очень часто в Мурманск?

- Не знаю...

Крупное, с двумя пивными подбородками, лицо особиста налилось краской. До этих слов он отвечал то глядя в бумажку, то на цветную шторку у окна, но теперь был вынужден посмотреть прямо в глаза московскому гостю.

- Сейчас, видите ли, не те времена, когда в каждом работающем с секретами офицере мы видели потенциального шпиона, - объяснил он свою неосведомленность. - В личную жизнь мы уже сейчас не лезем, врагов не ищем. А секреты... Вы же сами знаете: сейчас номера воинских частей в газетах прямым текстом называют. Лодки все наши сфотографированы вдоль и поперек. Места базирования в том же докладе норвежской "Беллуны" вплоть до каждого пирса прорисованы. Видели?..

Тулаев ответил коротким кивком, хотя и не видел. Доклад "Беллуны" лежал в его чемодане. Межинский при его выдаче сразу посоветовал ознакомиться, но он отложил эту похожую на толстый западный журнал книгу до лучших времен.

- Но если требуется, я могу напрячь сотрудников отдела, - предложил свои услуги особист.

- Требуется, - снова кивнул Тулаев.

- Хорошо. Я дам команду.

- Что еще по этому Комарову?

- Ну, если в двух словах, то по службе его характеризуют средне. С подчиненными недостаточно требователен. Иногда может выпить. В общем, на флоте лучше иметь мягкий, извиняюсь, шанкр, чем мягкий характер. У них в экипаже сильный командир. На нем все и держится...

- А в семье у него как?

- Жена, если честно, скандалистка. Пилит его дома так, что на улице слышно.

- А он?

- Что - он?

- Отвечает?

- Я же говорил вам о его характере. Тряпка. Что она скажет,

то и сделает...

- Насколько я понял, он сейчас в базе?

- Да. Их экипаж готовится к боевой службе.

- А что это такое?

Удивленными глазами особист посмотрел на флотский погон гостя, сжал в матросскую тельняшку морщины на лбу и сбивчиво ответил:

- Ну, боевая служба - это вообще-то... боевая служба... Плавание, в общем... С максимальным вооружением, с получением боевого задания на патрулирование в определенном квадрате Атлантики...

- И когда они должны уйти?

- Знаете, точный день еще не определен. Они же идут на

смену другой лодке. Как дадут команду из штаба флота, так загрузят продовольствие и - вперед.

С престарелого платяного шкафа тенью метнулся Прошка. Особист вскочил, ударился спиной о казенную стойку-вешалку. Она с грохотом упала на пол. С нее колесом покатилась под ноги Тулаеву огромная шитая фуражка особиста.

- Тьфу ты!.. Это кот, что ли?! Откуда он тут?

- Это мой, - теперь уже пришел черед покраснеть Тулаеву.

Он поднял с пола вешалку, потом фуражку, отер с нее пыль о свою брючину и протянул особисту.

- Сыщицкий, что ли, кот? - мрачно пошутил особист, принимая родную фуражку.

- Скорее, телохранитель.

- Оно и видно. Уже без глаза.

А Прошка, спавший на шкафу, если честно, и сам спросонья испугался гостя. Открыл единственный глаз, увидел огромного человека в черной форме, а поскольку коты цветов не различают, то эта форма показалась ему такой же, как на бандите, ворвавшемся когда-то в его квартиру. Страх швырнул Прошку на пол, к спасительному квадрату окна, и он бы, наверное, уже через секунду барахтался бы среди собачьей своры, если бы не голос хозяина. Он с усилием обернулся, разглядел Тулаева, который даже и не думал драться с огромным черным гостем, и немного успокоился. Но на всякий случай все же скользнул за ноги хозяина, сел на коврик за его каблуками и стал слушать разговор.

- Надо же как напугал! - подняв стул, снова сел на него

особист. - На чем мы остановились?

- Вы сказали, вперед.

- Ну, конечно... Давайте двигаться вперед. Следующий

старпом - капитан второго ранга Дрожжин Виктор Семенович.

Тоже обычный офицер...

Тулаев кашлянул. Обычный офицер Комаров, судя по рассказу особиста, оказался совсем необычным. А может, Тулаев просто слишком серьезно воспринял слово-паразит у собеседника? Почти у каждого такие словечки, а то и фразы есть. Один к месту и не к месту лепит "понимаешь", другой без конца вставляет "ну это", а третий вообще слова не произнесет без дурацкого "как говорится".

- Дрожжин более волевой, чем Комаров, офицер, - не смутившись покашливанием Тулаева, продолжил особист. - Является передовиком в становлении на атомном подводном флоте контрактной службы.

- А Комаров в этом становлении не участвует?

- Комаров?.. В этом экипаже имеются два контрактника. Но у Дрожжина больше - целых четыре.

- Это хорошо?

- От командиров директивами требуют развивать контрактную службу. Четыре контрактника-матроса с учетом того, что большинство экипажа офицеры и мичманы - совсем неплохой результат.

- Если этот Дрожжин такой хороший, почему вы его не выдвигаете на должность командира лодки?

- Он недавно развелся.

- Ах вот как!

Их судьбы оказывались схожи, и Тулаев ощутил родственную жалость к Дрожжину.

- А разве сейчас преследуют за развод? - попытался он защитить его.

- Вообще-то нет. Но... Командир его экипажа уперся и такой записи в последней аттестации не сделал.

- Командир - хороший семьянин?

- Да.

В голосе особиста ощущалась бетонная твердость. Видимо, этот командир как раз и относился к разряду необычных офицеров. Обычные, судя по всему, пили, разводились и вообще не очень хотели служить бесплатно.

- Дрожжин сейчас в базе? - почесал Прошку за ухом Тулаев.

- Да. Его экипаж тоже готовится к выходу на боевую службу.

Бумажка, на которой Тулаев так и не рассмотрел ни единого слова, упала в кожаную папку особиста, прожужжал замок-молния, и сразу стало так тихо, как будто все звуки на земле навсегда умерли. Чтобы спасти землю от такой напасти, Тулаеву пришлось кашлянуть. И звуки сразу ожили: заорали подравшиеся за рыбешку чайки, слоном загудел буксир, отходящий от причала, звякнул металл, глухо, как сквозь вату, забубнили что-то нудное далекие голоса.

- А кто из них двоих раньше уйдет на боевую службу? - так, на всякий случай, спросил Тулаев.

- Комаров, - мгновенно выстрелил ответом особист и с покряхтыванием встал. - Извините, у меня через десять минут совещание, - предупредил он.