- Каким образом дровосек умеет управлять автомобилем? - был ее первый вопрос.

- Я не всегда был дровосеком.

- Зачем вам понадобились документы нашего шофера?

Я хочу поехать в Англию, а достать паспорт было бы для меня не так просто.

Она неохотно прекратила разговор на эту тему. Я отлично знал, что она задала бы мне еще целый ряд вопросов, но я не поощрял в ней этого желания. На следующий день она после долгого молчания заговорила снова.

- Почему вы рискнули жизнью ради нас? - внезапно спросила она.

- Я восхитился смелостью, с которой вы глядели в глаза неизбежной смерти. Это всегда производит впечатление даже на худших из нас.

- Правда ли, что в лесах Гьера дровосеки грабят путешественников, потерпевших катастрофу?

- Да. Подозревают даже, что они сами подготавливают катастрофу, и это, действительно, так. Я сам участвовал в этом.

Она вздрогнула.

- Пожалуйста, не рассказывайте мне подобных вещей.

- Это правда, - сказал я. - Мы хотели и ваш автомобиль столкнуть в пропасть, но, когда я увидел вас, я уже не думал больше ни о чем, кроме вашего спасения.

Она нервно рассмеялась и старалась не смотреть в мою сторону.

- Вы странный человек. Что заставило вас взять на себя роль дровосека?

- На моей совести лежит еще многое другое, кроме этих автомобильных катастроф. Я прятался от полиции. Теперь мне представляется удобный случай удрать отсюда.

Она вздохнула.

- Как жаль, - сказала она. - Но я надеюсь, что вы благополучно приедете в Англию.

Она пыталась еще несколько раз вызвать меня на откровенность. Она пробовала даже искать для меня какого-то оправдания. Но я хранил молчание. Наконец, она вовсе перестала обращаться ко мне.

В Булони мне было поручено отвезти автомобиль в Лондон и доставить его в гараж на Соут-Адлей-стрит, что я и сделал. Там мне сообщили, что барышня приказала позвать меня, как только я приеду.

Меня повели в уютный салон, куда тотчас же пришла и она. Когда она ступила через порог, я почти смутился. Эта элегантно одетая молодая женщина, несмотря на приветливую, почти жалостливую улыбку, ничем не напоминала мне той девушки, чьи шелковистые волосы трепал ветер, и чьи губы презрительно улыбались, когда она мчалась вниз с горы навстречу смерти.

- Мой дед поручил мне передать вам это, - сказала она, протягивая мне конверт, - а я очень хотела бы знать, примете ли вы от меня на память...

Она передала мне миниатюрный портрет ее самой, сделанный на слоновой кости, и я сунул его вместе с конвертом в карман. Она подвинулась немного, освобождая на диване место рядом с собой, но я сделал вид, что не замечаю этого движения. Я внезапно почувствовал, что мной овладевает неожиданное, мне незнакомое чувство.

- Я никогда не забуду этого вечера, - нежно сказала она, - это был замечательный прыжок.

Я стал жертвой необыкновенных, запутаннейших и непонятных переживаний. Они едва не привели меня к поступкам, вовсе не входившим в мои планы. Я хотел точно объяснить ей, кто я такой, что я навсегда исключен из списка порядочных людей. Но я не находил нужных слов.

- Я думаю, мисс Киндерсли, лучше всего для вас как можно скорее забыть обо всей этой истории. Я собирался столкнуть ваш автомобиль в пропасть, как обычно поступал с другими машинами. Только каприз заставил меня в последний миг изменить свое решение. Поверьте, знакомство со мной никому не делает чести.

- Но вы можете измениться. Почему бы вам не попробовать?

Я покачал головой.

- Слишком поздно. Меня травят и преследуют со всех сторон, и так будет всегда. Ни в одной стране мира я не найду покоя даже на короткий срок. И я заслужил такую участь. Всю свою жизнь я был свободен от единственного порока - трусости, но в эту минуту, увидев ее протянутую узкую белую руку, дрожащие гордые губы, ощущая тонкий аромат ее духов, который я вдыхал, сидя с ней в авто, меня охватил страх перед самим собой. Я убежал из этой комнаты и этого дома.

Мистер Юнгхэзбэнд не хотел верить своим глазам, когда я на следующее утро посетил его в его бюро на Линкольн-Инне. На мне все еще была шоферская ливрея, которая вместе с шапкой с широким козырьком достаточно меняла мою наружность, - но он тотчас же узнал меня по голосу и укоризненно покачал головой.

- Не думаете ли вы, что поступили очень глупо? - спросил он.

- Дорогой мой, может быть, это и глупо, но - необходимо. Я приехал в Англию, и, так как я здесь, мне нужны деньги.

Он вытащил из ящика чековую книжку, но я отодвинул ее в сторону.

- Мне нужны тысяча фунтов банкнотами и чек на такую же сумму в английский банк. Пошлите за этим, тогда мы поговорим об остальном.

Он исполнил мое желание, но ему трудно было овладеть собой. Я, улыбаясь, наблюдал за ним.

- Говорят, когда меня нет, вы всегда очень храбры и не знаете, что такое нервы, - сказал я.

- Здесь нет никого, кто был бы так неосторожен и дерзок, как вы, тотчас же ответил мне адвокат. - Никто не подвергает себя таким опасностям, как вы. Со всеми я отлично лажу. Они слушаются моих советов, они соблюдают осторожность. Когда же вы приезжаете в Лондон, я не знаю ни одной спокойной минуты.

Я пожал плечами.

- Я не стану больше тревожить вас. Я хотел бы знать лишь одно. Мне рассказывали в Марселе, что Дженет Соул взяла у вас большую сумму денег.

- Это неправда. Она не взяла у меня ни гроша.

Я не сомневался в его словах. Луиза ненавидела соперницу. В эту минуту я почувствовал нечто вроде угрызений совести при мысли о тех ужасах, которым Дженет подвергалась в кафе, в Марселе. Несмотря на то, что мы больше не питали друг к другу никаких чувств, она всегда вела себя по отношению ко мне, как порядочный человек.

- Нам передали, что она попалась в Марселе, - сказал адвокат.

- Мы были на волоске от этого. Я едва спасся. Там оказались Грэй и Римингтон. Дженет и Луиза навели их на мой след. Но мне повезло в эту ночь.

Мистер Юнгхэзбэнд беспокойно заерзал в своем кресле. Ваше возвращение в Лондон настоящее безумие.

- Это дерзость отчаяния, - спокойно ответил я. - Если бы вам пришлось несколько месяцев прожить на черном хлебе, молоке и кислом вине, вы тоже согласились бы рискнуть кое-чем раде ужина в кафе "Ройаль".