— Что?

— Я был вынужден поправить его. Десять тысяч долларов мы отписали миссис Вэзер. А все прочее — его дочери.

В моем уме разрасталась гроздь вопросов. Почему? Почему две недели назад? Знает ли об этом Энн? Почему за две недели до того, как он был убит? Я затушил сигарету и спросил:

— Значит, Джей все оставил Энн?

Он кивнул.

— А миссис Вэзер и Энн знали о новом завещании?

— Да, — ответил он. — Тут не могло быть никаких секретов. Фактически обе они сопровождали его, когда он зашел отдать мне свои распоряжения.

— И это произошло ровно две недели назад?

— Чуть более того. Но две недели назад его завещание было оформлено и подписано. Другими словами, с того дня отменялось старое завещание. Теперь это законный документ. Кроме тех десяти тысяч долларов, о которых я говорил. И Энн стала единственной наследницей.

Это меняло всю картину. Я начал подумывать, что вопрос наследства не так уж важен в этом деле. Может быть, я слишком расстроился, когда ухватился за эту нить. Но слишком многое теперь теряло смысл — два наемника, например. Или купчая Джея. И передача магазина за день до того, как он умер; но прежде всего тот факт, что для убийства использовали мой револьвер. Как-то внезапно мне вспомнились детали и несоответствия, замеченные утром после сна. Я чувствовал нарастающую тяжесть. Мне предстояло многое узнать о смерти Джея и, возможно, еще больше о нескольких днях его жизни до того, как он был убит.

Я прикурил еще одну сигарету.

— Благодарю вас. Пользуясь случаем, если вы не возражаете, я хотел бы проверить кое-что еще.

Он молча сидел, разглядывая меня.

— Вспомните субботний вечер у Джея. Как я понимаю, вы были там в гостях.

— Да.

— Я уже беседовал с некоторыми из гостей, и у меня есть предчувствие, что это дело надо продолжать. Особенно меня интересует демонстрация гипноза. Скажите, не могли бы вы дать свою оценку лекции и выступлению мистера Бордена?

— Конечно. Я был там весь вечер как на иголках.

Он усмехнулся.

— Боюсь, я вообще мешал мистеру Бордену. Видите ли, я опасался выдать какой-нибудь профессиональный секрет под гипнозом.

Я кивнул, и он продолжал. Его история точно повторяла то, что я уже слышал. Джей подражал Гитлеру и готовил напитки под конец выступления; Глэдис вставала и садилась, когда Борден касался своего носа. Эйла, по словам Ганнибала, танцевала. Все то же самое.

— А Борден был с Джеем, когда тот готовил напитки перед окончанием встречи? — спросил я.

Ганнибал кивнул, и я задал следующий вопрос:

— Как долго они там находились?

Он, казалось, удивился, но ответил:

— Три-четыре минуты. Может быть, чуть дольше. Все же надо было приготовить девять напитков. Впрочем, я не обратил на это внимание. А что?

— Вы не помните, когда это происходило?

— Около полуночи. Мы еще посидели, поговорили с полчаса, а затем вечеринка закончилась. Но, на мой взгляд, мистер Логан, вы придаете некоторым вещам довольно странное значение.

— Да?

Я встал.

— Не буду больше отнимать вашего времени. А Борден действительно снимал внушения?

— Конечно. Он сделал это перед уходом.

— Тогда еще вопрос, мистер Ганнибал. Джей как-то объяснил вам причину изменения своего завещания?

— Нет. Я пытался дать ему время на обдумывание столь важного шага, но он этим не воспользовался. Джей казался абсолютно спокойным и, видимо, все решил. Фактически, я и говорил с ним на эту тему в тот вечер.

— Да? В ходе демонстрации гипноза?

Он улыбнулся.

— Нет, вряд ли тогда было уместно устраивать дискуссию. Я вернулся к нему, проводив домой мисс Стюарт.

— А? это вы привели мисс Стюарт на вечеринку?

Он кивнул.

— Хорошо, благодарю вас, мистер Ганнибал.

— Все в порядке, мистер Логан.

Я покинул его кабинет и пошел к машине. Очевидно, следующим шагом должен быть разговор с Энн. Мне очень не хотелось говорить с близкими Джея после его смерти, но уж так складывалась ситуация. Я был бы не прочь, чтобы причина свидания с Энн была другой.

Глава десятая

Перекусив, я отправился к семейству Джея. Рука уже тянулась к дверному звонку, но в последнюю минуту я ее отдернул. На обочине, рядом с домом, стояла чья-то машина, а мне не нужна была компания при таком важном разговоре. Через несколько часов Энн и Глэдис вступят в наследственные права, и тогда путь в этот дом мне заказан. Однако убийство многое изменило.

Я проехал один квартал и припарковался так, чтобы удобнее было наблюдать за домом. Через десять минут с небольшим саквояжем в руках вышел Роберт Ганнибал и, как мастодонт, зашагал к своей машине. Он вырулил с обочины и направился в центр города. Я еще минут пять сидел в «Бьюике», пытаясь кое-что сопоставить. Если бы Ганнибал не был адвокатом семьи, он мог бы сообщить массу сведений. Подъехав к дому, я подошел к двери и позвонил. Открыла Глэдис. На ней было скромное темно-синее шерстяное платье. Глаза покраснели, лицо без грима. Она по-прежнему выглядела великолепно, но казалась очень усталой.

— Глэдис, — произнес я, — мне очень жаль. Если тебе не хочется говорить сейчас со мной, так и скажи.

Она вздохнула и прикусила губу.

— Да нет, все нормально. Заходи, Марк. Глэдис провела меня в гостиную и опустилась на диван. Я сел в огромное кресло. Момент неудобства миновал, я пробормотал еще раз свои извинения, а она промокнула глаза носовым платком. Даже в этот тяжелый миг неловкого молчания меня интересовала только одна деталь — известно ли ей, что ее мужа убили из моего револьвера.

— А где Энн? — наконец спросил я.

— В своей комнате. Она там с тех пор, как утром приезжала полиция. Она даже не ела.

Голос Глэдис казался тусклым и вялым. Она совершенно не походила на ту женщину, которая проклинала меня прошлым вечером.

— Мне хотелось бы увидеть ее, если она не против. Между прочим, Глэдис, ты узнала о Джее от полиции?

Она молча кивнула. Ну что же, я говорю с безутешной вдовой через несколько часов после смерти ее мужа. И поскольку в этом деле я увяз по уши, лучше не интересоваться ее отношением к тем двумстам тысячам долларов, которые могли бы заставить ее меньше горевать. И все же казалось странным, что она так тяжело переносит смерть Джея. Когда он был жил, она о нем почти не волновалась.

— Полиция вдавалась в подробности? Ты знаешь, как он умер? — спросил я.

— Да. Его застрелили. Он… Глэдис замолчала.

— Я говорю о подробностях. Об оружии. Она слегка нахмурилась.

— Ладно, полиция задала мне несколько вопросов. О тебе, Марк. Но не бойся, я была слишком шокирована и ошеломлена. Она еще больше нахмурилась, и ее глаза слегка расширились.

— И ты сейчас…

Я прервал ее.

— Глэдис, я ничего не слышал о Джее до нынешнего утра. Ко мне пришла полиция, и меня тоже допрашивали. Я… Мое оружие похищено. Это уже доказано следствием.

Несколько секунд стояла жуткая тишина.

— Я пытался помочь Джею. Хотя сейчас ты можешь сказать, что у меня из этого ничего не получилось.

— Я поняла. Она взглянула на меня, тряхнула головой, и ее голос стал резким.

— Я поняла, — повторила она еще раз. — Милый Марк. Милый и когдато любимый. Наверное, это часть твоего расследования. Верно? Разве не так? Именно поэтому ты заходил к мистеру Ганнибалу? О, как она смотрела на меня! Я встал.

— Знаешь… Но Глэдис продолжала. Ее голос стал отвратительным.

— Конечно, это так.

Она пронзительно захохотала.

— А я-то думала, ты пришел выразить свои соболезнования, пришел, чтобы утешить меня… 0-о, в это невозможно поверить! Милый, милый Марк. Мистер Ганнибал ушел всего лишь минуту назад. Он адвокат Джея. Он его друг! Я полагаю, ты все знаешь, правда? Ты снова шпионишь и следишь за мной? За мной и Энн? Ты выпытывал у мистера Ганнибала, кто получит деньги Джея, которые он… О-о! Прочь!

Я упрямо произнес: