- А, Динни! Пойдем, тетя хандрит и будет тебе рада. Мне недостает старого Форсайта, - добавил он в холле. - Я прикидывал, сколько запросить за дом, если мы сдадим его на зиму. Ты не знала старого Форсайта - отца Флер; занятный был человек.

- А что с тетей Эм?

- Ничего, дорогая. Просто вид бедного старого дяди Франтика заставил ее призадуматься о будущем. А ты когда-нибудь думаешь о будущем, Динни? Грустная это штука, когда прошла молодость.

Он открыл дверь.

- А к нам приехала Динни.

В обшитой панелью гостиной стояла Эмили, леди Монт, со своим попугаем на плече, - она смахивала метелкой пыль с комнатных цветов. Опустив метелку, она с каким-то рассеянным видом подошла и поцеловала племянницу.

- Осторожно, Полли, - сказала она попугаю. Попугай перебрался на плечо Динни и с любопытством наклонил головку, заглядывая ей в лицо.

- Полли прелесть, - сказала леди Монт, - ты не рассердишься, если он ущипнет тебя за ухо? Я так рада, что ты приехала, Динни; у меня на уме одни похороны. Скажи, как, по-твоему, живут на том свете?

- А разве он есть, тетечка?

- Ах, Динни! Как все это грустно!

- Может, тот, кому он нужен, туда и попадает.

- Ты совсем как Майкл. Он тоже все умничает. Где ты нашел Динни, Лоренс?

- На улице.

- Какое неприличие. Динни, как поживает отец? Надеюсь, он не заболел, переночевав в этом ужасном доме в Портсминстере? Там так пахло сушеными мышами!

- Нас всех очень беспокоит Хьюберт.

- А! Хьюберт, ну, конечно. Знаешь, мне кажется, он напрасно бил этих людей. Застрелить - еще куда ни шло, но бить - это так прозаично; и потом, он ведь не Железный герцог.

- Разве тебе никогда не хотелось избить ломового извозчика, когда он хлещет лошадь, которая тащит в гору тяжелый воз?

- Хотелось. А разве они это делали?

- Только похуже. Выкручивали мулам хвосты, кололи их ножами и вообще мучили бедных животных как могли.

- Правда? Тогда хорошо, что он их побил, хотя я не люблю мулов с тех пор, как мы взбирались на Гемми. Помнишь, Лоренс?

Сэр Лоренс кивнул. На лице его было то ласковое, чуть насмешливое выражение, которое всегда напоминало Динни о тете Эм.

- А что там случилось, тетя?

- Они на меня свалились, - не все, конечно, а тот, на котором я ехала. А мне говорили, что мулы никогда ни на кого не падают - они такие устойчивые.

- Как это некрасиво с его стороны!

- Еще бы, и очень неприятно - так фамильярно. Как ты думаешь, Хьюберт не приехал бы на той неделе в Липпингхолл пострелять куропаток?

- По-моему, Хьюберта сейчас трудно куда-нибудь вытащить. У него на душе кошки скребут. Но если у тебя найдется конурка для меня, - можно мне приехать?

- Конечно. Места хватит. Давай-ка посчитаем: будут только Чарли Маскем со своей новой женой, мистер Бентуорт с Генриеттой, Майкл и Флер, Диана Ферз, может быть, Адриан, раз он все равно не умеет стрелять, и тетя Уилмет. Ах да! Еще лорд Саксенден.

- Не может быть! - воскликнула Динни.

- А что? Его нельзя принимать в обществе?

- Наоборот, я так рада. За ним-то я и гоняюсь.

- Какое неприличное слово; никогда не слышала, чтобы это так называлось. К тому же где-то есть еще и леди Саксенден, но она всегда болеет.

- Да нет же, тетя Эм. Он мне нужен из-за Хьюберта. Отец говорит, что за кулисами он самый главный.

- Динни, вы с Майклом очень странно выражаетесь. Какие кулисы?

Сэр Лоренс нарушил гробовое молчание, которое обычно хранил в присутствии жены.

- Динни хочет сказать, что Саксенден вертит делами армии за кулисами.

- Что он собой представляет, дядя Лоренс?

- Зазнайка? Мы знакомы с ним много лет... занятный тип.

- Ах, как меня все это волнует! - сказала леди Монт, беря у Динни попугая.

- Тетечка, милая, мне ничто не угрожает.

-- Да, но этому лорду... как его... Зазнайке? Я всегда берегла репутацию Липпингхолла. Я и так уж сомневаюсь насчет Адриана, но... - она посадила попугая на камин, - он мой любимый брат. Чего не сделаешь для любимого брата!

- Вот именно, - сказала Динни.

- Все будет в порядке, Эм, - вставил сэр Лоренс. - Я присмотрю за Динни и Дианой, а ты не спускай глаз с Адриана и Зазнайки.

- Твой дядя становится с каждым годом все легкомысленнее, он мне рассказывает просто ужасные истории.

Она остановилась рядом с сэром Лоренсом, и он взял ее под руку.

"Черный ферзь и белая ладья", - подумала Динни.

- До свидания, Динни, - вдруг сказала леди Монт. - Я должна лечь. Шведская массажистка сгоняет с меня жир три раза в неделю. Я и правда худею. - Она оглядела Динни. - Интересно, может она нагнать на тебя хоть немножко?

- Я толще, чем выгляжу.

- Я тоже... и это ужасно. Я бы так не огорчалась, если бы твой дядя не был худым как жердь.

Она подставила щеку, и Динни ее звонко чмокнула.

- Как ты хорошо целуешься! - сказала леди Монт. - Сколько лет меня так не целовали. Люди теперь не целуют, они клюют. Пойдем, Полли! - И она выплыла из комнаты с попугаем на плече.

- Тетя Эм очень хорошо выглядит, - заметила Динни.

- Да. Но у нее мания - боится пополнеть, воюет с этим не на жизнь, а на смерть. Мы питаемся самой необыкновенной пищей. В Липпингхолле дело обстоит лучше, там хозяйка - Августина, а она все такая же француженка, какой была тридцать пять лет назад, когда мы привезли ее из нашего свадебного путешествия, И все так же любит готовить. К счастью, меня ничто не заставит пополнеть.

- Тетя Эм вовсе не полная

- М-м... нет.

- И у нее прекрасная осанка. Мы так не умеем.

- Осанка исчезла вместе с веком короля Эдуарда, - сказал сэр Лоренс, теперь ходят вприпрыжку. Все вы так подпрыгиваете, точно хотите на что-то кинуться и удрать с добычей. Интересно, что будет дальше. Логически рассуждая, вам пора перейти на скок, а может, наоборот, в моду войдет томная поступь.

- Дядя Лоренс, а что за человек лорд Саксенден?

- Один из тех, кто выиграл войну потому, что его никто не слушался. Знаешь, как пишут в мемуарах: "В субботу поехал в Кукерс. Там были Кэперсы и Гвен Блэндиш. Она была в ударе и объясняла положение на польском фронте. Я-то, конечно, знаю больше. Беседовал с Кэперсом; он думает, что боши при последнем издыхании. Я с ним не согласен; он очень зол на лорда Т. В воскресенье приехал Артур Проз; он считает, что у русских два миллиона винтовок, но нет пуль. Говорит, что война к январю кончится, потрясен нашими потерями. Знал бы он то, что знаю я! Приехала леди Трипп с сыном, - он потерял левую ногу. Милейшая женщина; обещал посетить ее госпиталь и посоветовать, как наладить дело. Воскресный обед прошел очень мило, - все были в ударе, играли в фанты. Потом пришел Алик; говорит, что в последнем наступлении мы потеряли сорок тысяч человек, но французы потеряли больше. Я высказал мнение, что все это очень серьезно. Никто не обратил внимания".