Он ощутил укол гордости, когда "Фурии" заняли свои позиции с геометрической точностью. Долго и трудно боролся он за эскадрилью "Черная Омега". Поначалу никто не считал это хорошей идеей, но он достаточно часто доказывал их полезность, что теперь никто в земном рравительстве не жаловался – по крайней мере, открыто.

Наконец, они думали, что отвлекают его, держат в стороне от Земли, от администрации, охотящимся за мятежниками среди звезд.

Они что, никогда не изучали историю? Не усвоили урок Цезаря? Глупо держать генерала среди варваров, с его армией, и оставить его наедине с его собственными замыслами. Не угадаешь, когда он может маршем вернуться в Рим и забрать его себе.

Когда придет время, он был уверен, эскадра "Черная Омега" последует за ним. Абсолютно уверен.

И пора было сделать Байрона одним из них.

Он включил свой коммуникатор.

– Байрон, не окажешь ли честь?

– Конечно, – другой щелчок для выхода на громкую связь. Бестер сделал то же. – Омега 7 – капитану гражданского транспорта. Мы держим вас под прицелом. Отвечайте или будете обстреляны.

Короткая пауза, затем напряженный женский голос.

– Омега 7, прием. Это капитан Фрея Греттирсдоттир. Чем могу помочь?

– Капитан, не играйте со мной в прятки. У вас в транспорте десять мятежных телепатов. Вы немедленно передадите их в мое распоряжение.

Снова пауза.

– Омега 1, вы заверили нас…

– Сейчас же, капитан.

– Дайте нам пять минут, – она вздохнула. – Мы посадим их в спаскапсулу. Мы не вооружены, Омега 1, и не доставим хлопот.

– Это весьма мудро.

Менее чем через пять минут спаскапсула покинула транспорт и поплыла к ближайшей "Черной Омеге".

– Омега 7 – Омеге 1. Беглецы обнаружены. Захватывающий транспорт выходит на позицию.

В вакууме Бестер едва мог различить Байрона сквозь прозрачный "фонарь" кабины.

"Молодец, Байрон".

"Благодарю вас, сэр. Надеюсь, я говорил достаточно авторитетно".

"Ты был прекрасен".

Он связался с остальными "Черными Омегами".

– Оставайтесь на местах. Я хочу, чтобы эти Беглецы оказались на транспорте, и их личности были подтверждены, прежде чем мы сдвинемся на дюйм.

Так что они подождали несколько минут, пока с транспорта не поступило подтверждение.

– Все ясно, – сказал Байрон. – Теперь мы можем возвращаться.

– Пока нет, Омега 7, – сказал Бестер. Он усилил командный тон. Некоторым в первый раз бывает трудно. Их нужно проводить через это. Впоследствии они всегда приходят к пониманию. Ну, почти всегда.

Важно было то, что они чувствовали в этот раз – что у них нет выбора. Впоследствии они всегда делали правильный выбор – в свою пользу.

– Мы взяли эту шайку… но будут и другие… Нам нужно преподать урок.

Он чувствовал замешательство Байрона даже через пропасть.

– Ладно… Я организую им конвой до…

– Отставить, Омега 7. Навести все передние орудия на транспорт. Приготовиться к залпу.

– Сэр… они безоружны… Мы не можем просто взять и…

– Приготовиться к залпу, Омега 7, – Бестер обнаружил, что затаил дыхание. Это длилось дольше положенного. Неужели он переоценил мальчишку? Мог ли он так ошибиться?

– Я не могу… – голос Байрона был хриплым.

Бестер чувствовал, что его едва ли не трясет. Не может он потерпеть неудачу здесь, после своего величайшего триумфа. Байрон не предаст – не может предать его. Не теперь.

– Я отдал вам приказ, Байрон. Выполняйте его или будете наказаны.

Другие "Фурии" навели орудия на Байрона. Они были вымуштрованы. Не оставлять ему выбора. Позже он поймет. Позже.

Он почувствовал необычную легкость в груди.

– Они всего лишь простецы, Байрон. И – либо они, либо ты. Ты хотел играть с большими ребятами, сейчас ты должен доказать, что готов к этому. Готов? Готов ты к этому, Байрон?

Минута тянулась и тянулась. Он собирался сделать это. Байрон собирался подвести его – что могло значить лишь, что он подвел Байрона. Не справился с последней своей ролью по "Расемону"…

И тут вспыхнул свет. Это было самое прекрасное, что он видел за долгое время. Транспорт развалился под ударом орудий Байрона, и жалкие крики сознаний простецов поглотила ночь.

"Благодарю, Байрон. Ты не подвел меня. Наконец-то…"

Он передал не это. Он передал:

"Молодец, Байрон. Теперь – домой".

ЭПИЛОГ

– Да, Келси, входите, – он стоял у окна в своем офисе, глядя, как песчаная буря прибывает по марсианской равнине. Она выглядела как стена темного кирпича, выше небес, падающая на всех них.

Он, конечно, удостоверился, что это Келси, сделав пробу. Не было необходимости оборачиваться к ней.

– Простите за беспокойство, сэр.

– Все в порядке. Есть новости?

– Да. Я послала их на ваш терминал, но подумала, что мне следует зайти к вам лично.

Тогда он обернулся. Келси была высокой брюнеткой холодной красоты. Она была молода, надменна и полностью стоила доверия. За ее равнодушной внешностью она ужасно желала понравиться ему, и он знал это.

– Они нашли его?

– Нет. Ни кусочка. Учитывая последнюю траекторию, возможно, что его корабль упал прямо на Венеру.

– Другими словами, он мертв. Бедный Байрон. Нам уже известно, что произошло?

– Трудно представить. Он был в порядке, пока корабль-мятежник не начал стрелять. Телеметрия не показала, что он подбит, но это было видно по взрыву одного из его топливных банок. Тут другие "Фурии" потеряли с ним связь, и, казалось, он утратил контроль. Они потеряли его за горизонтом планеты. Немного погодя бой закончился, и они смогли рассеяться и поискать его – ничего.

И тут легкое, ужасное подозрение коснулось Бестера, но он подавил его. Байрон никогда с ним так не поступит. Достаточно плохо уже то, что он, должно быть, мертв – он никогда бы не предал Корпус, никогда не предал бы Эла Бестера.

Ему стало очень холодно.

– Велите им продолжать поиски. Он может быть на низкой орбите, без связи. Если он на поверхности, мы никогда его не найдем.

– Да, сэр.

– Келси…

– Сэр?

– Что насчет тех передач, что мы перехватили от IPX?

– Ничего. Все еще ни слова от "Икара". Они заявили, что он пропал, категорически. Они также потеряли тот первый зонд.

– То есть Донн тоже. Минус двое, Келси. Как досадно.

– Да, сэр, – тем не менее, она не могла полностью скрыть, что она чувствовала на самом деле. Она была амбициозна – она воображала себя заполняющей пустоту, оставленную Байроном.

– Спасибо, Келси. Теперь оставьте меня.

Она вышла.

Он вновь повернулся к песчаной буре. Она теперь почти пришла. Ему было видно, как ее нижний край выпячивается вперед по всей длине, будто великан загребает грязь башмаками.

Работа продолжалась. Работа продолжалась.

В итоге, вероятно, его ошибкой было полагаться на индивидуальности, дававшие ему любое личное понятие ценности. В этом, на самом деле, была ирония – первый истинный урок, преподанный ему Корпусом, лишь теперь открыл бездны своей истинности. Его роль не в том, чтобы быть ребенком, братом, учеником, возлюбленным, мужем, или даже наставником. Он никогда не был предназначен ни для одной из них.

Его роль была роль Корпуса – наблюдателя, защитника. Не для одного, но для многих. Он был отцом, матерью им всем – телепатам в Пси-Корпусе и, хотели они, ценили или же нет, телепатом вне Корпуса. Некоторым из них нужна была, правда, более твердая рука…

Он вспомнил кое-что, сказанное ему Беем.

"Однажды отец меня ударил. На самом деле, ударил он меня дважды – раз тыльной стороной руки, и затем, сразу, ладонью. Позднее я понял. Первая пощечина была осуждением – он осуждал мой поступок, даже не помню теперь, какой.

Вторая пощечина – ладонью – принимала меня обратно. "Я осуждаю тебя – но я принимаю тебя". Вот в чем была его проповедь".

Это был хороший урок. Иногда наказание необходимо, но всегда должно следовать примирение с семьей. Всегда должно быть возвращение, вторая пощечина ладонью. Семья.