Теперь мы уже сидели на ступеньках гостиницы, а выдра тыкалась носом мне в затылок, - я хорошо помню это колкое прикосновение жестких усов и мягкого меха на мордочке.

К тому времени до меня дошло, о чём говорили её хозяева, доктор Малкольм Макдональд и его жена из Торридона. Их группа разделилась надвое. Выяснилось, что они оказались в этой деревне потому, что подвезли сюда двух девушек, иностранных туристок. А я же здесь появился оттого, что надо было встретить гостя, и сошлись мы с Макдональдами только потому, что пару часов назад я познакомился с носильщиком гостиницы и обменялся с ним воспоминаниями о "Пискуне" Робертсоне. Я сидел достаточно далеко от окна и сам не увидел бы эту выдру. Если бы он не позвал меня, они прошли бы мимо гостиницы и уехали бы к себе домой в Торридон. А я бы через десять минут закончил свою выпивку и уехал бы в Камусфеарну.

Десять дней спустя Эдаль стала моей, и снова в Камусфеарне появилась выдра, которая играла в ручье и спала у камина.

Глава 12

Малкольм Макдональд изложил мне обстоятельства жизни Эдаль до нашей встречи и ту цепь событий, которая с его стороны привела к нашей в высшей степени странной встрече, встрече единственного человека на Британских островах, который отчаянно искал, куда бы пристроить ручную выдру, с единственным человеком, который с таким же отчаянием хотел обрести выдру.

"Она появилась у нас 23 августа 1958 года. До этого мы с женой Паулой около года жили на каучуковой плантации в районе дельты Нигера в Западной Африке. Ближайшим к нам городом был Сапеле в двух милях за рекой Бенин. Мы жили в старом, похожем на сарай доме, построенном полвека тому назад. Он стоял на участке, который поколения плантаторов усадили в изобилии цветущим кустарником и фруктовыми деревьями. Там водились различные зверьки и животные, и в их компании нам было совсем не скучно.

В то утро Паула поехала в Сапеле за покупками и вернулась с реки как некогда дочь фараона с небольшим свёртком в руках.

- Ты только посмотри, что у меня есть!

Сверток раскрылся и оттуда появилась пухлая широкая серебристая мордочка с жесткими прозрачными усами. Два мутных глаза с трудом раскрылись.

Мы зачарованно смотрели на неё и гладили её шелковистый мех. Под забавной плоской мордочкой появился маленький розовый ротик с новенькими остренькими зубками. Он издал на удивление громкое требование покормиться. Пока Паула бросилась искать бутылочку с соской, молоко и кипячёную воду, я пытался успокоить найдёныша.

Подошла Присцилла и молча, спокойно и удивлённо стала смотреть. Присцилла - это полуэльзасская собака. О составе примеси второй половины можно было только гадать. Ей было около года. Вскоре после нашего приезда в Сапеле она появилась бог знает откуда, колченогий, с отвислым пузом, ужасно некрасивый и очень больной щенок. Мы взяли её к себе, она поправилась и осталась у нас, превратившись в прекрасное животное, верного друга и, естественно, сторожевую собаку.

Так вот Присцилла взяла на себя очень важную функцию, которая, пожалуй, оказалась решающей в том, что детёныш выжил. Откликнувшись на отчаянный зов этого маленького существа о помощи, она осторожно но твёрдо, с несколько официальным видом развернула тряпку и стала лизать ей одно место. В награду за это она получила громкий взрыв дурного воздуха и целый поток фекалий. Щенок стал визжать слабее, хоть и продолжал скулить до конца кормления, а Присцилла сидела рядом с довольным видом.

Разочарование - вот участь, которая слишком часто постигает тех людей, которые берутся воспитывать совсем молодых зверят. И очень часто это бывает из-за отсутствия той самой материнской заботы, которую так любезно проявила Присцилла.

Если же рядом не окажется подобной собаки, то дело можно поправить осторожным массажем влажным пальцем.

В своё время подоспела соска. Паула взяла выдру на руки и предложила ей еду. Как только она почувствовала молоко, стала жадно сосать, но очень скоро насытилась, выпив немногим больше унции, и удовлетворившись, крепко заснула.

Пока она спала, мы обдумали сложившееся положение. Когда Паула уже заканчивала свои покупки в Сапеле, она обратила внимание на нескольких африканцев, окруживших одного из своих, державшего в руках коробку, в которой, как ей вначале показалось, была пара очень молоденьких щенков. Разговор вызвал у неё интерес.

- Что это за животина? - спросил один из них.

- Нутрия, - ответил второй.

- Вовсе нет, - сказал третий. - Это кролик.

(Кроликами там зовут один из видов больших крыс). А четвёртый очень энергично возразил:

- Ничего подобного.

Паулу разобрало любопытство, и она подошла, чтобы посмотреть самой. В то же самое время туда подошёл какой-то старик-африканец.

- Это водяная собака, - изрёк он, и на том спор закончился.

Выяснилось, что два молодых рыбака наткнулись на берегу реки на нору и услышали, что внутри визжат щенки. Щенков они вытащили, и уж конечно же, если бы те были достаточно большими, чтобы проявить хоть каплю враждебности, их прикончили бы на месте. Однако, они оказались безобидными и настолько маленькими, что о "мясе"

там и помышлять было нечего, и их принесли в Сапеле. Там хорошо известно, что некоторые европейцы иногда "с ума сходят по зверькам" и отваливают сумасшедшие деньги за никчёмных животных, особенно если те маленькие и наверняка погибнут, если их бросить.

Щенков было два: самец и самочка. Самочка была побольше и посветлее самца. На вид она была несколько крепче и поразвитее, глаза у неё уже начали раскрываться.

Оба щенка были серебристо-серого цвета, голова посветлее, у них была кремово-белая шея и "манишка". На каждой стороне белое резко граничило с серым по линии, идущей от угла скулы к плечу. Хвостики были не толще карандаша.

После долгих переговоров Паула приобрела себе самочку за единственный фунт стерлингов, который у неё оставался, и добилась обещания, что если второго щенка вскорости не продадут европейцу, то чтобы его принесли к нам домой. Второго щенка и в самом деле купил один любитель-коллекционер животных, который несколько недель спустя отвёз всю свою коллекцию в один из зоопарков Англии и очень гордился ею. Тот щенок, однако, позднее умер от кровоизлияния в мозг.