— Когда все это оформилось, я понял, что субботняя вечеринка у Джея стала поворотным пунктом, который поменял все его планы. Убийство за жирный кусок наследства — вполне обычное дело, но именно вечеринка дала Джею повод для перемены завещания. Убийство, вероятно, не планировалось, но вечеринка запустила маятник часов. Здесь важны деньги Джея и его магазин. Лучше всего получить их без убийства. В игру вступает гипнотизер. Ситуация выглядит просто — Борден проводит сеанс гипноза, затем он остается с Джеем наедине. Приготовление напитков в полночь оказалось результатом постгипногического внушения Бордена. Затем Джею говорится, что гипнотический контроль над ним передается тебе или Глэдис. Через полчаса, когда все готовятся уйти, Борден устраняет внушения, то есть с этой минуты Джей находится под вашим контролем.

Ганнибал вернулся ко мне и сел на стул. Шприц почти терялся в его огромной руке. Длинная игла нацелилась в мои глаза. Его лицо выглядело жестким, рот немного скривился. Он в упор смотрел на меня.

А я продолжал:

— Ты отправил мисс Стюарт домой и вернулся к Вэзерам. Ты не был уверен. Кто-то мог увидеть твое возвращение, поэтому ты разыграл ловкий ход. Ты даже не скрывал своего возвращения. Всегда можно было сказать, что тебя попросил вернуться Джей. Он уже находился под твоим контролем. У тебя было много времени для работы с ним. Ты давал ему внушения и установки, когда находил это нужным. Ты посадил ему на плечо попугая, чтобы придать Джею вид сумасшедшего или чтобы реально довести его до безумия. Мне трудно было сохранять бесстрастность, и я, наверное, зашел слишком далеко в своей болтовне, но Ганнибал по-прежнему думал, что я рассказываю о своем расследовании. Он поднял шприц на уровень глаз и нежно надавил на плунжер. Маленькая струйка бесцветной жидкости брызнула из кончика иглы.

— Потом начались проблемы, — продолжал я. — Кроме попугая, ты внушил Джею мысль о продаже магазина. Ты направил к нему пару наемников по имени Люцио и Поттер. Они должны были купить магазин за жалкие гроши. Наверное, им это удалось бы, но Джей продал заведение мне. Может быть, он уже подозревал Глэдис и тебя — я помню, он консультировался о продаже у Кохена и Фиска, а не у тебя, своего адвоката — поэтому мне кажется, он подозревал Глэдис и не хотел говорить eй о своих галлюцинациях. А потом мне показалось странным и другое. Джей дал мне чек на очень большую сумму за совершенно маленькую услугу. И очень странно, что два наемника выбрали среди миллиона заведений именно магазин Джея. Я выдержал паузу и добавил:

— Тем не менее, когда твои крепыши выкрали у меня купчую и отнесли тебе или Глэдис, ты почувствовал, что я могу вцепиться тебе в волосы и распутать дело до самого конца. Я стал опасным для тебя. Я заявился к Глэдис, начал задавать вопросы о Джее и гипнозе. Она не ожидала расследования — вернее, не так скоро — и, потеряв выдержку, попыталась спрятаться за лживыми словами, будто ничего не помнит. Но как только я ушел, она позвонила тебе. Пока я беседовал с гостями вечеринки, ты задумал убить Джея и сделать Марка Логана козлом отпущения. План казался превосходным. После смерти Джея второе заявление вступало в силу, и Энн становилась наследницей. Поэтому если в ходе расследования мне удалось бы выкрутиться, подозрения могли пасть только на Энн. А если бы она попала под суд, жена Джея, как вторая наследница, получила бы долю дочери. Но, допустим, Энн оправдана судом. Тогда ты ждешь, когда утихнет шум и вновь вытягиваешь свой вариант гипнотического безумия. Ловко, ничего не скажешь.

Ганнибал не смотрел на меня, он просто слушал, и его глаза застыли на острой игле.

— Поэтому, — продолжал я, — Джей, заподозрив тебя, оторвал от пирога кусок на четверть миллиона. И ты испугался. В ночь на четверг ты пробираешься ко мне в квартиру и, дождавшись моего прихода, вводишь наркотик и гипнотизируешь меня. Ты даешь установку, чтобы я все забыл, а потом моим оружием убиваешь Джея. Ты думал, что одним выстрелом убиваешь двух зайцев. Ты избавился от Джея, запустив завещание в действие, и ты избавился от меня. У меня нет никакого алиби. Мой револьвер стал орудием преступления. Если я попаду за решетку — прекрасно. В этом случае ты чист, как стеклышко. Если же я вывернусь, тебе надо знать, как это произошло. Ты хотел знать все, что знал я — особенно то, что накопала полиция. Все просто — еще одно внушение, и я иду в гостиницу. Ты ковыряешься в моих мозгах. Ты в любой момент можешь избавиться от меня, если я стану опасным, если я близко подойду к разгадке.

Теперь я действительно зашел слишком далеко. В любой момент он мог удивиться, и элемент неожиданности оказался бы потерян. Пора было кончать.

И я сказал тем же тусклым и бесцветным голосом загипнотизированного человека.

— Вот и все, что я понял, когда шел сюда. Но именно так все и происходило? Правда, Ганнибал?

Он не смотрел на меня. Он по-прежнему разглядывал иглу, и я открыл глаза. Адвокат секунду сидел, ожидая моих слов, а потом вдруг заговорил, бессознательно и медленно, почти не вдумываясь в смысл.

— Не совсем, — глухо произнес он. — Борден думал, что мы хотим подшутить над Вэзером. Он запаниковал после гибели Джея и твоего допроса. Он позвонил мне, распустил нюни, но я… Адвокат взглянул на свои огромные ладони.

— Я позаботился о нем. Ганнибал тряхнул головой.

— Господи, я и не думал убирать Вэзера. И уж тем более Бордена. Я бы все бросил, но меня постоянно натравливала Глэдис. И если бы все шло как надо, если бы старый дурак не пошел на встречу… с тобой…

Его голос дрогнул. Он вдруг понял, что произошло. Я не мог задавать вопросы — я не должен был их задавать! Страх исказил его лицо, он вскинул голову и посмотрел на меня. Удивить и потрясти его в большей степени было бы невозможно. Я выглядел для него как мертвец, который медленно поднялся из гроба. Рот адвоката скривился, он громко задышал.

Я усмехнулся.

— Да, Ганнибал. В обеих смежных комнатах находятся полицейские. Они слышали каждое наше слово. Они в коридоре и вестибюле, так что ты попался.

Он, видимо, не уловил смысла моих слов. Слишком все было внезапно, и это здорово ударило его по нервам. Он еще жил воспоминаниями об убийстве и не хотел, чтобы дело всплыло на поверхность. Он понял, что его тщательно разработанные планы рушатся в бездну.

Взгляд адвоката долгое время оставался пустым. Кулаки медленно сжимались. Он почувствовал упругость шприца в ладони и посмотрел на него. В коридоре послышались шаги. Лицо Ганнибала дрогнуло, он вскочил на ноги, рванулся ко мне, нацелив острие иглы в мою шею, но я схватился за подлокотники кресла, поджал ноги и выбросил их вверх — прямо в центр его милого лица. Ноги жестко вошли в него. Сотрясение прокатилось по моим костям до позвоночника, но удар остановил Ганнибала, и он отшатнулся назад. Огромное и красивое тело скользнуло на пол, лицо скривилось и окрасилось кровью. Он смял ковер, по-прежнему сжимая в руке шприц, который хотел вогнать в меня. Я так и не понял, то ли он хотел сделать это намеренно, то ли был ошеломлен — или это вообще несчастный случай при падении — но адвокат воткнул иглу в бок своего живота и нажал на плунжер. Дверь с грохотом слетела с петель, замок вышибли плечами. Двое офицеров в штатском ввалились в комнату, сжимая в руках оружие. Другой офицер прикрывал их сзади. Они оценили все с первого взгляда, и я закричал:

— Беритесь за этого ублюдка. Он вколол себе что-то шприцем. А потом началась ужасная спешка.