– Это кажется очевидным, – сказал Байрон. – Потому нормалы и страшатся нас.

– Вообрази, что оставшиеся на деревьях обезьяны должны думать о тех новых существах, которые отправились с прямой спиной гулять по саванне. С осознанием, что его вытесняют, у вида должен был возникнуть импульс к последнему безнадежному усилию спасти себя, свои гены от забвения.

– Так почему вы предложили мне почитать Рэнд, если ни во что не ставите предпосылки ее аргументации?

– Почему… чтобы заставить тебя думать, Байрон. Пси-коп должен уметь думать, уметь оценивать, уметь выносить суждение. Я взял тебя в команду, потому что думаю, что у тебя самый большой потенциал из тех, кого я видел, за долгое время – ты можешь быть первоклассным пси-копом, если захочешь. Не охотником – конечно, нам нужны хорошие охотники, не пойми меня превратно – но ты можешь быть лидером. Ты мог бы далеко пойти.

– Я… я ценю возможность, сэр. Надеюсь, я не подведу вас.

– Это приятно, Байрон. Уверен, ты заставишь меня тобою гордиться. Я хотел бы иметь такого сына, как ты…

Он осекся, не уверенный, почему сказал это – он говорил такие вещи постоянно, потому что дать людям почувствовать себя особенными значило понравиться им, и это делало их полезными.

Однако – он понял, что его беспокоит – он был искренен в том, что только что сказал мальчику. Ему нравился Байрон. Ему нравилось обучать его, формировать его. Это было странно. Он впервые за долгое время переживал подобное чувство. Он действительно не был уверен, то ли оно ему нравится, то ли оно – подходящее. Вероятно, ему следует отправить Байрона к какому-нибудь другому наставнику. Да, это может быть самое лучшее. Он еще подумает об этом.

Между тем, они должны были поймать мятежника, а значит важно сохранять темп. Отклонение к астероиду было просто так, маневром, чтобы он мог тайно провернуть дело. В то время как большинство команды транспорта было из его доверенных лиц, другим – Байрону, например – еще не было положено знать все, чем он занимался.

Человек, которого они преследовали, почти наверняка направлялся к Ио, в надежде воспользоваться тамошней зоной перехода. Его следовало остановить, но спешить на самом деле было необязательно. Он же не знал, что на борту его краденого судна – сигнальный маячок. Всегда был. Телеметрия показывала, что его корабль на пути к Юпитеру, и их транспорт мог легко перехватить его.

А теперь было другое дело, требовавшее немедленного внимания. Ему нужно было знать все, и более чем все, об экспедиции, направлявшейся к Пределу.

Несколько минут перед компьютерным терминалом дали ему полные сведения – Донн, эффективная, как всегда, уже отфильтровала порядочно информации.

"Икар". Явно корабль IPX. Он просмотрел назначения, увидел несколько знакомых имен. Чанг. Идальго – Бестер улыбнулся. Идальго был перед ним в долгу за некоторые услуги.

Еще одно имя попалось ему на глаза – Шеридан. Анна Шеридан. Возможно, родственница того знаменитого героя войны?

Это он тоже должен проверить.

Они еще не наняли телепата – разумеется, по-настоящему собирать команду они начнут через несколько недель. Хорошо. Это давало ему время. Он мог сосредоточиться на текущих делах, на своей приближающейся встрече. Все, что он должен сделать, это правдоподобно растянуть эту охоту за телепатом на ближайшие двое суток, и все будет на своих местах.

Глава 7

Бестер вытряхнул замешкавшийся кошмар, зацепившийся за его подсознание.

– Очень хорошо, Байрон. Отлично сработано.

– Благодарю вас, сэр, – просиял тот. – Хотя я подозреваю, что вы дали мне победить.

– Я не давал тебе победить. Я предложил тебе возможность, правда, но эту возможность заметили бы очень немногие. Я не расточаю незаслуженных похвал – разумеется, ты это уже обо мне знаешь.

– Мне говорили. Можно еще раунд? Меня все еще беспокоит та серия блоков в середине.

– Лучше отдохнуть. В восемь мы схватимся с Беглецом, и я не хочу, чтобы вы уставали.

– Значит ли это, что я пойду с вами? – в его голосе физически ощущалось рвение.

– Да, я думаю, ты готов.

– Я не чувствую себя готовым.

Бестер немного поразмыслил.

– Есть способы приготовиться, иные, нежели скан-блок муштра. Как тебе понравится посмотреть фильм?

– Фильм?

– Старинное видео.

– Звучит занятно, но…

– В этом есть смысл, уверяю тебя. Называется "Расемон"…

Когда они смотрели на движущиеся по экрану черно-белые изображения, Бестер ощутил странный покой. Однажды он гадал – будучи "дежурным истуканом" – сколько различных ролей сыграет в жизни. Теперь, дожив до своих лет, он получил некий ответ, но не тот, что когда-либо воображал мальчишкой.

Был он ребенком, вундеркиндом из Первого Звена. Был учеником – предал ли он Бея или Бей предал его? Это неважно; не сбылось.

Был он юным влюбленным, вновь неудача. Был, недолго, мужем. Да, он все еще женат, но мужем в настоящем смысле он больше не был, вот уже десятилетия. Отцом? Что ж, был некто, считающий его своим отцом, но это постольку-поскольку.

Он не был глупцом или самоедом настолько, чтобы принять на себя все упреки в этих неудачах – Первое Звено, Бей, Монтойя, Алиша – все они разделили неудачи, да были и менее видимые руки, что поработали над его жизнью. И все же, неважно, как он это объяснял, он легко миновал роль за ролью, но никогда не жил ими, никогда не присваивал их, никогда не был по-настоящему человеком. Только эффективным охотником, копом.

Но сейчас, кажется, он незаметно врос в другую роль, ту, которую мог, наконец, выполнить хорошо. Он никогда до конца не был ребенком, братом, сыном, возлюбленным, мужем или отцом. Но молодые люди, его подчиненные – ладно, отбросим ложную скромность, большинство из них боготворили его. Его уважали и ему льстили. Они были его шансом, шансом оставить какое-то наследие. Когда он смотрел на Байрона, то видел его теми же глазами, какими Бей видел его самого так много лет назад.

Может быть, все эти неудачи, все испытания вели его к этому моменту, к этой роли, которую он, наконец, исполнит прекрасно – роли наставника.

Риск, вероятно – риск новой неудачи – но, кажется, оно того стоит. Это давало ему парадоксальное ощущение молодости.

– Поворот, сэр, – сказала Исидра Тапия с места пилота. Корабль слегка завибрировал, и вид изменился. Байрон издал тихий вздох восхищения. Кроме них троих, мостик был пуст – еще было время, прежде чем понадобится весь личный состав.

– Ты впервые так близко к Юпитеру? – спросил Бестер.

Байрон кивнул, его черты выдавали благоговение.

– Он изумителен. Что за чертовски изумительная планета.

– Да уж.

– То есть, я видел съемки, и голограммы, но все же…

– Подожди, когда увидишь его с Ио, – сказал Бестер, – при такой близости там нет ничего, кроме Юпитера. Ты можешь потеряться в нем, наблюдая за тонким вихрем шторма, а затем осознать, что та маленькая спираль могла бы поглотить всю Землю. Вихрь, столь незаметный, что, отведя взгляд, ты можешь уже не найти его вновь. Это приучает к определенной… перспективе.

Сейчас-то видимый размер Юпитера был с грейпфрут. Они низвергались к королю богов со скоростью многих километров в секунду, но соотношение предметов создавало обманчивое впечатление меньшей скорости. Они поглощали тысячи километров, а газовый гигант ничуть не менялся.

Все же нельзя отделаться от ощущения, что, раз захватив, Юпитер вас больше никогда не отпустит. А Юпитер их захватил. Потребует большей тяги, чем нужно для отрыва от поверхности Земли, чтобы выбраться из той ямы, которую масса Юпитера вырыла вокруг них.

– Вы держите нашу мишень на прицеле, пока оцениваете это великолепие, надеюсь.

– О, да – я все еще держу его оптическим телескопом. На других сенсорах он то появляется, то уходит.

– Конечно. Использовать магнитное поле Юпитера как экран – игра старая, как космическая преступность.

– Хорошо, что мы захватили его оптически прежде, чем он ушел слишком глубоко в поле.