Ангел Вика позаботился о том, чтобы для Вики нашлось свободное место и она смогла присесть. До отлета оставалось еще сорок минут. Ангел Вика задумчиво обводил глазами пассажиров рейса номер 3497 “Москва– Париж”. Мысли его были далеко, он думал о следующих этапах пути: аэропорт Шарль де Голль, получение злосчастного багажа, безопасное такси и программа на вечер.

“Надо же, а эти старички из кафе тоже летят в Париж. Может быть, я ошибся с дочкой или сыном. Может, у них медовый месяц?”

И тут, глядя на эту милую пару, ангел Вика все понял. Понял, что пробудило в нем тревогу. Боясь поверить в худшее и стараясь не смотреть на других авиапассажиров, ангел Вика сделал запрос: “Рейс 3497. „Москва– Париж“. 12 июля 2006 г.”. Справочная служба выдала только одно слово: катастрофа.

“Не может быть, я же только вчера вечером проверял”. – Ангел Вика вывел справку о дате поступления информации насчет катастрофы. 11 июля 2006 г. 23.58. Примерно через полчаса после того, как он проверил информацию, и за две минуты до наступления суток отсчета. Они что, совсем там обалдели, в Небесной канцелярии? Формально, конечно, правила соблюдены. Информация дана накануне, претензии предъявлять некому. Но о таких крупных событиях раньше всегда сообщалось заранее. Он, конечно, сам должен был подстраховаться и заглянуть всправочную сегодня с утра, но было столько хлопот с этим чемоданом, и с кофе, и с таблетками от головной боли, которые она хотела выпить с утра. Четыре таблетки, чтобы хватило на весь день! Мыслимо ли это? И как ему было успеть уследить за всем?! Но это не оправдание. Это его прямая обязанность – хранить ее жизнь. Как же он не понял причину своей тревоги еще в кафе, а потом с брюнеткой у стенда с помадой? Ведь у этих людей жизнь была на исходе. Ангелы это всегда видят. Ему надо было сообразить, вывернуть свое беспокойство наизнанку и понять, чем оно вызвано. А он отвлекся на растворимый кофе!

Так, надо срочно что-то делать. Надо выводить Вику из зоны смерти уже сейчас, с каждой минутой это будет все сложнее и сложнее. Ангел Вика теперь уже внимательно смотрел на пассажиров. Поразительно, но печать смерти была не у всех. Примерно треть выглядела вполне прилично, словно и не собиралась умирать, вопреки прогнозам Небесной канцелярии. Так, например, у спутника брюнетки читался еще длинный жизненный план, поэтому его появление тогда у стенда сняло напряжение ангела Вики. Тут что-то не то. Ангел Вика вновь вывел справку. В позиции “катастрофа” он нажал на раздел “процент выживших”. Получилось: 37%. Так, это уже интересно.

Ангел Вика быстро нажал на кнопку “Подробности” и прочел следующее: “Авария при взлете. Пожар в носовой части самолета. Первое поступление информации в банк данных: 8 июня 2006 г. 25 июня 2006 г. информация была снята в связи с изменениями в статусе катастрофы. 11 июля 2006 г. информация поступила в обновленном варианте”.

– Ну молодцы! Значит, они запланировали все это дерьмо практически месяц назад, потом, скорее всего, начали жаловаться ангелы тех, кто уже купил билеты на этот рейс, но не должен был умереть. Таких оказалось много, и они сняли катастрофу с рейса или рейс с катастрофы, кому как угодно. А потом все же решили пойти на компромисс и дать всем обреченным билеты в передней части самолета, а счастливчикам – в конце. Отличное решение! – Ангел Вика заметно нервничал. – Так, какое у нас место? Двадцать семьА.Это в конце. Все равно ее нельзя пускать в этот чертов самолет. Такой стресс в ее положении недопустим. И как же я раньше не догадался проверить, мы ведь уже прошли последний контроль. Но ничего, до посадкиеще пятнадцать минут… Приступаем к плану В.

Ничего не подозревавшая Вика листала журнал и думала о том, что ей надо купить в Париже. Все-таки такой шанс! Хотя финансов катастрофически не хватает. Она расстегнула молнию на сумочке, достала зеркальце и помаду, намереваясь поправить макияж, как вдруг почувствовала что-то странное. Ее лицо в зеркале неожиданным образом стало терять контуры, оно расплывалось и дробилось на множество бликов, и эти блики куда-то стремительно уплывали. Вместе с ними поплыли и контуры стеклянного накопителя, лица окружающих ее людей и девушка в форме работника авиалиний, вошедшая в дверь, видимо, за тем, чтобы объявить посадку. Испугаться Вика не успела, потому что все произошедшее заняло какие-то доли секунды.Вика попыталась встать, но вместо этого сползла с кресла на пол и уронила голову на грудь.

– Девушке плохо! – закричала какая-то женщина. – Помогите кто-нибудь!

– Обморок, – констатировала подбежавшая к Вике сотрудница аэропорта. – Давай ее в медпункт.

Вика очнулась на узкой больничной кушетке в медпункте аэропорта Шереметьево-2.

– Ну наконец-то, – проворчала сидящая за столом женщина в белом халате. – Что же это ты, милая? Такая молодая, и на тебе.

– Что со мной? – прошептала Вика.

– Обморок.

– Почему?

– Почему?! Это у тебя надо спросить почему. Не ешь, поди, ничего, вот от голода и бухнулась.

– Ерунда, – сказала Вика. – Мне надо идти. У меня самолет.

– Лежи пока. Самолет твой все равно уже улетел.

– Как улетел? Этого не может быть!

Врач Петрова, дежурившая в тот день в Шереметьево, лукавила. Рейсу 3497 задерживали взлет. Ожидали пассажиров, которые зарегистрировалось, но на посадку не явились. Не только ангел Вика узнал о готовящемся в последний момент. Остальным “опоздавшим” тоже пришлось проявить фантазию. Кто-то напился до чертиков и уснул прямо в баре, кто-то мучился животом, да так, что покинуть туалетную кабинку не было никакой возможности. А одна дама преклонных лет вдруг почувствовала необъяснимую тревогу и, решив, что что-то наверняка случилось с ее любимым котом Тимошей, оставленным на попечении соседки, плюнула на Париж и рванула домой, в Раменки, прямо из зала вылета.

– Здоровье важнее, – отрезала врач. – Пока я не осмотрю тебя и не выясню причину твоего обморока, ты никуда не полетишь. Если все будет нормально, улетишь следующим рейсом.

– А когда следующий? – жалобно пропищала Вика.

– Так, фамилия, имя, отчество, год рождения? – строго произнесла Петрова, приготовившись записать все эти данные на специальном бланке.

Осмотр занял почти час. Врач Петрова оказалась дамой очень дотошной. Несмотря на то, что результаты осмотра не дали ничего, кроме незначительных скачков давления и небольшой тахикардии, голос Петровой звучал очень скорбно:

– Тебе, моя дорогая Виктория Викторовна, необходимо срочно посетить врача-терапевта. Пройти более тщательное обследование, сдать анализы.

– А что у меня? – испуганно спросила Вика.

– Так сразу не скажешь. Но давление скачет, и наблюдается явная тахикардия. Возможно, это проявления вегетососудистой дистонии, а может быть, что-то и посерьезнее. Еще есть вероятность, что это симптомы беременности.

– Бе-бе-ременности?

– Да. А что ты так удивляешься?

– Нет. Это не беременность.

– Ну, тебе виднее. Дети есть? – строго спросила врач Петрова.

– Нет.

– Плохо.

– …

– Ну что же. Можешь идти, но продолжать полет я тебе не рекомендую.

– Я и начать его не успела.

– Вот и хорошо. Тебе лечиться надо, а не летать в таком состоянии.

Вика вышла из медпункта едва ли не в шоке. Она не собиралась следовать совету этой врачихи, во всяком случае в той его части, которая касалась непродолжения полета. Надо срочно подойти в справочную и узнать, что можно сделать. Как можно болеть, если у Корольковой через три дня свадьба в Париже? Однако самочувствие Вики было неважным. Голова кружилась, подташнивало и звенело в ушах. Практически добравшись до информационного киоска, Вика внезапно испытала сильную подкатывавшую к горлу тошноту. Пришлось срочно бежать в туалет. Вику рвало, и с каждой минутой она чувствовала себя все слабее и слабее. Вместе с силами уходило и желание лететь куда бы то ни было. Даже в Париж.