Что-то еще разбилось впереди, и трое его охотников рванулись вперед. В соответствии с приказами, они не вытащили PPG. Бестер ускорил свой собственный шаг, через танцзал и в крыло люксов.

Охотники уже были сражены, когда он вошел, сжимали головы, в судорогах, оглушенные.

МакДвайр сидел напротив, балансируя на высокой спинке кресла, с ногами на сиденье. Он склонился вперед в позе средней между горгульей и роденовским "Мыслителем". Позади него было большое обзорное окно, покрытое трещинами. Холм ржавого песка наметало снаружи, закрывая вид до половины. Пейзаж снаружи освещало редчайшего янтарного оттенка небо. Свет из окна окрашивал все в комнате слегка сернистым тоном.

– Здрасте, – сказал МакДвайр не поднимая взгляда.

– Здравствуйте, м-р МакДвайр, – сказал Бестер. – Я пришел помочь вам.

Ему не было видно лица мужчины за респиратором, но от него исходили флюиды ликования, хотя и странного свойства. Как мед с прикусом аниса. Образ сознания МакДвайра напоминал комок икры, тысячу маленьких черных крупинок, беспорядочно копошащихся.

МакДвайр медленно погрозил ему пальцем.

– Вы знаете, что число "пи" нельзя вычислить. Но и два плюс два тоже. Это просто приближенное значение, вам это известно?

– Нет, неизвестно. Помогите мне понять.

Приглушенный смех.

– Вы просто хотите меня вернуть. Но я уже вернулся, вот чего вы не понимаете. Они повсюду. Поскребите материю космоса, и вы найдете их глаза, взирающие на вас. Понимаете? Так почему я должен возвращаться? Я просто жду, жду, иногда я забываю, но тут они возвращаются, потому что они никогда не уходят… – он потряс головой. – Хотите увидеть? Вы хотели, чтобы я увидел, а теперь не хотите видеть сами? Все еще думаете, что "пи" вычислимо? Вы…

– Ну ладно, – сказал Бестер. – Покажите мне.

МакДвайр стиснул голову.

– О, разумеется…

Икристая масса его сознания внезапно вздрогнула, и каждое яичко раскололось – нет, расщепилось, подобно глазу. Вся масса изменилась, стала похожа на фасеточный глаз насекомого. Видения зароились. Зароилось безумие. Штуки, похожие на пауков, на черных морских ежей, жалящие штуки, ядовитые ампулы. Но это было только начало – это был прилив ощущений, причинявших такую боль, принесших эмоции, похожие на запах формальдегида, вкус гнилого мяса, звук бормашины. Муки, как будто между пальцев сорвана кожа, бумагой режет глазное яблоко, почти наслаждение от прорыва полной гноя раны. Вожделения, которые ничего не значили, не могли ничего значить, для теплокровного млекопитающего.

Все это ударило Бестера меньше чем за секунду, и он заслонился своими барьерами. Тем не менее, он был ошеломлен интенсивностью волны.

– Нет! – закричал МакДвайр. Его голова вздернулась. – Ты сказал, что хочешь увидеть! – он снова обрушил видения на Бестера, который выдержал, хотя был еще ослаблен переживанием помешательства МакДвайра.

Штуки из кошмара МакДвайра атаковали его; хитиновые жала ощетинились волосами, и у каждого волоса был глаз. Щелкающие жвала паука или богомола. Веревки сухожилий личинки. Бестер отступил до нападения. Выманивая МакДвайра, как тореадор размахивает плащом.

Когда атака ослабла, когда она, казалось, слишком растянулась, Бестер ударил в ответ, жесткой вспышкой в подкорку, чтобы парализовать.

Но защита безумца была чересчур сильной, чересчур чуждой. Как будто в мозгу МакДвайра отпечаталось что-то, вообще нечеловеческое – он реагировал не как человеческий мозг, или даже не как минбарские пленные, которых Бестер сканировал во время войны.

МакДвайр возобновил свой приступ, и все это было, как попасться в медвежий капкан. Впервые Бестеру пришло в голову, что он может проиграть это сражение. В конце концов, он был силен, но не настолько сильнее…

Он не мог выйти тем же путем, каким зашел – это было вроде китайской загадки – так что он нырнул вперед и выпростался наружу. Кровеносные сосуды взорвались, как пузыри с водой, и он понятия не имел, чьи.

Тут он оказался снаружи, смотря своими собственными глазами. МакДвайр вздохнул и упал с кресла. "Спасибо", сказал он, очень тихо. Затем его поразил обширный инсульт.

Бестера нимало не интересовало последовавшее. В какой бы ад ни ушел МакДвайр, он не мог сравниться с тем, где он уже пребывал.

– Уфф, – он перевел дух, садясь в другое кресло – твердое дерево угрожающе хрустнуло. За его спиной кто-то вошел в комнату.

– Вы в порядке, сэр?

– В полном порядке. Я…

– Тогда какого черта здесь происходит?

Бестер обернулся и увидел высокую, почти гигантскую фигуру, заполняющую дверной проем. Позади нее виднелось по меньшей мере десять человек в черной униформе и капюшонах, не такой, какую носили подразделения охотников Бестера.

– Мы задержали мятежника, – сказал Бестер, указывая на мертвого МакДвайра. – Я Альфред Бестер, прикомандирован к Куполу Марса. А вы…?

– Кто я, не имеет значения. Вы, м-р Бестер, далековато от дома, и это дело Департамента Сигма.

– Ну, это не было особо оговорено в сигнале, полученном нами из отеля.

– Отель? Это не отель – это развалины! Кто известил вас, что МакДвайр здесь?

– Один из местных жителей – один из покойных, думаю. Он вызвал Купол Марса, а они всучили это мне. В чем проблема?

– Одна проблема в том, что этот человек хранил секретную информацию. Другая в том, что у меня есть глубокое подозрение, что некоторые из ваших охотников оставили ложные следы, чтобы задержать моих людей.

Бестер бесстрастно пожал плечами.

– Хорошо. Может быть, вы знаете – а может, не знаете – простите, я все еще не расслышал ваше имя – мой уровень допуска А.

– Да? Что ж…

– Разумеется, это дело не может требовать уровня выше? Каков ваш допуск? И, еще раз, ваше имя?

– А… Я Джозеф Толмедж. Мой допуск Б.

– Вот видите? Проблемы нет. Мой допуск выше вашего.

– Сэр… боюсь, вы все же должны отчитаться.

– Несомненно. Я был к этому готов. Следую за вами на Сирийское Плато – не беспокойтесь, дорогу я знаю.

– Как я сказал вашему человеку, у меня есть доступ. Сейчас я хочу воспользоваться им.

– Да, теоретически у вас есть допуск, м-р Бестер, – ответил Обри Пьер-Луи, его кустистые седые брови опускались все ниже и ниже. – Но эта ситуация единственная в своем роде, и, фактически, к информации вы допущены быть не можете.

Бестер подпер левой рукою правую и взялся за подбородок.

– Не понимаю, как такое может быть, м-р Пьер-Луи. Должно быть, вы сумеете объяснить мне. Вероятно, это закрытая информация? Ну, так мне нужно знать.

На случай, если вы проспали: один из наших лучших П12 всего лишь превратился в настоящего берсерка. Берсерком он заделался из-за чего-то именно здесь. Новый наркотик? Новая технология поднятия выше П12? Был ли он добровольцем? Мне наплевать. Но, чтобы выполнять мою работу, и чтобы не допускать утечек в подобных ситуациях – ко временному правительству, например… Мне. Нужно. Знать. Держать меня в неведении просто глупо, и больше угрожает безопасности Корпуса, нежели рассказать мне.

– Эл…

– Я тебе не "Эл", Обри, даже если ты здесь чем-то командуешь.

– Эл, ты вправе беспокоиться…

– Неверно. Я вправе знать, что, черт возьми, происходит. Я обязан беспокоиться. Итак, ты собираешься рассказать мне, или придется действовать через твою голову?

Его блеф теперь держался на волоске. Бестер работал почти два месяца, пристально следя за действиями Сигмы, поджидая чего-нибудь вроде побега МакДвайра, события, которое позволило бы ему притязать на привилегию. Он даже окучивал Пьер-Луи как только мог, зависая в любимом баре шефа, обмениваясь военными рассказами.

Если Бретт был прав, и это шло много выше, он бился о каменную стену. Даже его допуск мог оказаться под угрозой. Он сделал полдюжины одолжений, просто чтобы добраться туда, где он был в настоящий момент.

Если Пьер-Луи не уступит, все кончено.

– Ну ладно, – вздохнул старик. – Полагаю, ты должен увидеть. Но это… это строго секретно, ты должен это понимать. Это превосходит всякий допуск.