Самолет «Аэрофлота» приземлился в аэропорту Никосии точно в назначенный час. За стойкой паспортного контроля Бударину поджидал мужчина средних лет. Склонный к полноте, одетый в светлый льняной костюм и голубую рубашку, он прижимал к груди картонку, на которой жирным фломастером крупно вывел фамилию Ирины Степановны.

Мужчину звали Георгием Псокасом, он представлял интересы фирмы по торговле недвижимостью, точнее, он встречал господ, купивших недвижимость на Кипре. Показывал новым хозяевам их апартаменты, шикарные виллы у моря или небольшие квартирки где-нибудь на окраине Пафоса, а также оказывал помощь в оформлении необходимых бумаг. Этим летом работы у Георгия было через край, встречать новых хозяев из России приходилось едва ли не каждый день.

С первого же взгляда Бударина показалась Псокасу интересной женщиной и, разглядывая под легкой тканью накидки и сарафана ее интересные формы, он гадал про себя, носит ли Бударина нижнее белье или считает это дело старомодным пережитком. И горестно вздыхал, вспоминая о том, что он солидный человек, обремененный многодетной семьей. А его фирма не поощряет легкомысленных отношений между сотрудниками и клиентами.

Хорошо одетая и причесанная, пахнувшая французскими духами, Бударина держала в руках небольшую клетку с довольно крупным попугаем, а на плечо повесила кожаную сумочку на длинном ремешке. Не переставая улыбаться, киприот сложил в тележку небольшой чемодан и дорожную сумку и на приличном русском поинтересовался у Будариной, когда в Никосию прибудет ее основной багаж.

— Сумка и чемодан — это все, что я вязла с собой, — ответила Ирина Степановна. — Не считая попугая.

— Вот как? — удивился Георгий, привыкший к тому, что русские привозят с собой очень много вещей, даже скульптуру малых форм и мебель в контейнерах. — Что ж, тем лучше. Как зовут вашу птичку? Борхес? Никогда не слышал такого имени.

На автостоянке их ждал светлый «фольксваген гольф» с открытым верхом. Георгий знал, что русские женщины любят сидеть впереди, рядом с водителем, разглядывать окрестности и памятники старины, которым в столице Кипра нет числа. Бударина вела себя так, как ведут все дамочки из России, первый раз оказавшиеся здесь. Она вертела головой, задавала вопросы и не уставала улыбаться.

Когда машина, вырвавшись из города, весело побежала по шоссе по залитой солнцем равнине, Псокас сказал:

— Вы сделали очень хороший выбор, когда купили этот дом. Цены на недвижимость растут быстро. Если надумаете продавать дом, скажем, через пару лет, вы хорошо заработаете.

— Я знаю об этом, — кивнула Бударина.

Ветер трепал ее светло-каштановые волосы, вокруг до самого горизонта тянулись виноградники, на пологом холма возвышались какие-то живописные развалины, а солнце не припекало в полную силу, потому что до полудня еще далеко. Вести разговоры о деньгах во время романтической поездки на автомобиле — не самое веселое занятие. Понимая это, киприот замолчал, предоставив Будариной возможность наслаждаться дорогой.

Через полтора часа они оказались возле светло-желтого особняка. Георгий открыл двери, передал ключи новой хозяйке и неторопливо провел ее по комнатам, подробно рассказывая о том, как следует обращаться со ставнями и жалюзи в окнах, выходящих на солнечную сторону. Как действует система искусственного орошения садика на заднем дворе, откуда берется вода для бассейна, и как работает система кондиционирования воздуха. Псокас показался Ирине редким занудой, способным испортить первое впечатление от этого сказочного места и прекрасного дома.

— Знаете, что, Георгий, я немного устала с дороги, — сказала Бударина. — Не могли бы вы приехать завтра?

— Я должен это сделать, — кивнул Георгий. — Потому что завтра нам предстоит заняться оформлением бумаг. Нужно подписать кое-какие документы. Разумеется, они переведены на русский язык. И вам не придется…

— Вот и прекрасно, — Ирина подтолкнула Георгия к выходу. — Тогда завтра мы и закончим нашу веселую экскурсию. А теперь я хочу отдохнуть.

Наговорив массу любезностей, Псокас вышел на воздух, сел в машину и уехал. Ирина Степановна вернулась в гостиную, где на кофейном столике оставила клетку с попугаем. По резной деревянной лестнице она поднялась на второй этаж, вошла в спальную комнату, раздвинула занавески и распахнула дверь балкона.

Запахло йодом и горячим песком. Отсюда хорошо просматривалась небольшая роща апельсиновых деревьев, левее поднимались сосны и кедровые деревья. А прямо за полосой выжженной жухлой травы и песка виднелось ярко-синее Средиземное море. На горизонте море сливалось с небом. В этой бездонной голубизне покачивалась на волнах большая белая яхта, издалека напоминавшая бумажный кораблик.

Поставив клетку с попугаем на широкие чугунные перила, Бударина пару минут любовалась открывшимся видом, этими неестественно яркими красками, вдыхала запахи моря и горячего песка. Наконец, она вспомнила, зачем пришла сюда.

Открыла дверцу клетки и сказала Борхесу:

— Теперь, мальчик, улетай. Ты свободен.

Попугай смотрел на хозяйку своими черными похожими на бусинки глазами. Он не верил обещаниям людей и не спешил вылезать из своего убежища. Последние трое суток Борхес, переезжая с хозяйкой с место на место, промучился в этой тесной убогой клетке, где он не мог даже крылья расправить. Большую удобную клетку пришлось оставить в поселковом доме. Борхес не верил, что остался жив после всех этих невеселых приключений. А теперь ему дарят огромный мир с морем, солнцем и настоящими апельсинами.

— Лети, Борхес, — повторила Ирина. — Ну же. Ты свободен.

Орудуя когтистыми лапками и острым клювом, попугай выбрался из тесной клетки и сел на перила. Посмотрел на хозяйку, словно боялся, что в последний момент она передумает и отберет у него подаренную свободу. Но хозяйка не передумала. Борхес взмахнул крыльями и полетел к ближним деревьям.

Бударина проводила птицу взглядом и вернулась в дом.