Он остановился и какое-то время молчал. Я устало пробормотал:

— Думаю, что понял. Но, допустим, человеку эта идея не понравилась?

— Ты кое-что забыл, Марк. Он о ней ничего не знает.

Его слова вызвали дрожь в моем теле.

— Брюс, — прохрипел я, — ты даешь мне двусмысленный намек?

— Это только теория. Я здесь ни при чем. Такое могло происходить множество раз, но лично я не знаю ни одного случая.

— Хорошо. Теперь о Джее Вэзере. Я придерживаюсь прежней версии, что попугай был постгипнотическим внушением. Положим, Джею приказали зайти в мою контору вчера вечером. Он бы сделал это?

— А почему нет? Если бы он не выполнил приказ, у него был бы нервный срыв.

— Почему нервный?

— А потому, черт возьми, что следствием постгипнотического внушения является нечто более неотразимое, чем идея, которая только что ворвалась в твои мозги. Если возникнет сопротивление, внушение начнет беспокоить субъекта до тех пор, пока тот его не выполнит. Я помню один эксперимент, проводившийся довольно давно, — я внушил пациенту, что после пробуждения, когда я скажу, «Фа, фи, фо, фум», он должен отдать мне свою рубашку. Я разбудил его, мы поговорили, и в конце концов я произнес: «Фа, фи, фо, фум».

Я намеренно выбрал эту странную фразу, чтобы привлечь к ней его внимание. И вот он встает, начинает расстегивать свою рубашку, потом останавливается, улыбается мне и садится. Он понял, что это внушение. Он ожидал нечто подобное и распознал принуждение при выполнении действия. Мой подопечный не помнил внушения, которое давалось в трансе, но он распознал чувство. Я подтвердил, что он прав и начал расспрашивать о его состоянии.

Прошло три часа, парень стал нервничать, выкурил чуть ли не пачку сигарет. Он вспотел и не мог оторвать рук от рубашки. Наконец он сорвал ее с себя и швырнул мне. И тут же успокоился. Мне кажется, это очень интересный пример, так как обычно внушения теряют силу, если субъект узнает о том, что они ему давались.

Полминуты я сидел молча, потом встал.

— Спасибо, Брюс. Большего я все равно не пойму, и теперь мне надо кое-что проверить.

Он кивнул мне.

— Конечно, конечно. Но ты будешь держать меня в курсе? Мне хотелось бы узнать, как появился этот попугай.

— Ладно. Ты узнаешь.

Я вышел.

Сидя за письменным столом в своей конторе, я выкурил сигарету и попытался рассортировать все то, что произошло за последние часы. Фактически минуло около суток с тех пор, как Джей позвонил мне, но столько уже успело навалиться.

Я взглянул на сломанный ящик стола и снова подумал о пропавшей купчей. Люцио и его приятель хотели купить магазин Джея. Предположим, они убили его. Если так, какая им от этого выгода? Конечно, они догадывались, что Джей позовет на помощь. Может быть, они думали, что, убив его, они смогут диктовать свои условия мне или наследникам — особенно после того как подставят меня в этом преступлении. Но как они выкрали мой револьвер? Как…

Наследники!

Проснись, Логан. Вернись к основам. Когда человека убивают, быстро поищи мотив; спроси себя, кому выгодна его смерть. Если у него имелись деньги, спроси себя тут же, кто получит кусочек пожирнее? Я порылся в бумажнике и выудил список Энн, составленный для меня прошлым вечером. Теперь мне нужен Роберт Ганнибал, адвокат Джея и друг его семьи. Контора адвоката находилась на Фигуэрос в Спрокит-билдинг. И я с любопытством подумал о том, что Ганнибал тоже присутствовал на той вечеринке.

Можно было уходить, но на столе по-прежнему лежал нераспечатанный конверт и, приподняв его, я понял, что это письмо от Джея. Внутри находился чек на 2500 долларов. Сумма озадачила меня. Джей, конечно, был щедрым человеком, но в любом случае это слишком много. Впрочем, нет. Я постараюсь отработать эти деньги. Пусть по логике я никому ничем не обязан после его смерти, но долг перед ним у меня неоплатный.

Я помчался в Спрокит-билдинг.

Роберт Ганнибал походил на одного из тех слонов, которых другой Ганнибал переводил через Альпы. Нет, он не был толстым, он просто был большим. Когда я втиснулся в его узенький кабинет, он восседал за маленьким столом, что делало его еще громаднее. Он встал, когда я вошел, — вернее, начал подниматься. Сначала он достиг моих шести футов, затем приподнялся на следующие четыре-пять дюймов. В плечах мы были одинаковы, но его ладонь превышала мою раза в полтора.

Он улыбнулся и показал крупные белые зубы, чем-то похожие на кубики сахара.

— Мистер Логан? Чем могу служить?

Его секретарша назвала мое имя, но не профессию. Я тряхнул огромную руку адвоката и представился:

— Мистер Ганнибал, я частный детектив. У меня к вам пара вопросов, на которые вы могли бы ответить.

— С радостью сделаю это. Присаживайтесь.

Он как будто с ума сходил от восторга. Бас у него был богатый и мощный. Держу пари, его кроили как значительную фигуру в переднем ряду присяжных. Особенно для заседаний с преобладанием женской половины.

Я сел и взял сигарету из деревянного ящика, который он вежливо придвинул. Адвокат поднес зажигалку, я прикурил, он перенес огонек к сигарете, свисавшей с его широкой губы и, выдохнув клуб дыма, произнес:

— Вот теперь можно говорить. Что вы хотите, мистер Логан?

— Сведения о Джее Вэзере, — выпалил я.

Он вздохнул.

— Да, конечно, я уже слышал. Все это ужасно. Я знал Вэзера очень хорошо.

— К вам заходила полиция?

Он кивнул.

— Они расспрашивали о семье и его близких друзьях.

— Я перейду к делу, мистер Ганнибал. Я знаю, что Джей был здоров как был. Мне интересно, кто наследует состояние?

Он нахмурился.

— О-ох. Может не так быстро…

— Понимаю. И прошу извинить, если выгляжу бестактным.

Он затянулся, выпустил изогнутое колечко и проткнул его кончиком сигареты. Наблюдая за клочьями дыма, он спросил меня:

— А что именно вас интересует, мистер Логан?

— Я знал Джея Вэзера много лет. Он нравился мне. Он был моим другом.

Адвокат продолжал хмуриться.

— Мистер Логан, возможно, вы согласитесь, что ваши действия незаконны?

— Его убили!

Ганнибал взглянул на меня.

— Об этом меня уже уведомила полиция. Тем не менее, я не уверен, что могу раскрывать наследственные тайны.

Я этого ожидал. Мы немного поговорили, но как я ни старался, мои вопросы оставались без ответов. Однако когда я наконец сказал, что без сомнений получу информацию от других лиц, он сдал свои бастионы. По крайней мере он пожал плечами.

— Мистер Логан, я полагаю, это формальности. Сведения, не подлежащие огласке, вы понимаете… Мне кажется, вы придаете излишнее значение факту наследования. И, вероятно, нельзя все цеплять за… за смерть мистера Вэзера.

Его явно что-то встревожило.

— Это нонсенс.

Он подавил тяжелый вздох.

— Тем не менее, мистер Логан, все равно вы вскоре узнаете пункты его завещания из газет.

Я прикурил сигарету. Конечно, у меня появился прекрасный повод вылезать из кожи вон, но в течение нескольких следующих минут я размышлял лишь о Глэдис и ее амурных делах. Джей — 58 лет; Глэдис, чуть больше тридцати, а по ее словам — 29. Сочная, смышленая женщина и пожилой мужчина с трубкой во рту и домашних тапочках. Глэдис утверждала, что почти ничего не помнит о вечеринке, а потом Энн сказала, что Глэдис обманывала меня.

— Думаю, вам известно, что мистер Вэзер два года назад вступил в повторный брак, — произнес Ганнибал.

Я кивнул.

— После брака Джей составил завещание. Вы знаете, я вел все его дела. Он не был таким состоятельным, как теперь, но все наследство приблизительно ровнялось 250 тысячам долларов. Завещание было составлено в пользу миссис Вэзер и его дочери Энн. По факту смерти 25 тысяч долларов должны быть переданы Энн при достижении 21 года. Остальное причиталось миссис Вэзер.

Я смахнул пепел в латунную пепельницу. Значит, Глэдис получала около 225 тысяч плюс накопления Джея.

— По каким-то своим причинам около двух недель назад мистер Вэзер составил новое завещание, — продолжал Ганнибал. — И теперь все наследство переходит к Энн.