— Господь с ними. — Махнул рукой Гвенлин. — Пусть они там в своем узком семейном кругу разбираются, кто из них козел, а кто свинья. Ты лучше мне ответь, что мы будем делать, когда завтра после морозной бессонной ночи огненная завеса сползет и в пещеру ворвется толпа злющих продрогших до костей мужиков с мечами наперевес?…

— Вот об этом мне и хотелось бы с тобой поговорить, — с видом заговорщика прошептал на ухо товарищу демон. — Только сначала пройдем в конец пещеры, там имеется небольшой аппендикс — вполне подходящий для беседы с глазу на глаз.

Прежде чем отправиться в указанное демоном место Гвенлин порылся в своей котомке и вытащил оттуда парочку толстых стеариновых свечей. Он намеревался использовать их по назначению, поскольку в отличие от своего инфернального друга в темноте не видел и в потемках сидеть не собирался. Когда свечи были зажжены, юноша получил возможность окинуть взглядом «аппендикс». Это было полуовальное помещение длиной шагов двадцати и шириной не более десятка. Своды пещеры опускались здесь значительно ниже, чем в главном зале, но вполне позволяли ходить в полный рост, не пригибаясь, даже рослому Гвенлину.

— А теперь выкладывай, что ты хочешь мне сказать. Здесь нас никто не подслушает.

— Гвен, я тут ночью сидел у костра, от нечего делать думал, как нам сократить путь до Майрана, и под самое утро в голову мне пришла одна, не побоюсь этого слова, гениальная идея. Я хотел с тобой ею поделиться за завтраком, но видишь, как все неудачно получилось… Короче, нам нет необходимости топать в Ошен или еще какой-нибудь вонючий Задрипинск, громко именуемый местным пиплом «столицей», мы можем прямо отсюда совершить путешествие если не прямиком в Майран, но в Кангур — это уж точно…

Гвенлин почему-то сразу же поверил своему другу по одной простой причине — ему очень хотелось жить и он, скорее всего, был готов уверовать в невероятное, но спасительное чудо, чем принять безоговорочно факт своей неминуемой смерти. Однако дух противоречия, свойственный всем неисправимым реалистам, к коим причислял себя молодой человек, все-таки подло дернул его за язык и вместо того, чтобы с места в карьер пуститься вприсядку от радости, он ехидно поинтересовался:

— Ты чего, всего за одну ночь освоил магию переноса и теперь можешь сам без посторонней помощи отправить нас куда угодно?

— Да что ты, Гвен! Я же тебе уже говорил, что транспортная магия может быть доступна лишь демону третьего уровня посвящения или выше. Нет, стать адептом третьего круга за одну ночь я сумел бы лишь в том случае, если бы Аданаизио, Вельзевул, Сатан или кто-то еще из посвященных высшего уровня собрались отправиться в мир иной и назначили Ши-Муль-Алан-д-Тика официальным наследником своих знаний. Уж тогда не в пример некоторым представителям рода людского я бы своего шанса не упустил и не стал бы оскорблять своего благодетеля, обзови тот меня хоть сотню раз придурком, дебилом или распоследним имбецилом. Хотя с какого бодуна кому-нибудь из иерархов Инферналиума пришла бы в голову мысль ни с того, ни с сего осчастливить скромного демона? Я, например, никаких объективных предпосылок для этого не вижу…

— Шмуль, про своих иерархов расскажешь как-нибудь на досуге, а сейчас ближе к теме.

— Хорошо, — сухо ответил демон, явно задетый за живое репликой товарища. — Только смотри, не упади в обморок. Нам с тобой нужно вызвать демона — не ниже третьего уровня посвящения и попросить его доставить нашу компашку в нужное нам место.

Как только до сознания Гвенлина дошло то, что ему только что сообщил инфернальный приятель, он замер в немом изумлении, как видно, оценивая всю красоту и грандиозность его гениального замысла. Так продолжалось не менее пяти минут: юноша таращился на хитроумное исчадие ада, которое, в свою очередь, не мигая, смотрело на человека, пытаясь оценить на глаз, какой эффект вызвали его слова в душе товарища. Наконец Гвен немного пришел в себя и тут же дал высшую оценку идее Шмультика:

— Дас ис фантастиш! — Затем, еще немного подумав, добавил: — Только вызывать демона будешь ты — я в этом ничего не понимаю.

— Не боись, паря, решением столь деликатных задач, конечно же, должны заниматься профессионалы, — успокоил юношу Шмультик. — Если с твоей стороны возражений нет, тогда не будем даром терять времени и сразу же перейдем к делу.

Вооружившись непонятно откуда взявшимся мелком и куском веревки, Шмультик соорудил приспособление для рисования на полу правильных окружностей и с помощью своего товарища начертил вышеупомянутую геометрическую фигуру с радиусом равным четырем шагам. Далее демон все проделал сам. Наметанным глазом он разбил окружность на пять равных частей и соединил отмеченные точки прямыми линиями так, чтобы получилась пятиконечная звезда. Затем с внешней стороны окружности он начал чертить какие-то значки, напоминающие по своему внешнему виду то ли иероглифы, то ли рунические знаки, то ли корпоративный алфавит какой-то тайной организации. В самом конце, испросив разрешения у друга, он разрезал одну большую свечу на пять маленьких, запалил фитили и расставил их на концах звезды.

Когда со всеми предварительными приготовлениями было покончено, Шмультик попросил Гвенлина отойти подальше от своего творения, а сам начал что-то потихоньку нашептывать себе под нос, забавно жестикулируя при этом руками. Загадочные телодвижения демона продолжались довольно долго и были сопряжены, судя по его потному лбу и побледневшей коже лица, со значительными затратами физических и душевных сил. Наконец он громко выкрикнул нечто неразборчивое, как бы в ответ свечи на пяти вершинах звезды вспыхнули ярким пламенем и в мгновение ока сгорели дотла. В пещере осталась гореть всего лишь одна свеча, находившаяся в руке юноши. В ее тусклом свете Гвенлин сумел разглядеть в центре начерченной на полу звезды бесформенную фигуру какого-то существа с рогатой головой, но больше всего молодого человека поразило не наличие двух ороговевших выростов на черепушке вызванного демона, а пара мерцающих адским огнем равнодушных глаз. Тщательно изучив человека, пришелец к неописуемому его облегчению переместил все свое внимание на Шмультика и, мгновение спустя, по всей пещере разнесся громкий удивленно-обиженный рев: