Едва нос лодки ткнулся в берег, она спрыгнула на песок и что есть силы помчалась в обратном направлении вдоль береговой линии. Дашка боялась свернуть в сторону и заблудиться в темноте и тумане. С левой ноги соскочил замшевый башмак, острый камушек врезался в ступню. Дашка остановилась, сев на мокрый песок, стянула с себя второй башмак и побежала дальше. Выстрелы больше не были слышны. Только на другом берегу происходила какая-то непонятная возня, вспыхивали и гасли автомобильные фары, доносились глухие крики, похожие на военные команды. Бешено колотилось сердце, а дыхания не хватало.

Теперь Дашка видела сигнальную лампу парома, такую близкую, что, казалось, до нее можно дотянуться рукой. Костя где-то здесь. Но где его искать? Можно ли крикнуть, в полный голос позвать его? До пристани оставались считанные метры, когда Дашка замедлила бег и остановилась.

Впереди лежал какой-то человек в гражданском костюме, ноги на песке, а голова и туловище в воде. Сердце замерло, кажется, готовое остановиться. Дашка сделала неуверенный шаг вперед, вошла в воду и наклонилась.

Рот человека открыт и полон речной воды, белые глаза смотрят в темное небо, мокрая рубаха вздулась пузырем. Нет, это не Костя. Пробежав два десятка метров, Дашка оказалась на досках причала. Паром покачивался на волне, джип, освещенный сигнальной лампой, плавно качался вместе с паромом. В лобовом стекле десяток пробоин, насквозь пробиты дверцы, задние и передние крылья. Резина повисла клочьями.

Дашка почувствовала, как на глаза навернулись слезы, в эту минуту ей показалась, что она больше никогда не увидит Костю. Не увидит его живого. Она сделала несколько шагов к бумеру, дернув ручку, потянула на себя водительскую дверцу. И замерла в оцепенении.

— Я ждал тебя, — тихо сказал из темноты Кот. — Залезай. И поехали… А то я прямо засыпаю.

Дашка упала на водительское сидение, потянулась к Коту, крепко поцеловала его в горячие губы, провела ладонью по спутанным волосам, она хотела включить свет в салоне или вытащить из ящика для перчаток фонарик, но Кот, словно угадав ее мысли, сказал:

— Не надо. Сейчас глаза привыкнут к темноте.

Дашка поднесла ближе к глазам свои ладони, казавшиеся в полумраке черными. Господи, кровь… Костя ранен. Кровь на сиденье и на приборном щитке.

— Костя, миленький…

Дашка мучительно искала другие слова, самые трогательные, самые нежные, но почему-то этих слов не нашлось.

— Костя, миленький, — повторила она и всхлипнула. — Дорогой мой, Костя…

Сквозь туман стали видны голубые огоньки проблесковых маячков. Милицейские машины медленно спускались по береговому склону к пристани. Огоньки становились все ближе, они окрасили туман в мертвенно голубой свет.

— Поехали, — твердо сказал Кот и повторил уже громче. — Поехали, Дашка. Ну, давай…

Кот вытер рукавом рубашки влажный лоб, оглянулся назад. Все в порядке: на заднем сидении джутовый мешок с аквалангом и баллонами. Тесемки развязаны.

— Костя, что ты… Здесь у причала глубоко. Куда ехать? Что ты говоришь, миленький?

— Езжай, — сказал Кот. — Или я сам сяду за руль.

Движок завелся, заработал и заработал почти бесшумно. Дашка, вцепившись в руль двумя руками, нажала на педаль газа. Машина, вращая простреленными колесами, тронулась, проломила две поперечные жердины и ушла под воду. Разошлись круги, паром качнулся и замер.

Через десять минут собравшиеся на причале милиционеры в форме и штатской одежде, негромко переговариваясь, светили фонарями на воду. Полковник милиции Гусев, прибывший на место, дольше других стоял на краю причала и смотрел, как из воды выходят пузыри. Он думал о чем-то невеселом. Потом сошел на берег и прикурил сигарету, про себе ругая наступившую темноту и туман. От группы людей отделился капитан по особым поручениям при главке.

— Товарищ полковник, надо бы за водолазами в город послать, — сказа он. — Пока они прибудут, пока то да се…

— За водолазами? — полковник поморщился. — Какой кашей забита твоя башка? Кто станет работать в темноте? С этим и утром успеем. Водолазы — дело десятое.