Галка не собиралась играть по правилам, спущенным из Версаля. Она предложит свою игру, и ещё неизвестно, кто в ней победит. Если судьба не скурвится напоследок и даст ей эти три месяца…
Я чертовски рада, что приходится так приятно ошибаться в людях! Получила сегодня письмо из Голландии, цитирую полностью.
Мадам!
В прошлом послании, помнится, я высылал Вам некую брошюру. Подозрения в написании и распространении сего мерзостного пасквиля пали в первую очередь на человека, под чьим именем он вышел, но к счастью я оказался не прав. Расскажу Вам всё по порядку.
Через два дня после того, как я отослал предыдущее письмо, здесь разразился нешуточный скандал. Дело в том, что как раз тогда приехал адмирал Рюйтер. Уж не знаю, кто, но кто-то сподобился передать ему экземпляр известной Вам писанины. Адмирал пришёл в неописуемую ярость! Представьте, он вызвал к себе доктора Эксвемелина и в гневе едва не убил его. Насколько мне известно, адмирал заявил тогда, что привык воевать честно, и не намерен более держать при себе мерзкого лжеца, который способен облить грязью достойного противника. Однако вскоре всё прояснилось: ничего подобного доктор Эксвемелин не писал. В доказательство чего он был готов предоставить свою рукопись, где панамский поход описан если не совсем уж достоверно, то во всяком случае без откровенной лжи. Для этого следовало отправиться к издателю, что они и проделали. Причём, адмирал Рюйтер — человек солидного возраста и положения — пошёл к Хорну лично. Доктор Эксвемелин позволил себе заподозрить минхеера Хорна в подлоге: тот, зная, что у него в наборе находится его рукопись, вполне мог издать под именем автора какую-нибудь отсебятину. Итак, эти двое являются к издателю и едва не набрасываются на него с кулаками. Эту сцену я изволил наблюдать своими глазами. Хорн сперва не понял, что от него хотят. Когда же ему показали брошюрку, он её пролистал, и заявил, что печатано сие непотребство не в его типографии. Бумага иная, шрифт не тот. Да и он, как серьёзный издатель, не опубликовал бы столь мерзостное сочинение, имея на руках подлинную рукопись доктора Эксвемелина и зная, что это может повлечь судебную тяжбу с автором. Кроме того, Хорн вовсе не заинтересован в том, чтобы порочить Ваше имя: потерять такой заказ из-за грошовой брошюрки? Он на это никогда бы не пошёл. Кончилась беседа тем, что все трое порешили разыскать книготорговцев, распространяющих сей пасквиль, и нажать уже на них. Тут вмешался я. Представился, сказал, что эта история меня также весьма интересует. И что мне известен книготорговец, который продаёт брошюру. Адмирал немедленно послал за десятком своих матросов. Одним словом, книготорговца мы застали как раз за бухгалтерской книгой. Очевидно, он нас не ждал. Однако сразу догадался о цели нашего визита, и сделал безуспешную попытку скрыться. Изловленный матросами, напуганный, подавленный гневом адмирала, он признался, что брошюра пришла морем из Англии, и не имеет никакого отношения ни к доктору Эксвемелину, ни к издателю.
Мадам, я взял на себя смелость отправить доверенного человека в Англию, дабы он расследовал это дело. Если удастся установить имя подлинного автора лживой брошюрки, мы сможем раздуть скандал на всю Европу. Ибо одно дело, когда издатель ради увеличения спроса на книгу делает кое-какие мелкие вставки, и совсем другое, когда распространяется заведомая клевета, призванная очернить человека в глазах общества. Но даже если мы и не установим имя автора — а я подозреваю, что ниточки тянутся в английское адмиралтейство, сие весьма затруднит поиск — в любом случае Ваше доброе имя будет восстановлено. Ибо доктор Эксвемелин и Хорн намерены судиться с книготорговцем. И если этот негодяй не назовёт конкретные имена, а он наверняка знает хотя бы одного или двух причастных, то засудят его самого.
Доктор Эксвемелин, узнав, что я представляю Ваши интересы, принёс извинения, ибо его имя было использовано с целью опорочить Вас. Он пообещал ускорить выпуск своей книги и передать Вам через меня один экземпляр с дарственной надписью, так что, вероятно, со следующим письмом Вы получите посылочку. Я мельком заглянул в рукопись. Доктор Эксвемелин, как и любой автор, кое-что приврал, либо воспользовался непроверенными слухами, но в целом книга должна быть неплоха. Что же до дела, ради которого я собственно и сижу в Голландии, то Хорн заверил меня, что оно будет улажено в течение двух месяцев. Договор давно подписан, остаётся лишь немного подождать, пока будет закончен набор.
Засим позволю себе пожелать Вам успехов во всех начинаниях и крепкого здоровья.
Преданный Вам
Николас Питерсзоон Схаак
Конец цитаты.
Как, нравится? Ну, милорды хреновы… Мы тут с Джеком и Владом разобрали брошюрку по косточкам — и с точки зрения приведенных фактов, и с точки зрения психологии. Хоть состряпана она по-французски, но Джек уверяет, что писал эту гадость англичанин. Некоторые особенности построения фраз, и так далее. Ну, ему лучше знать. Я отметила, что из всех перечисленных в брошюрке фактов только четверть имеет какое-то сцепление с реальностью. Такое впечатление, словно кто-то наслушался баек очевидца, причём, весьма меня за что-то невзлюбившего, а потом дорисовал недостающие детали "от балды". Чего стоит эпизодец, где я якобы приказала пустить пойманного индейца на шашлык! Гнида… Ещё краше заявленьице, что я была любовницей Моргана, а до него у меня в каюте вообще квартировал целый полк мужиков. И всё с таким апломбом подано, будто он лично свечку держал, мерзавец. Хех! Как писали в моё время на форумах, "аффтар, выпей йаду, убей себя апстену". Боюсь, когда Джек узнает имя, он этого типа из под земли достанет. Чтобы тут же зарыть обратно. Живьём. Что ж, может, я ему в этом деле и помогу. Уродов надо давить, даже если этот урод держит в руках не саблю, а перо.
В общем, здесь как с кораблевождением — мне придётся ещё долго учиться, чтобы чувствовать себя на этом поприще как в открытом море. А то ведь рискую до конца дней своих воевать с гидрой: одного брехуна задавишь, появятся два других борзописца и выльют на тебя по ведру помоев. Придётся самой научиться владеть пером, причём, лучше них. Бить фактами и смехом. Да, это самое страшное оружие против них: правдивые факты, подтверждённые документально, и — смех. А выставить подобного урода дураком… Для меня это никогда особой проблемой не было. Ни дома, ни здесь.
А теперь парочка слов о Маракайбо.
Д'Ожерон подталкивает меня в спину, пугает испанской эскадрой, которую доны собирают в Сантьяго. А я всё стою на своём: мол, нельзя идти в поход на Маракайбо неподготовленными. А если испанцы запрут нас в озере, как Моргана? Повторить его финт с ложной атакой с суши уже не удастся: испанцы не лопухи. Придётся выдумывать что-нибудь новенькое. Это не проблема, но всё-таки самый лучший способ избежать её — предусмотреть и заранее принять меры… Бог свидетель, как я хочу туда наведаться. Но я не имею права упустить тот единственный шанс исполнить нашу мечту. Ведь если я забью на колонистов и пойду грабить Маракайбо, то колонисты забьют на меня и начнут разбегаться с Сен-Доменга. Я даже знаю, куда: на Ямайку. И получу я в итоге шиш без масла, а не исполненную мечту. Но как же «доброжелатели»? Вряд ли они догадываются, что ноут и диски с «Гвадалахары» у меня. Если бы догадались, то уже предприняли бы всё возможное для стирания нас в мелкодисперсный порошок. Но наш план — это ТАКОЙ удар по их замыслу, что они вмиг просекут фишку. Вот тогда спустят на нас всех своих собак, и нам придётся действовать максимально решительно. Что ж, нам не привыкать. Решительность вообще присуща большинству флибустьеров Мэйна, иначе сидели бы они тихо по своим схронам и не дёргались.
Джек говорит, мне удалось добиться, чтобы парни сражались не только за золото, но и за честь. Это правда. Теперь они, научившись драться за честь, готовы стать настоящим флотом.