– Вообще-то Первое мая – это как раз День трудящихся, – смеясь, заметил Виктор Михайлович.
– Вот именно. Всю жизнь был праздник. Раньше-то какие демонстрации проходили красивые в этот день: с флагами, плакатами. А теперь… – Мария Ивановна безнадежно махнула рукой. – В Москве-то хоть празднуют? – спросила она у Вики.
– Не знаю. Я же каждый год к вам приезжаю.
– Хорошо, ну а девятого ты хоть ходишь на Красную площадь парад посмотреть?
– Мам, мне до Красной площади, как вам до Твери, часа два добираться. Я уж лучше по телевизору.
– Э-эх, зачем тогда в Москву было ехать? Никуда не ходишь, ничего не видишь, жениха нет. Оставалась бы здесь, телевизор можно и здесь смотреть.
– А работать я где здесь буду? В школе учителем?
– А чем плохо? Полдня отработала, потом домой, и отпуск по полтора месяца.
– А зарплата?
– А что зарплата? Ты там за квартиру заплатила, за транспорт заплатила, за обеды и продукты. То на то и выходит.
– Ладно, мам. Уже больше десяти лет в Москве живу, а ты все никак не успокоишься. Другая бы радовалась, что дочка смогла в МГУ поступить и в столице остаться.
– Да жалко мне тебя, Вика. Посмотри на себя: кожа да кости. Мужа нет, квартиры нет, детей нет. Что в ней хорошего, в этой городской жизни?
– Ладно, хватит трындеть. Так что мы сегодня будем делать? – Викин папа, понимая, что обстановка накаляется, решил перевести разговор в другое русло.
– Как будто ты не знаешь? Гости у нас сегодня. Надо вот прибраться и обед приготовить.
После этих слов ангел Вика увидел, как кривая Викиного настроения быстро поползла вниз.
“Нигде нет покоя. Хоть бы дали денек отдохнуть, так нет, только с поезда – и сразу: „у нас сегодня гости“. Знаю я этих гостей. Баба Таня, тетя Нюра с племянницей, старики соседи и двоюродная сестра Нина со своим семейством. Каждый год одно и то же. Рассядутся за столом, будут смотреть на меня, как на заморскую обезьянку, и спрашивать всякие глупости типа: „Какая погода в Москве?“ или „Сколько у вас там стоит мясо?“ и, конечно, гвоздь опроса: „Че жениха-то домой не привозишь? Неужели не нашла до сих пор?“ И хоть бы кто отказался прийти! Да никогда! Конечно, какие у них тут еще развлечения?”
– Мам, а ты не могла гостей хотя бы завтра пригласить? У меня после поезда еще голова болит, а ты меня сразу на допрос выставляешь.
– Ну какой допрос, Вика? Это же наши родственники и соседи. Я знаю, что ты не любишь гостей, но так же тоже нельзя. Ты раз в год приезжаешь, они хотят с тобой встретиться. Даша, Нюрина племянница, между прочим, все время о тебе спрашивает и приветы передает.
– А что ей еще делать, этой Даше? Она закончила этот свой целлюлозно-бумажный?
– Как она могла закончить, если она в прошлом году только поступила? Ты, Вика, никогда ничего не помнишь о своих родственниках, а ведь их у тебя не так уж и много. Вот умрем мы, будет к кому приехать.
– Нет, вы уж лучше не умирайте. Я к Нюриной племяннице приезжать не хочу. И что у нас сегодня? На манеже все те же? Баба Таня, тетя Нюра, Нина…
– Баба Таня умерла в ноябре. Я тебе об этом говорила по телефону. – Мария Ивановна обиженно поджала губы.
– Да? Извини, мам. Я правда этого не помню. – Вике стало стыдно. – Давай помогу тебе с готовкой или с уборкой. Что надо делать?
– Да у меня уж готово все: борщ, холодец, заливное, фаршированные помидоры. Только салаты заправить и хлеб нарезать. Иди лучше на улицу выйди, посиди на воздухе, а то зеленая вся, смотреть страшно.
Вика послушно взяла плед, книжку и вышла из дома. Рядом с крыльцом стояла скамеечка, на которую она и села, поджав под себя ноги и закутав их пледом. Небо было радостно-голубым, пригревало солнышко, на траве играли котята. И главное, было очень тихо. Тишина резала слух, привыкший к постоянному московскому шуму.
“А где, интересно, сейчас АХ? – подумала Вика. – И почему он больше не подает мне никаких знаков?”
– Я здесь, – сказал ангел Вика. – А знаки… Ну вот, пожалуйста, тебе знак.
В кувшиновском небе, прямо над Викиной головой, появилась огромная радуга.
“Вот это да! Так красиво! Радуга без дождя? Разве так бывает?”
– Еще не так бывает, деточка. Давай-ка отдохни, чтобы встретить родственников в нормальном настроении.
Вика неожиданно почувствовала, как все ее тело обрело необычайную легкость, думать ни о чем не хотелось, глаза вдруг стали сами собой закрываться, она зевнула и, положив под голову книжку, моментально погрузилась в сон.
Обед с родственниками прошел вполне сносно. По крайней мере, Вика ожидала, что будет хуже. Этот утренний сон на улице придал ей силы и какое-то странное спокойствие. Вика решила развлечься, составляя в уме рейтинг самых глупых вопросов. Обычно такие задавала Нюрина племянница Даша, но в этот раз она не поднялась выше третьего места. Пятерка же лидеров выглядела следующим образом.
На пятом месте была Даша с вопросом: “Вика, а ты ходила в Москве на концерт группы „Премьер-министр“?”
На четвертом месте был муж соседки тети Тони с вопросом: “И че, Викуха, стоило пять лет в институте учиться, чтобы потом кадровиком пойти работать? У нас вот на фабрике кадровик училище кончала, глаза над книжками не портила”.
На третьем месте была все та же Даша, правда не с вопросом, а скорее с утверждением: “У тебя такая кофточка симпатичная. У меня есть похожая, только с люрексом. Яв Твери на рынке покупала”.
На втором месте была ее тетя, Нюра: “Сколько же сейчас в Москве стоят свиные ножки, чтобы студень сварить?”
Почетное первое место заняла Викина двоюродная сестра Нина (к слову сказать, мать четверых детей) с вопросом, предварявшимся утверждением: “Тебе уж тридцать один в этом году исполнился. Таких позднородящими называют. Когда детей-то заводить собираешься?”
На следующий день Вика отправилась прогуляться по городу. Она дошла до школы, в которой когда-то училась, подошла к Дому культуры, в который они с подружками бегали на танцы. Думала, зайти или нет к бывшим подругам, но решила, что все-таки не стоит. Все связывающие их моменты остались в прошлом, о чем с ними говорить сейчас, Вика не представляла.
У магазина “Продукты” стоял пьяный мужик с пакетом, полным пустых бутылок. Он слегка покачивался, устремляя взгляд своих мутных глаз в небесную даль. Что-то в его облике зацепило Викино внимание и заставило подойти поближе. На четырех пальцах правой руки, держащей пакет с бутылками, была наколка. На каждом пальце по букве. В сумме получалось: Вася.
Вика не могла поверить своим глазам. Вася Васильев. Он учился с ней в одной школе, но был на год старше. Она была влюблена в Васильева с девятого по одиннадцатый класс. Тогда Васильев был завидным кавалером. Симпатичный, спортивного телосложения, он к тому же довольно хорошо учился и прекрасно играл на гитаре. После школы он собирался поступать в физкультурный и все никак не мог решить, куда лучше ехать: в Питер или в Москву. Вике потом говорили, что он уехал в Питер и вроде как поступил. Потом пошел в армию. А теперь, получается, вернулся? Почему? И сколько времени ему хватило, чтобы довести себя до такого состояния? В любом случае разговаривать с ним сейчас не было никакого смысла, и Вика поспешила отойти, чтобы, не дай бог, он ее не узнал и не стал приставать с расспросами или, чего доброго, просить денег. Было жалко Васильева и как-то грустно от только что увиденной картины. С другой стороны, в душе зашевелилось неожиданное чувство превосходства и гордости за себя.
“Как бы мне ни было плохо и грустно, я все же смогла подняться в этой жизни на несколько ступенек вверх, а не скатиться, как Васильев, на самое дно… Просто как в анекдоте получилось”, – думала Вика.
Она любила этот анекдот и помнила наизусть, хотя он был очень длинным. Анекдот назывался “Один день из жизни женщины” и описывал на самом деле два дня: идеальный и реальный. В идеальном был такой момент: “16.50 – увидеть бывшего жениха растолстевшим, пьяным и собирающим бутылки”. А в реальном: “17.30 – увидеть бывшего жениха на „мерсе“ и в итальянском пальто. Тот замечает, что вы располнели”. У нее получилось, как в идеальном. И кстати, получилось уже второй раз, потому что в “идеальном” была еще и такая сцена: “17.00 – вернуться домой и увидеть у порога корзину с цветами от неизвестного”. Она опять вспомнила про загадочного АХ. На фоне только что увиденного его поступок приобретал дополнительный шарм.