– А по-моему, очень убедительно играют, – откликнулся Джеймс, трогая разбитую губу.

– Это не игра, – Каримов болезненно морщился, глядя, как бойцы вместе с кусками обивки отрывают от стен уникальную аппаратуру. – Не расслабляйтесь раньше времени. Мы с вами еще в космосе.

– Какой там в задницу космос?! – скривился Егор. – Невесомости-то нет!

– По-моему, эти их паровозы создают искусственную гравитацию.

– Сам-то понял, что сказал? Где паровозы и где гравитация?!

– Я одно знаю, – Мустафа упрямо наклонил голову. – Это настоящая станция «Мир» в настоящем космическом полете.

– Ты еще скажи, что Ленин настоящий!

– Тс-с! – Мустафа приложил палец к губам, покосившись на охранника. – В ЦУПе тоже не дураки сидят. Там группа психологов на подхвате, и сработали они гениально. С психами спорить нельзя. Если требуют Ленина – надо дать им Ленина.

– О! Это неплохо придумано! – оживился Джеймс. – Господина Яшку на Земле ждет смирный рубашка!

– А к нам на паровозе прилетят спасатели, – уныло буркнул Егор.

– Чип и Дейл.

Тут Тищенко, давно поглядывавший в сторону космонавтов, не выдержал и в порыве классовой ненависти к тунеядцам всех четверых, включая часового, приставил к работам.

– Не хрен даром воздух глотать! – сказал он, вручая плоскогубцы Джеймсу Куперу. – Попрацюй-ка на Советску власть, морда империалистическа!

Джеймса бросили на разборку кают, а Егора заставили таскать обломки к шлюзу.

– Баню тоже разбирать, что ли? – спросил Мустафа, поигрывая гаечным ключом. – Вещь в полете не лишняя. Смотрите, может, пригодится?

– О це, што ли, баня? – Тищенко скептически оглядел кабинку со стеклянным окошком и сплюнул. – Нэ трэба. Вша у межпланетному пространстви и так дохнэ!

– Кто это вас таким словам научил? – Мустафа с видимым равнодушием принялся отвинчивать болты, крепившие баню к переборке.

– «Межпланетное пространство», «Галактика», «кислородная атмосфера»…

– Та був одын дохтур, – охотно пояснил Тищенко. – Дюже разумный! Ну такий вжэ разумный, аж нэ расстрелялы! Щэ, бувало, до зирочки нэ долитилы, а вин вже знае, як ии звать!

Со стороны модуля «Квант» послышался слабый пневматический хлопок. Большой шлюз для приема грузового «Прогресса» бодро отработал автоматическую стыковку, звякнула, открываясь, крышка люка.

– А ну, принимай, братва! – послышался голос Яшки. – Да шевелись, похоронная команда! Нам еще ходки три надо сделать!

Изумленные космонавты, заглянув в переходный отсек, увидели, как из транспортного люка один за другим появляются деревянные ящики с веревочными ручками. Однако Тищенко живо разогнал столпотворение возле люка. Экипаж поставили в общую цепочку и велели передавать ящики красноармейцам, которые сноровисто набивали ими модули «Спектр» и «Кристалл».

– Откуда это? – спросил Мустафа, принимая ящик от Тищенко и передавая его Егору.

– Хиба ж ты нэ чув? – спокойно отозвался красноармеец. – От Ленина!

– Кто-то говорил, что в ЦУПе не дураки сидят! – ехидно заметил Егор.

– Ничего не понимаю, – растерянно пробормотал Мустафа.

– Та тоби и нэ трэба! – успокоил Тищенко. – Як усэ погрузэмо, зараз и до вас очередь дойдэ!

Прошел еще час, в течение которого паровоз Яшки дважды прибывал на станцию, выгружая новенькие трехлинейки, картонные коробки с револьверами системы «наган», снопы кавалерийских шашек и четыре пулемета «максим» в свежей заводской смазке. Весь этот арсенал занял половину объема главного модуля станции. Грузчики валились с ног от усталости.

– Где они набрали этого старья? – удивлялся Мустафа, разглядывая серпасто-молоткастую маркировку ящиков.

– Сказали же тебе – Ленин прислал! – устало вздохнул Егор.

– Эта амуниция выглядит так, будто только что с завода, – заметил Джеймс.

– Ерунда! – возразил Мустафа. – Нет таких заводов, я точно знаю!

– Що ж вы за народ такий! – укоризненно покачал головой Тищенко. – Шепоткують и шепоткують промеж сэбэ – так бы с нагана и вдарыв! А ну, отойдь от ящикив! – он приблизился клюку. – Катю! Та нэси вже кулеш! Обидать пора, бо скоро Яшка вернэтся!

– Иду, иду! – послышался звонкий девичий голос. В отверстии люка появился обмотанный рушником чугунок. – Возьмите, а то уроню!

– Я тоби уроню! – Тищенко подхватил чугунок. – Сорока! Хлиба давай!

– Сейчас, сейчас! – из шлюзовой камеры ловко выпорхнула тоненькая девушка с пшеничной косой, уложенной вокруг головы, и принялась хлопотать, едва стрельнув изумрудами глаз в космонавтов.

Она быстро застелила ящик чистой тряпицей, бегая к люку и обратно, уставила его глиняными мисками и кружками, принесла каравай хлеба странного зеленоватого оттенка.

Красноармейцы, потирая руки, расселись вокруг стола, потянули из-за обмоток разнокалиберные ложки.

– Ну, сидайтэ и вы, – позвал космонавтов Тищенко. – Поснидаем.

Егор, опасливо принюхиваясь, подошел ближе и заглянул в пускающий пары чугунок.

– А что это?

– Фрикандо! – ухмыльнулся Микола, подставляя миску под Катин половник. – Небось не отравишься!

– Обычная похлебка, – сказала Катя, наполняя миску густой маслянистой жидкостью фиолетового цвета с кусками бледно-голубого желе. – Да вы садитесь, садитесь… Ой! – спохватилась она. – У вас же ложек нет! Сейчас я сбегаю!

– Не стоит, – Егор отодвинулся от стола. – Я этого есть не буду.

– А я, пожалуй, попробую! – Джеймс с интересом разглядывал содержимое миски.

– Я тоже, – сказал Мустафа, подсев к ящику. – Нас на тренировках и не такое есть заставляли…

Он взял принесенную Катей ложку и решительно зачерпнул густого варева. Джеймс последовал его примеру. Егор не без зависти смотрел на дружно чавкающую компанию.

– Ну как? – спросил он Джеймса.

– М-м! Бесподобно! – неразборчиво пробулькал тот, не поднимая головы от миски.

– Может быть, вам все-таки налить? – Катя улыбнулась. – А то не достанется!

– Из чего это приготовлено? – Егор еще боролся с сомнениями.

– Из мокрошерстки, – объяснил Микола, вылизывая миску. – На гнилой глаз ловим…

Ложка Джеймса со стуком упала на пол.

– С-спасибо, – выдавил он, бледнея. – Для меня, пожалуй, достаточно.