— Она очнулась! Очнулась!

Расплывчатое лицо понемногу обрело четкость, а следом как дар пришло имя.

— Бэйлор.

— Она в сознании. Она узнала меня.

Как он взволновался — с чего бы это? Вокруг толпятся еще какие-то люди — Мелли не удивилась бы, если б они разразились рукоплесканиями. Проверяют, точно ли она в сознании: разглядывают ее зрачки, показывают ей пальцы — сколько? Мелли послушно говорит «два» или «три», но ей уже скучно. Все было куда проще, когда она спала. Напоследок ей льют в глотку что-то скверное. Она беспорядочно машет руками и кричит:

— Оставьте меня!

Это, похоже, подействовало. Все попятились от нее, кивая, цокая языками и кудахча, как куры. Бэйлор выпроводил всех из комнаты и подошел к ее изголовью.

— Вы счастливица, дорогая, — сказал он, сжав ей руку. — Вы ведь чуть не погибли на днях.

Мелли решила, что Бэйлора, пожалуй, оставит: голос у него добрый, и он не смотрит на нее как на выпотрошенную лягушку. Кроме того, ей хотелось узнать, в чем это ей так повезло.

— А что со мной случилось?

— Вы упали с лошади, дорогая. Разве вы не помните?

Да, теперь все вернулось: конь, горы, прыжок. Мелли содрогнулась. Ну и глупа же она была — как можно скакать вот так, очертя голову?

— Что произошло, когда я упала?

— Это я хотел спросить вас об этом, — очень мягко произнес Бэйлор, опускаясь на колени рядом с кроватью. — Вы ударились головой о камень и лишились чувств, но главная опасность заключалась не в этом. — Он ласково сжал ее руку. — У вас за корсажем был нож, и вы упали прямо на него. Он пропорол вам бок, и вы чуть было не истекли кровью.

Мелли не смела взглянуть Бэйлору в глаза. Невысказанный вопрос — зачем вы прятали нож на себе? — тяжело лег между ними. Что за насмешка судьбы: она столько времени таскала этот нож с единственной целью защитить себя, а в конце концов он чуть не убил ее. И что еще хуже, Бэйлор с герцогом, как видно, думают, что она замышляла убийство. Но почему-то обходятся с ней совсем не как с убийцей. Разве стали бы приглашать к злодейке целую кучу лекарей и укладывать ее в спальне, которая королю впору?

— Где герцог? — спросила Мелли.

— Увы, моя дорогая, рано утром его светлости пришлось уехать. У него много дел во дворце. Но он вернется еще засветло. Вчера он приехал так поздно, что мы уж и не чаяли его дождаться. — Бэйлор сиял, говоря это. — Он очень беспокоился за вас, моя дорогая. Навез сюда кучу лекарей, лекарств и служанок. Он и мне велел незамедлительно отправиться сюда, а ночью привез вам личного телохранителя. Его светлость ценит вас очень высоко.

— Но почему? — Бессмыслица какая-то! Что она герцогу? Новая причуда, девчонка, с которой можно позабавиться, покуда не наскучит, а тогда он возьмет другую. Возможно, его и влечет к ней, но этим едва ли можно объяснить все его хлопоты.

Бэйлор встал, хрустнув суставами, пододвинул себе стул и сел спиной к огню, так что, лицо оказалось в тени.

— Я думаю, дорогая, что герцог влюблен.

— В меня? — Но это нелепо — она едва его знает. А в их немногочисленные встречи она только и делала, что дразнила его и оскорбляла!

— Да, в вас. Я никогда еще не видел, чтобы его светлость так заботился о женщине. Он загнал целый табун лошадей, скача взад-вперед. Он даже уступил вам свою спальню. — Бэйлор подался немного вперед, и его лицо осветилось. — Я думаю, дорогая, он просто не встречал еще женщины, которая обращалась бы с ним столь круто, как вы. Мне кажется, это разожгло его интерес. В большинстве своем женщины просто падали к его ногам.

Мелли эти слова пришлись по душе. Она всегда считала себя непокорной в отличие от многих придворных дам, и ей льстило, что герцог это заметил. Радовало и то, что он, как видно, ценит в женщине характер. Но Мелли тут же выругала себя: как видно, она совсем поглупела, треснувшись головой. Стал бы герцог так возиться с девчонкой, купленной у работорговца, к тому же незаконнорожденной! Нет, тут есть что-то еще.

Тревожная мысль пришла ей в голову.

— Я бредила, когда лежала без памяти? — Вдруг она сказала что-то, чего теперь не помнит, вдруг выдала, кто она такая?

— Нет, дорогая, — ответил Бэйлор, возясь с чем-то в углу комнаты. — Сейчас вы заговорили впервые за три дня. — И они круто переменил тему разговора: — Право же, его светлость просто с ума сходил. В первую ночь вы потеряли так много крови, что все думали — вам не жить. Но его светлость, говорят, обрушился на лекарей, угрожая поубивать их всех, если они вас не спасут. Опять скажу: счастлив ваш бог. — Мелли попыталась сесть, но в боку вспыхнула боль. — Тихонько, дорогая. Вашу рану зашили, и еще несколько дней нужно лежать спокойно.

Почувствовав внезапную усталость, Мелли откинулась на подушки.

— Значит, вечером герцог будет здесь? — Но ей больше хотелось уснуть, чем услышать ответ.

— Скорее всего. Он и теперь был бы здесь, если бы не война на западе.

— Война?

Бэйлор кивнул:

— Кайлок вторгся в Халькус около недели назад и, кажется, уже смял все пограничные заставы. Сегодня герцог получил сообщение, что Кайлок идет на Хелч, убивая на своем пути всех — и женщин, и детей.

— Я всегда думала, что халькусские силы равны королевским. — Мелли вдруг расхотелось спать.

— Насколько я слышал, дорогая, Кайлок навербовал себе в армию множество наемников. Он посылает их вперед поджигать селения, а потом его солдаты доканчивают работу.

— Это грязная тактика. Король Лескет никогда бы так не поступил.

Бэйлор улыбнулся ей, словно ребенку.

— Потому-то король Лескет никогда и не выигрывал войн.

Для Бэйлора это было слишком жесткое замечание. Но Мелли показалось, что он говорит ей не всю правду.

— Но зачем Кайлоку убивать женщин и детей?

— Для устрашения. Если за Кайлоком закрепится слава беспощадного полководца, мужчины, боясь за свои семьи, будут сдаваться ему. — Бэйлор тяжело вздохнул. — Да только напрасно — Кайлок их все равно перебьет.

— Почему вы так уверены? — Но Мелли, задавая свой вопрос, уже чувствовала, что Бэйлор прав.

— Он уже поступил так в деревне Нагорной, чуть восточнее границы. Отдал двести женщин своим наемникам. А те, натешившись, перебили их. Потом согнали в одно место всех детей и вырезали, как скотину.

У Мелли по спине прошла дрожь: Кайлок — само зло. Прежде она считала его жестоким, угрюмым и надменным, но теперь ей открылась вся правда. Впрочем, какую-то часть этой правды она знала всегда. Потому она и сбежала из замка Харвелл: не из-за того, что отец принуждал ее сделать что-то против воли, — сама мысль о браке с Кайлоком была ей ненавистна. Она легко отделалась — в отличие от женщин деревни Нагорной.

Не желая больше думать об этом, Мелли спросила первое, что пришло ей в голову:

— Что думает обо всем этом герцог?

Бэйлор подвинул стул поближе и сказал, понизив голос:

— В том-то и странность. Еще несколько дней назад его светлость был очень обеспокоен: ему вовсе не хотелось выдавать свою дочь за короля, который вознамерился завоевать Халькус. Но теперь он как будто примирился с этим. — Бэйлор пожал плечами, явно недоумевая. — Когда я говорил с ним нынче утром, он был почти что весел. Даже строил свадебные планы.

— Не понимаю: если этот брак состоится, то Кайлок, несомненно, будет править Бреном после смерти герцога.

— Судя по настроению герцога, его это больше не волнует. — Увидев, что Мелли зевает, Бэйлор встал. — Ну, дорогая, теперь я покину вас. Вам нужно отдохнуть. Я загляну попозже. — Он направился к двери. — Если я пришлю лекарей осмотреть вас, — сказал он с веселыми искорками в темных глазах, — обещаете больше не бить их?

— Обещаю, — улыбнулась Мелли.

— Хозяин, госпожа Катерина желает видеть вас.

Баралис встал, оправил платье и оглядел комнату. Все было в порядке.

— Проси, Кроп.

Через пару мгновений вошла Катерина Бренская. У Баралиса, который давно считал себя нечувствительным к красоте, перехватило дыхание. Ее золотые волосы превосходили роскошью любую корону, голубые глаза были прекраснее всяких драгоценностей. Если он не ошибался, она постаралась предстать перед ним вo всем блеске — ее платье было слишком нарядным для дневной поры. Тем лучше — значит она понимает, что в долгу перед ним.