- Что ты и приводишь в исполнение, когда натягиваешь на нас капюшон от шубы, - засмеялась Роза.
- Ишь, насмешницы! Всегда за ними последнее слово. Ну, а теперь пора приступать и к признанию... если уж дело идет о признаниях!
- Говори же, сестра! - сказала Роза.
- Нет, мадемуазель... говорить должны вы! Сегодня вы _старшая в карауле_! Это дело старшей, особенно когда дело идет о такой важной вещи, как признание!
- Ну-с, я жду, - прибавил солдат, желая под насмешливым видом скрыть от детей свои настоящие чувства, вызванные безнаказанными оскорблениями Морока.
Роза, исполнявшая роль _старшей в карауле_, начала рассказ.
6. ПРИЗНАНИЯ
- Прежде всего, мой добрый Дагобер, - с очаровательной лукавой нежностью начала Роза, - раз мы решились тебе во всем признаться, ты должен дать нам слово, что не будешь нас бранить.
- Не правда ли, ты не будешь бранить своих детей? - так же нежно добавила Бланш.
- Ладно, - важным тоном отвечал солдат, - да, и, признаться, я, пожалуй, не сумел бы этого сделать... За что же можно вас бранить?
- За то, что мы, может быть, раньше должны были все тебе открыть...
- Вот что, дети, - назидательно начал солдат, поразмыслив некоторое время над этим щекотливым вопросом. - Тут можно предположить два варианта, или вы были правы, умалчивая о чем-то, или нет... Если вы были правы... ну и прекрасно; если же нет... так не будем об этом больше говорить... А теперь я слушаю, рассказывайте.
Совершенно успокоенная столь удачным разрешением трудной задачи, Роза продолжала, обменявшись улыбкой с сестрой:
- Представь себе, Дагобер, вот уже две ночи сряду к нам является гость.
- Гость?! - воскликнул солдат, резко выпрямившись на стуле.
- Да, обаятельный посетитель... блондин.
- Как, черт возьми, блондин? - закричал Дагобер, подпрыгивая.
- Блондин, с голубыми глазами...
- Как, черт побери, с голубыми глазами? - и Дагобер снова подпрыгнул на своем стуле.
- Да, с голубыми глазами, вот с этакими продолговатыми... - продолжала Роза, отмеривая пальцем чуть ли не с вершок.
- Да, прах его возьми, пусть они будут хоть такой длины, - указал на локоть старый воин. - Пусть они будут еще длиннее, дело не в этом. Каково?! Блондин с голубыми глазами! Да что же это все значит, мадемуазель?
Дагобер встал и на этот раз казался сердитым и не на шутку встревоженным.
- Вот видишь, Дагобер, ты уж и рассердился.
- А мы только начали... - прибавила Бланш.
- Как только начали? Значит, будет еще продолжение... и конец?
- Конец? Надеемся, что его не будет!.. - и Роза залилась сумасшедшим смехом.
- Мы одного только и желаем, чтобы конец не наступил никогда! - сказала Бланш, разделяя шумную веселость сестры.
Дагобер сосредоточенно смотрел то на одну, то на другую, стараясь разрешить загадку. Но видя их милые лица, очаровательно оживленные открытым и невинным смехом, он подумал, что сестры не были бы так веселы, если бы они могли упрекнуть себя в чем-либо серьезном; он решил только порадоваться, что сироты так жизнерадостны среди своих невзгод. И он сказал:
- Смейтесь, смейтесь, дети... Я так люблю, когда вы смеетесь.
Но затем, спохватившись, что ему все же не так следовало отвечать на странное признание девушек, он прибавил сердитым тоном:
- Я люблю, когда вы смеетесь... но вовсе не люблю, когда вы принимаете посетителей-блондинов с голубыми глазами... Ну, скорее признавайтесь, что вы надо мной подшутили, а я, как старый дурак, поверил... так ведь?.. вы хотели пошутить со мной?
- Нет... мы говорим правду... истинную правду...
- Ты же знаешь... мы никогда не лжем, - добавила Роза.
- Это верно... они никогда не лгут!.. - снова заволновался солдат. - Но как, черт побери, мог к вам пробраться какой-то посетитель?.. Я сплю у двери, Угрюм у окна, а так как никакие блондины, никакие голубые глаза не могут в комнату попасть иначе, как через дверь или окно... если бы они и пытались, и так как у меня и Угрюма слух тонкий, мы бы их приняли по-своему... этих посетителей! Итак, дети, шутки в сторону. Прощу вас объяснить мне все это.
Видя, что Дагобер всерьез волнуется и не желая более злоупотреблять его добротой, девушки переглянулись, и Роза, взяв в свои ручки грубую широкую руку ветерана, сказала:
- Ну, полно, перестань, не тревожься... мы сейчас расскажем тебе о посещениях нашего прекрасного Габриеля.
- Вы начинаете снова... теперь уж у него есть и имя?
- Конечно... Его зовут Габриелем.
- Не правда ли, какое хорошее имя? вот увидишь... ты не меньше нас полюбишь нашего прекрасного Габриеля.
- Полюблю ли я этого прекрасного Габриеля... - отвечал солдат, покачивая головой, - полюблю ли, это будет зависеть от обстоятельств... так как прежде всего я должен знать... - Вдруг он словно что-то вспомнил. - Странно... мне припомнилось...
- Что же, Дагобер?
- А вот что... Пятнадцать лет тому назад, в последнем письме, которое ваш отец, возвращаясь из Франции, привез мне от жены, она писала, что взяла себе приемыша, покинутого ребенка с чертами херувима и по имени Габриель. Она взяла его на свое попечение несмотря на бедность и на то, что ей надо было выходить нашего Агриколя!.. И вот недавно я об этом Габриеле получил известие...
- Через кого?
- Сейчас узнаете.
- Ну, раз у тебя есть свой Габриель, то тем больше причин любить и нашего.
- Вашего... вашего... посмотрим же вашего! Я, право, как на угольях сижу...
- Ты знаешь, Дагобер, что мы с Бланш имеем привычку спать, держа друг друга за руку?
- Конечно, сколько раз я вами любовался, когда вы так спали еще в колыбели... я не мог наглядеться на вас, так вы милы!
- Ну вот, третьего дня, только что мы уснули, мы увидали...
- Так это было во сне!.. - воскликнул Дагобер. - Вы спали... значит, это был сон!..
- Конечно, во сне... Как же могло быть иначе?
- Дай же сестре досказать!
- Ну, в добрый час, - со вздохом облегчения вымолвил солдат, - в добрый час! Впрочем, я был уверен, что мне нечего беспокоиться, потому что... Ну да это все разно... Так это был сон... мне это все-таки больше нравится... Продолжай же, Роза.
- Когда мы заснули, мы увидали обе одинаковый сон.
- Обе один сон?
- Да, Дагобер. Когда мы проснулись, то рассказали друг другу, что нам приснилось.