Представление к наградам подписал начальник управления боевой подготовки Северного флота контр-адмирал Владимир Лебедько, который лично курировал ход опаснейшей работы. И что же?

- Кроме орденов, я просил командование выделить особо отличившимся ликвидаторам цветные телевизоры и несколько "Волг", - вспоминает Владимир Георгиевич Лебедько. - Кто-то из московских флотоводцев поставил на моей шифровке резолюцию: "Тов. Лебедько. Надо быть скромнее". А командующий Северным флотом меня ещё и отругал за то, что я послал подобное "прошение" без его ведома.

"Как же без вашего ведома, - возмущался я, - если вы сами его подписали?!"

"А я не читал".

Короче, так и остались мои бойцы без наград. Но тут новая аховая ситуация: в Ладожском озере нашли немецкий эсминец с радиоактивными отходами от бывшего спецполигона. "Зеленые" подняли шум: ходили по Невскому с транспарантами: "Ленинградцы пьют отравленную воду Ладоги". Разгорался большой скандал. Министр обороны СССР маршал Язов звонит командиру ленинградской ВМБ: "Срочно проведите очистные работы, иначе мы все сгорим!" Я тогда возглавлял учебный центр в Сосновом Бору. Вице-адмирал Валентин Селиванов мне перезванивает. - "Где Булыгин со своей группой?" Я ему: "Не пойдут больше булыгинские ребята, обещали наградить за Андрееву губу и прокатили". "Срочно готовь новые представления!" И надо отдать должное адмиралу Селиванову: через сутки был готов указ о присвоении капитану 1-го ранга Булыгину звания Героя Советского Союза. Эсминец благополучно вычистили. Радиоактивные материалы отправили на химический комбинат "Маяк".

То был последний Герой, который успел получить Золотую Звезду Героя Советского Союза. Вскоре Союз перестал существовать. Знаменательно, что первыми Героями были полярные летчики. А вот последним стал радиохимик-ликвидатор, положивший здоровье на расчистку ядерных завалов советской державы.

Не зря говорят: во многом знании - много печали, много будешь знать, скоро состаришься. Оно мне надо - знать то, без чего я спокойно проживу. Мало ли что, где, когда могло случиться? Не случилось - и слава Богу!

И все-таки знать надо - потому что, не будь таких людей, как Булыгин и ему подобных, мы бы не вылезали из чудовищных бед. Он и сейчас еще, в свои шестьдесят с лишним лет, востребован как молодой лейтенант: то и дело мотается из Питера на Дальний Восток или на Крайний Север. Ибо всюду столь необходим его уникальный опыт укротителя радиации.

Звезда последнего Героя сияет на его пиджаке во все пять лучей своей нестрашной - золотой радиации.

Часть четвертая

ПЛАМЯ В ОТСЕКАХ

Глава первая "ХИРОСИМА" СЕВЕРНОГО ФЛОТА

О, море, древний душегубец!

Александр Пушкин

Пущен корабль на воду - сдан Богу на руки.

Русская пословица

...КОГДА ЕЕ СПУСКАЛИ НА ВОДУ, У НЕЕ БЫЛ ТОЛЬКО ТАКТИЧЕСКИЙ НОМЕР К-19. СВОЕ ЗЛОВЕЩЕЕ ИМЯ ОНА ПОЛУЧИЛА В ОКЕАНЕ - "ХИРОСИМА"...

Впрочем, это не имя, а прозвище. "Хиросимой" её зовут меж собой подводники атомного флота. Горький юмор...

Почему "Хиросима"? Не потому ли, что в своих ракетных боеголовках она несла десятки Хиросим - десятки условных городов, обреченных на ядерное испепеление?

Не потому ли, что сама однажды едва не превратилась в ядерный гриб, когда из аварийного реактора чуть не потек расплавленный уран?

Не потому ли, что в девятом отсеке забушевала вдруг гигантская "паяльная лампа", в бешеном пламени которой сгорели и задохнулись десятки моряков?

Она была п е р в о й советской ракетоносной атомной подводной лодкой. У её колыбели стояли маститые академики - Александров и Королев, Ковалев и Спасский.

Ее величали первенцем советского стратегического атомного флота, потому что именно она несла в своем чреве три межконтинентальные баллистические ракеты.

Первенец уже в колыбели потребовал человеческих жертв: в феврале 1959 года ночью при оклейке десятого отсека пробковой крошкой произошел взрывообразный пожар, в пламени которого погибли двое рабочих.

Подобно тому как в древней Ассирии путь кораблю к воде поливали жертвенной кровью рабов, слиповые дорожки К-19 также были обагрены человеческой кровью. Вслед за первыми двумя жертвами атомный молох пожрал жизни шестерых женщин: они оклеивали резиной цистерны атомарины и задохнулись в ядовитых парах. В декабре 1960-го крышкой ракетной шахты задавило электрика. Затем разбился молодой инженер, свалившись в прорезь между смежными отсеками... Но главные жертвоприношения были впереди. Те, кто выжил, закоснелые советские атеисты, не верящие ни в Бога, ни в черта, сегодня вполголоса говорят о чьем-то заклятии, висевшем над кораблем, и вспоминают, что неспроста не разбилась при спуске традиционная бутылка шампанского. Пущенная вопреки ритуалу неженской рукой (рукой инженер-механика Панова), она скользнула по бронзовым лопастям гребного винта и целехонькой отскочила от обрезиненного борта.

Дурная примета!

Каких богов - земных, морских, небесных - разгневали они? Первая кара обрушилась на них 4 июля 1961 года. К-19 шла Датским проливом. У них была странная задача: уйти под ледяной панцирь и там, развернув ракеты в сторону СССР, изображать вражеский атомоход. Завеса дизельных подводных лодок должна была сорвать ракетно-ядерный удар, условный разумеется, по территории страны. Сейчас это напоминает атаку конников против танка, настолько огромной была разница в тактико-технических возможностях "зверя" и "охотников". Но запомним: дизельные "эски" - среднетоннажные субмарины намеревались поразить ядерного левиафана своими торпедами...

Капитан-лейтенант В. Погорелов, бывший командир электротехнического дивизиона (вместе с командиром он последним покинул борт объятого чудовищной радиацией корабля):

"Я слушал "Лунную сонату" в рубке гидроакустиков. Играла моя жена. Магнитофонную пленку с записью своей игры она прислала из Киева перед походом. Вы улыбнетесь, но сейчас мне все чаще и чаще приходит в голову такая мысль: Киев, "Лунная соната", авария реактора, что-то вроде генеральной репетиции той ядерной катастрофы в Чернобыле, которая продолжается и поныне... Может, все дело в "Лунной сонате"? Для меня все это сплелось в какой-то дьявольский узел...

Но представьте себе: на стометровой глубине, над трехкилометровой бездной несется в кромешной ночи подводный ракетодром. Огибаем айсберги. Конец зятянувшегося похода. Нервы на пределе, И тут - нежные бетховенские звуки, да ещё из-под пальцев любимой женщины...

Я стою свою "механическую" вахту с четырех утра. Самое противное время: клонит в сон - хоть умри. И командир разрешал нам маленькие вольности: зарядиться музыкой у радистов. Те подлавливали на сеансах связи блюзы и танго из американских ночных дансингов. Благо они были неподалеку.

Всего лишь семь минут слушали "Лунную сонату"... В четыре ноль семь тревожный доклад с пульта управления атомными реакторами, Юра Ерастов, вахтенный КГДУ, сообщает: "Падает давление в первом контуре кормового реактора... Подхвачена компенсирующая решетка... Запущен водяной циркуляционный насос".

С этого и начался наш подводный атомный ад..."

Что же все-таки произошло?

Капитан 1-го ранга Н. В. Затеев:

"В том, что произошло, вины экипажа не было... Помните, как в старой притче про гвоздь: его не вбили в подкову лошади полководца, и та оступилась в решающий момент. "Враг вступает в город, пленных не щадя, оттого что в кузнице не было гвоздя..."

Вот так и у нас... Только вместо гвоздя был термический коврик, которым некий рабочий не накрыл при сварке нижепроходящий трубопровод; на него капал расплавленный металл, из-за термического перенапряжения возникли микротрещинки. Все остальное было уже делом времени...

Короче, из первого контура кормового реактора ушла охлаждающая вода, как уходит она из дырки в электрочайнике. Что станет с электрочайником? Расплавится, потечет, сгорит... Примерно то же ожидало и нас, с той лишь разницей, что плавиться должны были не оболочки электроспирали, а урановые ТВЭЛы - тепловыделяющие элементы. Расплавленный уран скапливается в сферическом поддоне, и, как только масса его достигает килограмма, по всем законам ядерной физики - атомный взрыв. И где - рядом с американской военно-морской базой на острове Ян-Майен. A в мире и без того напряженно Карибский кризис вызревает. Тут только начни - и пойдет полыхать...