К зацепившей его мысли Гилл вернулся только после того, как тщательно подобрал последние кусочки каши. А мысль-то стоила того, чтобы к ней вернуться, довольно улыбнулся Гилл: в последние дни он и думать забыл о своей… пешечности в руках чародея. С последними крупицами наслаждения он облизал ложку и с жалостью уставился на почти чистую посуду.

Кастема всё ещё возился со своей долей. Ел он без удовольствия и, заметив жадный взгляд Гилла, брошенный в его миску, протянул ему её.

— Будешь? Я чего-то не хочу.

Гилл наотрез замотал головой и на всякий случай пошёл прогуляться по лагерю.

Ноги сами вынесли его к игрокам.

— Ах, ты так?… А мы тогда вот так!

— Испугал пожар поленом!

— Нда… Сейчас… Напал!

— Я вижу…

— Ещё раз напал!

— Ушёл, ушёл… Вот тебе! А вот ещё! Всё! Кончено!

Обескураженный игрок почесал затылок и, тяжело вздохнув, предложил:

— Давай ещё!

— Что ж, давай… А ты, пацан, умеешь играть? — обратился его партнер к стоявшему рядом Гиллу. Тот кивнул. — Тогда садись сюда. Смотри и учись!

Впервые в жизни игра захватила Гилла целиком и полностью. Он будто вошёл в неё, в её хитросплетения и едва уловимую стороннему наблюдателю стратегию. Две армии схватились не на жизнь, а на смерть в ожесточённой и упорной битве. Всё новые и новые фигуры с тихим стуком исчезали с доски. Светлая армия в отчаянном порыве бросила в пекло схватки советника; ещё бы немного удачи — и он бы спас своих теснимых по всем фронтам товарищей. Но маленький зевок — и вместе с высокой фигурой погибли все шансы светлых на победу.

Местаниец, проигравший второй раз подряд, крякнул, смёл фигуры с доски и пробурчал: "Ладно, давай уже спать".

— Хороша игра, правда? — поделился своей радостью с Гиллом его более удачливый товарищ.

— Да, точно. Хороша… Только ведь и всадники, и советники, и короли… Они ведь тоже пешки? — медленно поднял на него широко раскрытые глаза Гилл.

— Ты чего, пацан? Вина перепил? Или мухоморов объелся?

Не отвечая ни слова, Гилл чётко повернулся и замаршировал прочь, как тогда капитан.

Ать-два, ать-два! ЗдорСво, братцы пешки! Ура-а-а! Здравия желаем… кому?

Кто?

Он зашагал к повозке. Кастема ещё не спал. Без лишних предисловий и очень сжато Гилл рассказал ему о том, как тогда выскочил со двора, и бежал, не зная куда; о том, как непонятно почему бросил ту реплику. Не останавливаясь, тут же напомнил о невероятном совпадении, которое спасло их тогда от разбой…

— Хорошо, — Кастема оборвал бурный поток его воспоминаний. — Это всё так. И что из этого?

— Это я тебя хочу спросить… — завелся Гилл и вдруг почему-то сбился.

— Вот именно: что ты этим хочешь сказать? Или спросить? Это ведь одно и то же.

Гилл задумался. Его подозрения и догадки, оказывается, были туманны, и резонная просьба чётко сформулировать их привела его в замешательство.

Он напрягся, несколько раз попытался что-то произнести — и, в конце концов, головой в прорубь честно признался:

— Не знаю.

Чародей одобрительно кивнул и, не спеша, сосредоточенно, начал:

— Вернёмся на постоялый двор. Ты уснул. Потом что-то тебя разбудило. Так?

— Так.

— Ты не увидел меня и удивился. Да?

— Да. И даже испугался.

Кастема кивнул.

— Но ты всё равно мог решить дождаться меня там. Так?

— Так, но что-то толкнуло меня…

— Не спеши. Хотя, пускай. Тебя что-то толкнуло. И что-то указывало тебе путь. Да?

— Да! Да!

— А было тогда же ещё что-то такое же? Что вело тебя? Или заставляло действовать против твоей воли?

Гилл задумался и, наконец, произнёс:

— Нет. Тогда — только это.

— Значит, когда ты решил броситься нам на помощь, хотя тебя могли и убить в схватке, — это было твое решение?

— А?… Д-да, моё! Я увидел тебя и что-то заставило меня… То есть, это не то что-то; это… Ну сам я так захотел. Правда! — Гилл чему-то повеселел.

— Я верю тебе. И дальше, решение пойти с нами в миссию, быть полезным (несмотря на то, что это могло стать небезопасным для тебя), оно тоже было только твоим?

— Моим! Да я б тебя не простил, если бы после всего… после того, как мы стояли меч к мечу, ты бы вдруг ушёл без меня! — Гилл рубанул воздух рукой.

Кастема облегчённо вздохнул.

— Это и есть то, что важно, — помолчал. — Остальное… мы ли приходим на перекрёстки судьбы, или нас туда приводят… это неважно. Главное — это решения, которые мы принимаем. Сами принимаем.

Гилл покраснел, по-детски улыбнулся, вскинул голову, заливисто рассмеялся… А когда Кастема присоединился к его счастливому смеху, захохотал во всё горло. На него, впрочем, тут же сердито зашикали с разных сторон, но это совсем не испортило ему нежданную радость…

Много позже, лежа в коконе одеял и разглядывая мерцающие звёзды, он вдруг вскинулся:

— Кастем, а Кастем! А ты что, вдруг решил пойти не туда, куда тебя ведут?

Но лишь тишина была ему ответом.

Наверное, чародей уже спал…

Королевский чародей Кастема протянул руку и взял стоявший на столике у изголовья кровати хрустальный стакан с водой. Им всё равно не залить внутренний огонь, но хоть на мгновение придёт облегчение.

Наконец-то он дома. Он даже не стал заезжать в башню, это сырую каменную махину с крохотными окнами-бойницами. Ни одна стена не защитит его сейчас от выбравшей его напасти, но дома всё же легче.

Он выпил воду, откинулся на белоснежную подушку и провёл рукой по шёлковой поверхности одеяла. Насколько Кастема был неприхотлив в путешествиях и походных условиях, настолько он любил тёплый уют в своём доме. Собственно, дом не совсем его: он уже давно арендовал его у одного богатого горожанина, и только выросшая с годами легкомысленность не давала ему совсем выкупить его. Хотя, может, это и к лучшему…

Из-за полуприкрытой двери раздался шум чьих-то шагов. Кастема насторожился: его новая служанка владела профессионально-неслышной походкой. Значит, гости. Но кто бы к нему мог сейчас прийти? Прошло слишком мало времени после его возвращения. Впрочем, один человек способен услышать эхо его шагов в лёгком ветерке. Кастема улыбнулся — за открывающейся дверью он уже уловил знакомый силуэт Кемеши. Круглым бочоночком вкатилась она в его комнату и нарочито весело затараторила:

— Э, брат, что это ты надумал, а? С чего это ты решил болеть? Поваляться в кровати, чай, захотелось? И то дело: вечно с седла не слазишь, столько дорог исходил… Не грех и отдохнуть.

— Да уж, Кемешь. От тебя ничего не скроешь. И сам не спрячешься!

— И даже не сбежишь! — ухватилась она за его слова. — Я так редко вижу тебя, что намерена провести ближайшие дни почти безвылазно в твоём доме. Скажу чуть больше — даже рядом с твоей кроватью, если понадобится.

— А что скажет Чень! — делано испугался Кастема. — Вдруг приревнует тебя ко мне, придёт разбираться?

— Придёт, придёт. Только завтра. Сегодня я его отговорила.

— Э-э, вы это что! — всерьёз обеспокоился чародей. — Я отдохнуть хочу. Сам. Один.

— Угу. Ты и будешь отдыхать. Больше скажу: ты будешь и лечиться. Ты забыл, что до того, как войти в Круг, я была лекарем?

— Ты хочешь сказать — училась на лекаря? — ехидно уточнил Кастема.

— Не надо! — чародейка гордо вскинула голову. — Я успела и попрактиковаться. Недолго, правда…

— Недели три было?… - не унимался Кастема

— Отстань, надоеда!

Она взмахнула руками в отталкивающем движении и неожиданно заговорила совсем о другом.

— Взбунтовался?

Кастема взглянул в ставший жёстким прищур её глаз — и кивнул в ответ.

— Ох, и неймётся же тебе… — тяжело вздохнула она. — Но хоть есть за что?

— Слишком много знаков… И они всё ложатся в один узор, в одну мозаику…

— И это… так серьезно?

— Да.

Они оба замолчали. Потом Кастема, не глядя на друга, произнёс:

— Там готовится война.