. Не от удивления, от страха. Всю стену покрывали мечи, акинаки и еще что-то, чему он по простоте своей деревенской и названия не знал. Митридан с мрачным удовольствием разглядывая оружие, спросил:
- Чем будешь драться? Что выберешь?
Он снял длинный прямой меч, яркий, словно солнечный луч и взмахнул крест на крест.
- Драться?
- Да, драться.
- Да я… - начал Гаврила, но Митридан не дал ему ничего сказать, ткнул пальцем в живот.
- Давай! Пузо подбери. Плечи расправь.
Плечи селянина дернулись, словно спины коснулся холодный полированный металл. Гаврила с усилием расправил их, но смелости это ему не прибавило. Он посмотрел на дрожащие руки. Даже спина колдуна показалась ему более воинственной, чем они. Не только вся рука, каждый палец в отдельности трусил взять в руки оружие, понимая, что меч берут в руки, чтобы драться.
- Не умею… - пролепетал он.
Колун обернулся резко и уставился в него своими страшными бельмами. Он смотрел на него несколько мгновений и Гаврила понял, что того тянет переспросить - не ослышался ли он, но колдун сдержался и так и не задал висевший на кончике языка вопрос.
- А что ты тогда можешь?
- Землю пахать, хлеб выращивать… Огурцы у меня…
Митридан засмеялся. Сперва потихоньку, а потом все громче и громче. За грохотом, что устроили дружинники, он не боялся, что его услышат. Казалось, ко всему готов был, но не к этому, потом остановился, покачал в руке снятый меч и со вздохом водрузил его обратно.
- Колья у князя… - задумчиво сказал он. -Во!
Он показал Гавриле кулак.
- С занозами…
Палец вытянулся вперед, показывая с какими именно занозами. Гаврила побледнел, его шатнуло к двери.
- Дружинники, - безразлично напомнил колдун. Порыв ветра качнул бедолагу назад.
Дружинники, словно услышав, что речь о них, прибавили ретивости. Сквозь грохот донесся голос десятника.
- Отдай нам Гаврилу, Митридан!
Гаврила вцепился в руку колдуна и задрожал, словно лист на ветру. Уже не страх, а ужас колотил его. Митридан оторвал липкие пальцы и начал смешивать питье, на глаз подливая то из одного, то из другого кувшина. Время! Как всегда его не хватало… И какому дураку пришло в голову сказать, что времени всегда достаточно?