- Нечаев, снимите очки. - Твердо сказал Андрей, не обращая внимания на книги.

- Умка, неужели тебе мешают мои очки?

- Сними, раз он просит, - почти крикнула Катерина.

Она была, в отличие от Вадима, в каком-то нервном, дерганном состоянии.

Учитель снял очки, и Андрей увидел то, в чем практически не сомневался. На мгновение перед глазами всплыла темная полуночная арка и гражданин, от которого веяло бесконечной холодной легкостью, столь же простой, сколь и непонятной, как презрительный плевок в душу. Андрей посмотрел на пистолет в своей руке, потом на Нечаева. Тот заметил оружие и, кажется, обрадовался.

- Катерина стреляла, пальни и ты, - Вадим засмеялся.

Андрей с отвращением выбросил оружие и сказал:

- Вы правы, Нечаев, человек - это тоже самое, что демидовский самокопатель...

- Я рад, что ты это понял. - улыбнулся Учитель

- Вы не дослушали, Нечаев, - Андрей сейчас собрал все остатки своей слабой воли, стараясь во чтобы то ни стало не смотреть на Катерину.

- Но только человек, не признающий Бога.

- Ну, здрасте, - Нечаев усмехнулся, и в этот момент просвистела шальная пуля.

Но он даже не дрогнул:

- Умка, давай покороче.

- А я уже все сказал, извините, что по-русски.

С юга, со стороны нового цирка, появился ощетинившийся карабинами и гранатометами, мордастый, в пятнах маскировочного цвета, боевой грузовик "Урал". То есть это была обычная армейская машина, но с какой-то страшной, сеящей неотвратимый ужас неправильностью. Андрей присмотрелся и вдруг понял, что источником этого ужаса было парадоксальное несоответствие ее казенной армейской мощи и анархической, неуставной лихости облепивших ее людей. Короче, она была в угаре недавнего боя, в том особом угаре, который бывает во время драки, когда тебя ударили по лицу и скрылись от возмездия, и ты ищешь хоть что-нибудь мало-мальски достойное, чтобы утолить жажду мщения. Вадим махнул рукой, подъехал поближе к Катерине.

- Я же говорил, он решил спятить. У него определенно был план сойти с ума, - и, повернувшись к Андрею, крикнул, - Умов, и откуда у вас такое имя?

- От отца - твердо сказал Андрей.

- Да где же твой отец? - усмехнулся Нечаев

- Что бы его увидеть, надо забраться на табуретку.

- Да вы определенно сошли с ума. - Он хлестнул коня и позвал Катерину, - Поехали.

- Андрюша, - Катерина сильно стегнула коня, чтобы тот стоял на месте, прости! Она наклонилась и поцеловала его в лоб. Всадники пришпорили коней. Но, прежде чем раствориться в этом бесконечном тусклом рассвете, Нечаев подъехал к чугунному студенту и крикнул:

- Петька, как ты догадался, что я в Бога не верю, там, на платформе?

- Вы ж мимо нищих прошли, а кто мимо нищих проходит - в Бога не верит, - и, сделав короткую паузу, математически добавил, - Обратное, вообще говоря, не верно.

Петька помахал с памятника Андрею. И тот нехотя забрался на руки чугунному студенту. Они оба на мгновение прилипли к чугунному тексту.

Вадим махнул рукой и уж было собрался пришпорить коня, как заметил второй Урал, выползающий с севера, в точности такой же, как первый, но только еще более матерящийся и угрожающий. Через мгновение послышался рокот и с запада, из-за бывшей спины Михаила Васильевича.

Они оказались в замкнутом кольце. Ожидая сопротивления, эта механическая петля сжималась профессионально, медленно, неотвратимо.

Всадники остановились, попятились обратно к чугунным людям. Внезапно шальная пуля ударила в стопорную собачку самокопателя, и огромная клешня ожила. Колесо повернулось, за ней шестеренка, и толстый многожильный трос стал наматываться на барабан. Неприятно заскрипела система блоков, и где-то в голове Самокопателя громко звякнуло.

- Это он задал себе первый вопрос, - крикнул Андрей, - Где я?

Массивный атлетический диск вышел из положения равновесия и стал раскачиваться, подобно маятнику. Но то был не обычный маятник, и даже не маятник Фуко, а система маятников, подвешенных на общую ось и связанных пружиной, по-видимому, снятой с обычного дивана. Вслед за первым стал раскачиваться второй, третий, и каждый из них по-своему дергал подвес, отчего вся конструкция зазвенела, как музыкальная шкатулка.

- Теперь пошла цепочка формальной логики, - Андрей уже успокоился и комментировал как лектор.

Очевидно, металлическое позвякивание Самокопателя гармонически ложилось на пугающее завывание ветра своеобразным ритмическим инструментом, как ударные ложатся на классические симфонии в некоторых современных интерпретациях. Поэтому вначале получилось даже комично. Но постепенно демидовская партия перехватила инициативу и загремела поверх таинственного гула какой-то новой мощной мелодией.

Казалось, добрый милый Августин переходит в стройное бодрящее пение Марсельезы. Андрей крикнул Вадиму:

- Нечаев, вы математик, это я вам как математик говорю, вы поклоняетесь обычной арифметической логике, а эта - логика Самокопателя. В ней есть все, кроме Бога, следовательно, - Андрей кричал, перекрывая сумасшедшую музыку самокопателя, - следовательно, в ней нет и человека. Как в туристической красоте; впрочем, этого вы не поймете. Так что читайте, пока не поздно, ваш гиперболоид.

Он поднял с земли книжечку и кинул ее обратно Вадиму.

- Глупости, - тот нервно рассмеялся и оглянулся на Катерину, -Умка, эта музыка не доиграет. Я знаю, что грядет катастрофа. И знаешь, почему? Потому что Иисус Христос покинул этот мир навсегда, и его самокопателями не спасешь.

Ударило в портик университета, и сверху посыпались архитектурные излишества.

- Мир, из которого ушел Иисус Христос, уже никогда не будет таким, как прежде, - упрямо возразил Андрей.

В этот момент страшная и неистовая марсельеза как будто взвилась в серое небо, ударила по низко летящим тучам поcледним аккордом, и самокопатель рухнул с постамента. Наступила странная тревожная минута.

Грохот и позвякивание как по команде прекратились. Кажется, даже замерли грузовики. Все застыло, как перед последним решительным ударом.

Только ветер еще свистел, но и он переменился, будто иссякала его тысячелетняя мощь.

- Эй, дядя, а гиперболоида-то и нет! - Петька засмеялся, как Олег Борисов в фильме "Крах инженера Гарина", тонким треснувшим фальцетом.