— Черт, — шепотом сказал Азаров. — Вот же непруха.

Он зашагал в обратном направлении, перекладывая из руки в руку букетик жухлых фиалок и газету, утешая себя мыслью, что Кот непременно нарисуется. Раз билет куплен, деваться ему просто некуда. Он не из тех людей, кто меняет решение в последнюю секунду. Всего восемь минут, нет, уже шесть. Немного терпения, — это все, что сейчас требуется.

Когда Азаров заметил идущего ему навстречу капитана Алексея Григоренко, внутри что-то оборвалось, ясно, случилось худшее из того, что могло произойти. Григоренко шагал широко, оттесняя плечами пассажиров, попадавшихся на пути, физиономия мрачная и какая-то удивленная.

Он остановился в шаге от начальника и развел руками, мол, вину сознаю и готов понести ответственность.

— Четверть часа назад Огородников сдал билеты. И скрылся.

— А почему я узнаю об этом последим? — прошептал Стас, хотя хотелось заорать во всю глотку. — Почему узнаю только сейчас?

— Минуту назад об этом мне доложил начальник линейного отделения милиции, — потупив взгляд, ответил Григоренко. — Вы же сами распорядились убрать всех милиционеров с территории вокзала.

— Повтори еще раз. Я ни хрена не понял.

— Огородников подошел к билетным кассам. Сдал билеты и ушел.

— Просто так взял и ушел? И куда же он ушел?

— Не могу знать.

— А как же твои люди?

— Двое моих парней находились в зале ожидания, — пролепетал Григоренко. — А перед кассами — никого. И кассира никто не догадался предупредить. Как назло… Понимаю, я виноват…

— Господи, — Стас потер кончиками пальцев лоб. — Господи, дай мне силы… С какими же дураками приходится работать.

Кафе «Дружба», стоявшее в сотне метрах от трассы, напоминало большой аквариум, в котором закусывали водители большегрузных грузовиков и между столиками плавали вареные официантки. Кот с Дашкой, пристроившись в углу, угостились блинчиками с мясом и компотом из сухофруктов. На борщ и пельмени решили не тратиться, иначе на бензин не хватит.

— Куда двинем? — спросил Кот, ковыряя в зубах обломанной спичкой. — Я в Ярославль собирался к одному дружбану. В прежние времена он мог вскрыть и завести любую тачку. С завязанными глазами. Кстати, моя квалификация не ниже.

— А теперь?

— Что «теперь»?

— Ну, чем твой дружбан занимается?

— Пытается заработать на жизнь честным трудом. Получается, но не очень. Короче, у меня эта тема сидит в голове, как гвоздь: как устроить жизнь, не связываясь с прежними делами. Я выпал из жизни на три года, теперь пытаюсь сориентироваться. Стараюсь понять, как честно заработать нормальные бабки. Ну, пусть небольшие. Чтобы на хлеб хватало. Мне большего от жизни не надо: немного свободы и немного денег.

— И какие мысли тебя посещают?

— Ты только не подкалывай, — усмехнулся Кот. — Я иногда на зоне киномеханику из клуба помогал. Аппарат вместе ремонтировали, бобины с лентой таскали. Так вот, он мне рассказывал: сейчас такая маза есть, как в начале прошлого века. Все хотят кино смотреть. И кинотеатры по всей стране плодятся, как грибы после дождя. Потому что это доходное дело, даже если за билеты драть по минимуму.

— Значит, в Москву поедешь?

— Шутишь? — Кот покачал головой. — Во-первых, там тебе раскрутиться не дадут. Во-вторых, все кинотеатры давно нашли своих хозяев. Надо по-другому. Берешь где-нибудь в провинции кинотеатр в аренду. Или выкупаешь его. Перетягиваешь кресла, приводишь в порядок зал и крутишь фильмы. Когда вложенные бабки отобьются, можно сделать хороший звук, проектор и так далее. Главное, чтобы фильмы были хорошие. Чтобы народ выходил с радостными лицами. Утром — мульты для детей. Субботу и воскресенье с утра до вечера — полный зал.

— Ага, — кивнула Дашка.

Ей хотелось рассмеяться Коту в лицо, но она сдержалась. Несуразная идея с кинотеатром, вдруг представилась ей в ином свете. Ведь в словах Кота есть капля здравого смысла. В принципе, отбить деньги, даже получить прибыль — можно. Но слишком уж много головной боли.

— Спилберг тоже с кинотеатра начинал, — сказала она. — Купил небольшой кинозал, отремонтировал своими руками.

— Вот видишь, — обрадовался Кот. — А сейчас миллионами ворочает.

— Ну, если торговать попкорном, мороженым и всякой лабудой, навар на кармане осядет. Да еще поставить игровые автоматы и сувенирный киоск.

— Могу взять тебя компаньоном.

— Хорошо. Я подготовлю договор.

— Даш, я без шуток. Многие воротилы бизнеса когда-то начинали с ерунды. Почему бы не попробовать? Что нас останавливает?

— Говоря казенным языком: отсутствие оборотного капитала. Чтобы начать дело, нужно в него вложиться.

— Вон он, начальный капитал, — Кот показал на стоянку, где на солнцепеке грелся джип. — Загоним его. Правда, без шуток.

— Ну, если без шуток, тогда слушай. А лучше представь. Огромный рабочий поселок. Там ткацкая фабрика плюс производство детского трикотажа. А мужики заняты на вагоноремонтном заводе. Есть сыроварня, колбасный цех, еще что-то. Народу много, и люди по нашим меркам зажиточные. Так вот, в том поселке единственный кинотеатр закрыли полгода назад. Свободное время люди коротают у телеков. Представь, мы открываем там кинотеатр. Это же золотая жила, которую можно годами разрабатывать.

— А где это? — в глазах Кота вспыхнули желтые огоньки.

— Верст двадцать пять отсюда, — ответила Дашка. — Если хочешь, можно сгонять прямо сейчас. Деда, который в свое время стал хозяином того кинотеатра, кажется, еще не закопали.

Василий Капитонович Рыбаков убивал время, выполняя мелкие заказы в сапожной мастерской «Парус». Летом посетителей по пальцам считать, поэтому он охотно вступил в разговор с молодыми людьми, проявившими интерес к кинотеатру «Слава». Дед поставил набойки на старые туфли, бросил пару в коробку и, прищурившись, стал разглядывать своих новых знакомых.

Хотелось понять, шутят они, от нечего делать разыгрывают старика, или пришли по серьезному делу. Молодой мужик, назвавшийся Николаем, смотрелся представительно. Темный костюм, светлая рубашка, но, главное, этот ухарь подкатил к сапожной мастерской на такой машине, какие в их края редко заезжают. А вот девчонка, сразу видно, еще умом не созрела, в голове ветер, а в одном интересном месте юность играет. Хотя вид обманчив, сколько раз Рыбаков ошибался в людях.