Закрытые облаками егеря не видели нас. Но мы все же соблюдали осторожность и перебирались от камня к камню, готовые в любую секунду спрятаться в укрытие.

Стало совсем светло. Фашисты, видимо, услышали шум наших шагов по каменной осыпи и открыли беспорядочную стрельбу. Но вскоре остатки облаков сдуло с хребта легким ветром, и мы увидели гребень, усеянный гитлеровцами. Они мгновенно исчезли за укрытиями. На нас обрушился ураганный винтовочный и автоматный огонь, в который периодически вплетались длинные очереди двух или трех пулеметов. Пришлось залечь. Началась перестрелка. Наша центральная группа, как и следовало ожидать, попала в наиболее трудное положение. Укрыться от огня с седловины гребня мы могли за камнями, но огневые точки противника находились и на боковых гребнях справа и слева от нас. Их огонь был особенно опасен.

Наши фланговые группы уже дошли до скал боковых гребней и скрытно передвигались от расселины к расселине, от выступа к выступу. Но действовали эти группы пока не столь активно, чтобы облегчить наше положение.

Огонь с флангов усилился. Мы с лейтенантом Петровым оказались за одним камнем и на какое-то время потеряли возможность не только управлять отрядом, но и вообще наблюдать за происходящим. Отряд оказался в тяжелом положении. Мы попали в огневой мешок. К обстрелу с перевала добавилась методическая стрельба снайперов о боковых хребтов. К счастью, мы с Петровым находились в небольшом углублении за камнем, И хотя немецкие снайперы заметили нас, их пули с обеих сторон не доставали нас. Ударяясь, они откалывали крупные куски гранита и как бы указывали уровень, выше которого было рискованно подниматься.

Лежа в этой выемке, я впервые испытал, так сказать, "моральную силу" снайперского огня: ведь каждая пуля была предназначена именно нам. Испытал также и одну из особенностей горного боя, который протекает как бы в трехмерном измерении. Здесь недостаточны представления о фронте, фланге и тыле. Решающую роль начинает играть то, что происходит над тобой и под тобой. Вероятно, что-то похожее имеет место и в воздушном бою.

Итак, мы хорошо укрылись с лейтенантом от огня в горизонтальной плоскости, но оказались уязвимыми сверху. Из укрытия мы видели только тех бойцов нашего отряда, которые лежали ниже нас по склону. Невдалеке за довольно большим камнем находился расчет миномета. Минометчики оказались явно в лучшем положении. Я крикнул, чтобы они собрали сведения о состоянии группы и передали команду окопаться (ч тех условиях это означало - сделать укрытия из камней). Вскоре минометчики передали: "Вся группа прижата огнем к скалам, но большинство людей укрылось достаточно надежно. Среди бойцов есть несколько легко раненных".

Положение наше было трудным, но я знал: скоро наступит облегчение. Дело в том, что в последние дни стояла жаркая погода. Как всегда в такую погоду, к полудню со дна ущелий вверх по склонам начинают подниматься, все разрастаясь, гонимые восходящими потоками воздуха облака. Много раз любовался я этим явлением природы в мирное время, находясь на Эльбрусе, Эти облака, точно стада огромных белых баранов, поднимались на пастбища по зеленым склонам альпийских лугов. После полудня облака собирались воедино и закрывали хребты, вершины и весь массив Эльбруса сплошной волнистой пеленой. К вечеру как бы нехотя, цепляясь за гребни, они сползали вниз, и тогда вновь открывались взору грозные вершины, а двуглавый великан, раньше всех встречающий и позже всех провожающий солнце, стоял могучий, как белый остров среди моря облаков, заполнивших ущелье...

Теперь происходило то же самое. Снизу на нас надвигалось облако. Рядом и чуть в стороне проплывало другое. Они укроют нас... Ночью или даже днем вот в таких облаках мы сможем на ближних подступах к перевалу накопить силы для последнего броска. Но для уменьшения потерь группе бойцов необходимо подняться на одну из вершин и огнем сверху парализовать действия противника так же, как он парализовал сейчас наши действия. Перевал мы должны взять, но сделать это надо с минимальными потерями.

Ожидая, когда нас накроет облако, я приказал минометчикам пристреляться по перевалу, чтобы вести затем огонь и в облаках. Но удалось это не сразу, опять сказалась особенность, связанная с горами: не учли превышение цели, ведь гребень находился высоко над нами...

Наконец долгожданное облако прикрыло нас, и стрельба со стороны гитлеровцев сразу утихла. Я подозвал бойцов и послал их для связи с фланговыми группами. При первой возможности они должны были подниматься на склоны и вести огонь по перевалу. На правый фланг направил группу бойцов, которым поставил задачу выйти на самый гребень, чтобы обнаружить и уничтожить немецких снайперов. На левом фланге скальные склоны были почти отвесны, поэтому здесь пока было невозможно добраться до вражеских снайперов.

Используя короткое затишье, мы с Петровым обошли цепи бойцов нашей группы и приказали им передвигаться вперед только после того, как на склон наползет облако.

Посоветовали каждому заранее выбрать впереди себя подходящий для укрытия камень. Так и поступили наши подчиненные. Мы с лейтенантом тоже перенесли свой командный пункт вперед, к большому камню. Позади нас расположились двое бойцов для связи.

Пока минометчики перетаскивали свое имущество, облако стало редеть, в нем начали появляться просветы. По пути минометчики что-то замешкались, а в это время облако неожиданно сдвинулось в сторону, сразу открыв скалы перевала.

- Скорей, бегом в укрытие! - закричал я.

И сразу грянули выстрелы. Один из бойцов упал. Двое бросились к нему, но боец был уже мертв. Стрельба усилилась. Однако минометчики, укрывшись в камнях, открыли огонь по врагу. Мины ложились прямо на гребень, и фашисты приутихли.

Облака продолжали периодически накрывать нас, и в одну из таких передышек пришли связные от лейтенантов Сали и Хатенова. Дела у них шли неплохо. Заняв удобные позиции, бойцы наносили противнику ощутимый урон, а сами, к счастью, потерь почти не имели. Красноармеец Ощепко, забравшись выше седловины перевала (как он потом говорил в "орлиное гнездо"), уничтожил 14 фашистов. Теперь ни один вражеский солдат не рисковал высунуть нос из-за хребта.

Все новые и новые облака появлялись над перевалом. И мы благодаря им продвигались все выше. Фашисты стали прошивать нижнюю часть облаков пулеметными очередями. У нас появились новые потери. За день отряд значительно поубавился - кто был убит, кто ранен. Часть раненых мы отправили с сопровождающими в тыл. А вскоре вышли из строя минометчики и умолк миномет. В нашей группе осталось двадцать шесть человек. Мы почти вплотную приблизились к перевалу, но боеприпасы были на исходе, кончилось продовольствие Скоро начнут уплывать вниз и наши "союзники" - облака. Прикинув все это, решили спешно закрепляться на занятых позициях до подхода подкрепления. Особое внимание уделили укреплению позиций фланговых групп: именно у них обозначился основной успех.

А между тем гитлеровцы снова открыли интенсивную стрельбу, судя по всему, у них появились новые пулеметные точки. Все это наводило на мысль, что противник получил подкрепление, однако его контратаки казались пока маловероятными. После того как мы заняли хорошие позиции, я решил спуститься на наш командный пункт. Старшим оставил лейтенанта Хатенова. До моего возвращения активные действия отряда прекращались. Внизу я рассчитывал узнать о подкреплении для штурма перевала, организовать ночью эвакуацию раненых в тыл и доставку к нашим позициям боеприпасов и продовольствия.

Набежало очередное облако, теперь уже сверху. Я начал спускаться, используя приклад карабина как ледоруб при спуске по крутым склонам. "Вот если бы из приклада при необходимости можно было выдвигать штырек! Какая была бы удобная комбинация оружия со специальным горным снаряжением", - невольно подумалось мне.

До командного пункта добрался быстро: ведь я старался не отстать от облака. Встретил меня боец с ручным пулеметом. А облако, как по заказу, унеслось со склона, когда я присел отдохнуть под скалой.