Через три часа в лагерь вступила процессия со мной во главе. В каждой руке у меня болталось по ящику пива. Пропуск торчал в зубах, но другого способа не нашлось.
- Трансфер! - процедил я как можно веселей привратнику.
Тот ухмыльнулся. Ему подарили три бутылки.
Вместе со мной прибыли Леня с Юрой и Боря, обычно не посещавший магазинов, но по такому случаю поступившийся принципами. Мне казалось, что уже весь лагерь знал о нашем трансфере, ибо все, попадавшиеся навстречу, дружно приветствовали и поздравляли. Нас, как старожилов лагеря, заслуженно уважали.
Торжества по случаю устроили пышные. Хмель восторга на сегодня затмил все другие чувства и единственной мыслью было упиться до потери пульса, как это и положено у настоящего русского человека по большому и, особенно, небольшому поводу. На время забыли распри даже непримиримые враги: Боря и Юра. Я перестал терзать себя нудными мыслями.
Праздник шел попеременно то то у нас, то в 33-м, то сразу и там и там. Приходили знакомые, спешившие урвать свой кусок чужого праздничного пирога. Мы носились пьяные между комнатами и просто по лагерю.
- Трансфер! Руссишь тра-а-а-ансфер!
И только некоторые новички в лагере, прибывшие позавчера, испугано спешили убраться с дороги, не понимая причину буйного восторга...
Еще одно событие, достойное упоминания, произошло во время последних попоек. Юра после долгой подготовки уговорил Владика, что его "Форд", Владику весьма незаменимая вещь, и тот уболтал его взять. Написали бумагу, машину по пьяни отогнали в соседнюю деревню, а Юра на следующий день пошел в бюро и показал договор о продаже. Была, мол, машина, а теперь она у Владика. Если кому интересно: ищите Владика.
Гульба длилась три дня и никому, кроме нас, ничего веселого не принесла. Юра колотил двери, которые находил, Боря решил как-то пойти проветриться в аэропорт, но прямо во дворе свалился на заледенелой почве и от дальнейших попыток отказался, Леня попеременно то глупо рыдал, то хохотал так же глупо. Моя комната превратилвсь в склад пустой посуды, но никто и не думал ее убирать. Наконец, когда уже все было выпито и съедено, наступило тяжелое утро похмелья. Каждый, естественно, заявлял, что он пил в последний раз (до другого раза).
Первым стал портить себе настроение Боря. Он прибыл с утра ко мне с официальным визитом нагреть чайник. Катя еще спала, не в состоянии отойти от празднеств.
Мой друг выглядел, как и положено выглядеть с похмелья, но в его глазах просматривалась тоска, но не от того, что нечего больше пить, а по другой причине.
- Нужно не идти на трансфер. Я хочу "стоп трансфер". Давай со мной! А то мне скучно одному оставаться.
Я ошарашенно на него посмотрел, не понимая к чему он, собственно, клонит.
- Ты что, сдурел? Три дня за трансфер пили, а как протрезвел, так передумал?
- Да ты видел, где это?
- Видел: километров шестьдесят от Франкфурта.
- Ну так? Как в город ездить?
- Зачем?
- Хоть б-бычки собирать, - он вызывающе посмотел на меня, будто я причина его бычкового дефицита. - Какая там работа?
- А во Франкфурте по тебе прямо работа стонет! - я глотнул тройной кофе. В голове начинало чуть светлеть, и тиски, сковывающие оба виска потихоньку отпустили.
- И еще Юра тоже...
- А! - я засмеялся. - Вот, чего ты стонешь: тут такие надежды были, а товарища Крабчикова с тобой отправляют. Это, конечно, аргумент.
- Если бы ты стоп трансфер сделал, то я бы тоже остался...
- Э-э, - я покачал головой, - этим ты меня не убедишь. Я хочу получать каждый месяц положенные мне бабки и не дергать мозги ерундой, не стоять в очереди за обедом...
- Ты же хотел жить во Франкфурте.
Я покривился.
- Да нет, Боря, раз уж едем, так едем!
Он недовольный ушел, а мне пришла в голову мысль, что на этом дело так быстро не закроется, и оказался прав.
- Чем занимаешься? - бодрым голосом оповестил о своем прибытии Юра Крабчиков, бывший на этот раз один, без сопровождения, что само по - себе уже чудо.
- Что? Стоп трансфер хочешь? - насмешливо спросил я.
- Почему ты так думаешь? - удивленно уставился он на меня.
- Уже одна лобистская делегация сегодня меня посетила. Теперь, наверное, ты, - я лениво и нагло потянулся.
- Да я не знаю... - он пошарил глазами по потолку, а потом по пустым бутылкам.
- Поздно.
- Почему, стоп трансфер еще можно...
- Да нет, за пиво поздно. А зачем тебе этот стоп?
- Да я как представил, что с Бородой опять жить...
И так далее...
- А! Так Боря тоже хочет стоп, и по той же причине, кстати. Так что можете договориться с ним и вместе не идти. А я пойду.
- Да? Ну тогда ладно, - он потыкал взглядом свои руки, - тогда ладно...
Следующим утром мы с Катей поднялись в шесть утра, я пошел будить коллег, но оказалось, что те давно уже встали: важность события чувствовали все. Мая провожала и на прощанье целовала всех в щеку. С ней нам вряд ли когда доведется увидеться...
Автобус катит нас в северо-западном направлении. Пассажиры тихо переговариваются между собой. Наш клуб в укороченном составе взгромоздился в самом конце, чтобы никому не мешать и быть потревоженным другими. По рукам идет бутылка гадкого виньяка. Одна на троих - вполне достаточно, чтобы эта гадость замутила голову.
Юра повеселел от выпитого и гонит приевшиеся всем анекдоты. Боря ему вторит. Меня даже перестало раздражать, что кому-то рядом весело. Апатия окутала меня плотным одеялом.
Перед глазами в пьяном дыму стоит письмо из Канады, что пришло мне от одного друга. Он уже год там. Тоже на азюль сдался, только канадский. У них там здорово. Работать хочешь - нет проблем, хоть по-черному, хоть по-белому - все разрешено. Денег много дают, не то что нам предстоит четыреста марок в месяц...
Когда-то давно, играли мы с корешами в игру. Закупали коньяка, закуски. Пили, балдели и свои впечатления на пьяную голову записывали на бумажке - что в голову прийдет. Потом читали, как протрезвеем. Теперь мне тот опыт пригодился. Последние полгода сплошной пьянки не прошли даром. Доползая вечерами до комнаты, я выписывал свои ощущения, как чукча, что видел, про то и пел... Бумаги извелось... Зато труд даром не пропал. Вы что думаете, мы - последние русские, кто лучшей жизни ищет? Дудки! Не перевелись еще идиоты в земле русской!