— Нет! Сто ты сказал пье Сантехника?!

— А я разве не говорил? Сантехник — это тот самый колдун.

Соловушка плюхнулся на задницу, подняв небольшое облачко пыли. На некоторое время всем телом разбойника овладел паралич. Разбойник только часто-часто моргал и мычал что-то нечленораздельное.

Через пару минут Соловей все-таки пришел в себя.

— Так это он — Вовка!

— Что?

— Мой дьюг, Вовка — Великий Сантехник.

— Во, блин!

— Надо сто-то делать. Сьесьно! Побегу к Сеенькому!

— Слышь, Соловушка! Если у тебя еще объявится дружок, который имена раздает, то ты его сначала ко мне веди, а уж потом к Наимудрейшему, высказал Горыныч свои пожелания вслед улепетывающему разбойнику.

— Ой, ой, ой! Обидели бабулю, заткнули замочную скважину, в которую та так любила подглядывать. Не поделишься, чем занимались, твои шаловливые ручонки, когда тарелочка показывала интересные картинки?

Угроза Яны явно не подействовала, и Клара продолжала дерзить. Но девочка-ведьма, сама удивляясь собственному терпению, пока радикальных мер не принимала.

— Кстати, насчет ручонок. Кое у кого они скоро превратятся в лапки. И, скорей всего, в перепончатые.

Во второй раз за утро, Клара в открытую сделала то, чего раньше опасалась делать даже незаметно, в спину — показала кукиш.

— Я тебя больше не боюсь. Меня теперь не заколдуешь!

— Понимаю, перспектива пообщаться со жмуриками наделила тебя магической силой.

Клара недовольно сморщилась, напоминание не вызвало приятных ассоциаций, скорей, наоборот.

— А, вот, и не угадала, бабуля. Вчера один знакомый чародей, очень хороший знакомый, подарил мне оберег, защищающий от любого колдовства.

Легкое движение. И ложбинка на груди расширилась, являя для обзора амулет, висящий на тонкой цепочке. Яна с омерзением сплюнула. Было от чего: оберег представлял собой миниатюрную золотую скульптурку, изображающую мужское начало во всей красе. Вернее, не начало, а совсем наоборот.

— Думаешь, что сможешь схорониться за этой штуковиной?

— Это сильный талисман.

— А тебе не кажется, что твой чародей надул тебя дважды: в прямом и переносном смысле?

— Ну, во дворец он же меня пропустил, — в голосе Клары появились нотки неуверенности.

— А мы сейчас проверим. Скажи: «Ква».

— Зачем?!

— Тренироваться надо. Потому как ближайшие лет пятнадцать других слов ты просто не сможешь выговаривать.

— У тебя ничего не получится!

— Может быть… Если твой чародей не одурачил тебя, и если он побольше моего соображает в колдовстве. Что-то я не чувствую в амулетике ни какой силы. Обыкновенная пошлая побрякушка. А там, кто знает? Но, на всякий случай, прими к сведению, я же не враг тебе, — глаза Яны полыхнули зеленым огнем, — в той стороне, есть прекрасное болотце. Мухи там жирные, вкусные. Так что, если вдруг у меня что-нибудь получится, прыгай туда. Не пропадешь. А через пятнадцать лет возвращайся. Я подумаю, что дальше делать.

Оборзевшая внучка уже не выглядела такой наглой, во взгляде отчетливо проглядывался страх. Заметив это, Яна хищно улыбнулась.

— Ты готова? Я приступаю…

Но эксперимент по проверке чудодейственной силы амулета так и не начался. От сильного удара распахнулась дверь. На пороге стоял тяжело дышащий Серенький. Струйки пота стекали по мокрой шерсти, быстро образуя на деревянном полу благоухающую лужицу.

— Емеля… Вовку… Быстрей… Спасать надо… — медведь с трудом переводил дыхание.

— Успокойся, Серый, отдышись, — посоветовала Яна, но в душу закралось смутное предчувствие чего-то непоправимого.

— Некогда… спеши… Емеля… приказал… Вовку… казнить.

— Из-за тебя все, паскуда! — Ведьмочка наградила Клару испепеляющим взглядом. — Учти, теперь кваканьем не отделаешься. Но сейчас некогда с тобой заниматься. Держи пока авансик.

Яна отвесила внучке звонкую пощечину, от которой та грохнулась на пол и замерла, не подавая признаков жизни. Хозяйка хмыкнула, удивляясь результату. Вдарила только раз, в полсилы, с небольшого разворота, тыльной стороной… ступни.

Считать до десяти, дабы законстатировать факт нокаута не было времени. Яна пулей вылетела из избушки, скомандовав на ходу:

— Серый! Васька! За мной!

Через три минуты самая вместительная ступа из имеющихся в «гараже» взвилась в безоблачное небо, унося отдувающегося медведя, полную решимости девочку-ведьму и невозмутимого черного кота.

Я проснулся оттого, что меня окатили холодной водой. Пробуждение — это не совсем точное определение. Когда человек просыпается, даже если он дрых безо всяких сновидений или погрузился в «обморок» в результате чрезмерного употребления алкоголя, то какие-то внутренние часы все равно отмеряют определенный отрезок времени, разделяющий отход ко сну и пробуждение.

Со мной же было все по-другому. Казалось, что всего секунду назад прозвучал тост в честь Наимудрейшего, и я хлобыстнул порцию хорошего коньяка, и нате, получите — ледяной душ. Состояние организма (имеется в виду степень опьянения) было тем же самым, что и перед отключкой, и по этому я соображал туговато. Вернее, почти совсем ни фига не соображал, а только тупо удивлялся. Это ж надо, только что восседал за ломившимся от диковинных яств и напитков столом, вокруг «плясали» голые девки, за мной ухаживала очаровательная Мэри Поппинс (русифицированную версию ее фамилии произнести не поворачивается язык). А мгновение спустя — ледяная вода в и без того сыром, заплесневелом помещении.

Я лежал на голом каменном полу небольшой камеры, скупо освещаемой чадящим пламенем факела. «Может это местный вытрезвитель?» — Тяжело пробилась глупая догадка в одурманенную голову. Вполне возможно. Только вместо ментов на меня равнодушно взирали четыре лоснящихся негра, вооруженные неизменными ятаганами.

— Вставай, пошли! — Велел сиплый голос.

Я выполнил приказ только на четверть. Не встал и не пошел, а поменял лежачее положение на сидячее. Смена позы позволила разглядеть распоряжающегося человека. Это был низенький (чуть повыше Соловушки), пузатый (немного худее разбойника) обладатель лопатоподобной бороды и близко посаженных, постоянно бегающих бусинок глаз.

— Ты кто? — Спросил я, чтобы что-то спросить.

— Воевода.

— А зовут как?

— Тебе это не пригодится. Пошли! — Вновь скомандовал бородатый недомерок.

Вставать мне не пришлось, так как один из черномазых громил (да простят меня афро-американцы) схватив за шиворот, легко придал моему телу вертикальное положение.

Воевода, с трудом дотянувшись, выдернул из крепления на стене факел и вышел из камеры. Я догадался, что если не пойду сам, то мне помогут эти милые, но грубые арапы. Поэтому молча последовал за коротышкой.

Мы шли по мрачному (подземному?) коридору. Впереди воевода, за ним я, взятый в «коробочку» безмолвными стражниками. Через пару минут я оставил попытки хоть что-нибудь выяснить, так как все мои вопросы оставались без ответа. Дальше мы пошли молча, под аккомпанемент гулкого эха, многократно отражающегося от низких сводов цоканья подкованных сапожек воеводы. Мои кроссовки и босые ступни негров звуков не издавали.

При подлете к площади ступа заметно сбавила ход, а метров за сто и вовсе «забуксовала». Словно наткнулась на невидимую преграду.

— Ах, колдуны хреновы! Ну, дождетесь, доберусь до вас, задолизы Емелины! — Возмутилась Яна и посадила свой летательный аппарат в небольшом тихом дворике.

Хозяин вынужденной посадочной площадки начал было возмущаться, но быстро успокоился после того, как Васька облаял его (причем так натурально, что не всякая собака смогла бы). А медведь пообещал опешившего владельца дворика разорвать ровно на тридцать семь с половиной кусочков, если со ступой что-либо случится.

Яна, продолжая материть придворных чародеев, установивших магический барьер, не останавливаясь неслась к площади с такой скоростью, что Серенький и Васька едва поспевали за ней.