– Все, что я сделал, это открыл окна и впустил немного свежего воздуха.

– Скажите об этом Майро с Аундой.

– Подумай немного, Эла. Они все равно открыли бы это рано или поздно.

Это ужасно, что они не знали об этом долгие годы. Теперь, когда они знают правду, они найдут способ выхода из ситуации.

– Такой же, как мать? Только это будет еще хуже прелюбодеяния.

Эндер положил руку ей на голову и погладил по волосам. Она приняла его жест, как поддержку. Он не мог вспомнить, гладили ли его по голове его отец и мать. Они должны были гладить. Иначе откуда он мог знать об этом жесте?

– Эла, ты поможешь мне?

– Помочь в чем? Вы же выполнили свою работу, разве нет?

– Это не связано с речью от имени смерти. В течение часа я должен знать как работает, и что происходит при десколаде.

– Вам лучше спросить у матери – она лучше знает.

– Не думаю, что ей захочется говорить со мной.

– А мне как спросить об этом? Добрый вечер, мама, только что тебя на весь Милагр объявили прелюбодейкой, которая всю жизнь обманывала своих детей. Но если ты не возражаешь, я задам тебе пару научных вопросов.

– Эла, это связано с существованием колонии Луситания. Не забывай о своем брате, Майро. – Он подошел и включил компьютер. – Войди в систему, сказал он.

Она ввела пароль, но реакции не последовало. Компьютер не узнавал ее имени. – Меня исключили из системы. – Она смотрела на него в полной растерянности. – Почему?

– Не только тебя, всех.

– Это не крах системы, – сказала она. – Кто-то лишил нас доступа к файлам!

– Конгресс Межзвездных Путей вычистил всю локальную память. Все пропало. Мы рассматриваемся, как мятежная колония. Майро и Аунду должны арестовать и отправить в тюрьму, в Трондейм. Пока я не смогу убедить епископа и Боскуинху поднять настоящий мятеж. Ты понимаешь? Если твоя мать не захочет рассказать о десколаде, Майро и Аунда будут отброшены на двадцать два световых года. Это равносильно смерти. Мы все умрем, или будем дряхлыми стариками к тому времени, когда они смогут вернуться.

Эла задумчиво уставилась в стену.

– Что вы хотите узнать?

– Я хочу знать, что обнаружит Комитет, когда откроет ее файлы. О том, что происходит во время десколады.

– Да, – сказала Эла. – Для спасения Майро она сделает это. – Она внимательно посмотрела на него. – Она любит нас, я знаю. Ради одного из своих детей она сама расскажет вам обо всем.

– Хорошо, – сказал Говорящий. – Будет лучше, если она придет сама. В апартаменты епископа, через час.

– Хорошо, – произнесла Эла. На мгновение она застыла, сидя и глядя в одну точку. Наконец что-то щелкнуло в ней, она встала и поспешила к выходу.

У дверей она остановилась, повернулась и снова подошла к нему. Она поцеловала его в щеку.

– Спасибо, что обо всем рассказали. Я рада, что узнала все и больше нет секретов.

Он поцеловал ее в лоб и направил к двери. Когда дверь закрылась за ней, он лег на кровать и уставился в потолок. Он думал о Новинхе, пытаясь представить ее чувства. Неважно, что произошло, Новинха, твоя дочь сейчас торопится домой в полной уверенности, что несмотря на боль и страдания ты забудешь о себе и сделаешь все ради сына. Я обменяю все твои страдания, Новинха, на доверие одного твоего ребенка, который поверит мне как сейчас.

Великий раввин стоял и поучал народ на базарной площади. Случилось так, что этим же утром муж обнаружил доказательства неверности своей жены, и толпа притащила ее за волосы на площадь, чтобы забить камнями насмерть падшую женщину. (Это знакомая версия известной истории, но мой друг, Говорящий от имени Мертвых, рассказал мне еще о двух раввинах, столкнувшихся с подобной ситуацией. Именно его версию я и хочу рассказать).

Раввин вышел вперед и остановился перед женщиной. В уважении толпа расступилась перед ним, и люди застыли с готовыми к броску камнями.

– Есть здесь хоть один, – обратился он к народу, – кто не желал бы жену другого человека или мужа другой женщины?

Ропот прокатился по толпе и они сказали:

– Все мы имели такое желание. Но, раввин, никто из нас не решился на грех.

Раввин сказал:

– Тогда встаньте на колени и воздайте хвалу Господу, что он дал вам сил устоять перед соблазном.

Он взял женщину за руку и вывел ее с площади. Перед тем, как отпустить ее, он прошептал:

– Расскажи верховному судье, кто спас его любовницу. Тогда он узнает, что я преданный слуга.

Женщина осталась жить, так как общество было слишком развращенным и продажным, чтобы уберечь себя от нарушения законов.

Другой раввин, другой город. Он подошел к ней и остановил толпу, так же как и первый, затем сказал:

– Кто из вас не имеет грехов? Пусть бросит камень первым.

Люди пришли в замешательство; перебирая в памяти свои грехи, они забыли о том, зачем пришли на площадь. Когда-нибудь, думали они, мы тоже можем оказаться на месте этой женщины, и мы так же будем молить о прощении и предоставлении возможности загладить свою вину. Я должен наказать ее так, как сам бы хотел быть наказанным.

А когда они разжали пальцы и камни выпали на мостовую, раввин поднял один из них, нацелился в голову женщины и бросил со всей своей силой.

Камень разбил ей голову и мозги брызнули на мостовую.

– Я тоже не без греха, – обратился он к народу. – Но если мы позволим только безупречным людям приводить в исполнение законы, законы скоро умрут, как и сам город.

Женщина погибла, поскольку общество было слишком непреклонным к ее ошибке.

Известная версия этой истории достойна внимания, потому что она очень редко встречается в жизни. Многие сообщества постоянно колеблются между разложением и излишней строгостью морали, и когда они слишком далеко отклоняются в ту или другую сторону, они погибают. Только один раввин хотел удержать нас на грани баланса, чтобы мы могли добросовестно исполнять законы и в то же время прощать отклонения от него. Но, конечно же, мы убили его.

Сан Анджело, Письма Начинающему Еретику, выдержка. Эмай а Тьюдомандо Пара Кью Деус вос Эйма Криста, 103:72:54:2.