Я продолжал следовать за Мухаммедом, пока он не оказался между дворами Аббаса и Ибн Азхара, и тут я стал нагонять его.

Посланник услышал мои шаги, оглянулся и узнал меня. Думая, что я преследую его со злым умыслом, он остановился и оттолкнул меня со словами: „Что привело тебя в такой час, сын Хаттаба?“ Я отвечал, что пришел уверовать в Бога и его посланника и в то, что нисходит к посланнику от Бога. И возблагодарил посланник Аллаха, и сказал: „Бог направил тебя на путь истинный“. Затем коснулся он рукой моей груди и помолился, чтобы я был стоек. Потом я расстался с ним, а он вошел в свой дом».

Стойкость в исламе, которую ему пожелал Мухаммед, Омар не замедлил проявить. Наутро он сообщил о своем обращении курайшиту, который слыл лучшим разносчиком новостей в Мекке, — тот накинул плащ и бросился к Каабе, где курайшиты уже восседали на месте своих обычных сборищ:

— Слушайте, курайшиты, сын Хаттаба совратился в сабейство!

— Он лжет! — сказал подошедший следом Омар. — Но я действительно стал мусульманином и свидетельствую, что нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед — его слуга и посланник!

Тут курайшиты набросились на него, и произошла великая драка, длившаяся до самого полудня. Омар, который один дрался против всех, наконец изнемог и опустился на землю. Курайшиты же столпились над ним.

И сказал им Омар, сын Хаттаба:

— Делайте со мной, что хотите! Но, клянусь Богом, будь нас сотни три, мы бы сразились с вами иначе! Тогда уж либо вы — нас, либо мы — вас!

И курайшиты убили бы Омара, если бы их не остановил Ас, сын Ваиля, напомнив им, что кроме Омара есть еще клан Ади, который никто не посмеет упрекнуть в пренебрежительном отношении к долгу кровной мести.

…В день своего обращения отправился неустрашимый Омар и к злейшему врагу мусульман Абу Джахлю, своему родному дяде.

— Добро пожаловать, почет и уважение племяннику! — такими словами встретил его Абу Джахль. — Что привело тебя?

— Я пришел уведомить тебя, что я уверовал в Бога и его посланника Мухаммеда и считаю истиной все, что он получает от Бога.

Абу Джахль, рассказывал Омар, захлопнул дверь перед его носом и сказал:

— Бог покроет бесчестием и тебя, и принесенное тобой сообщение.

Обращение Омара явилось крупной победой Мухаммеда — до этого ни сам посланник, ни другие оставшиеся в Мекке мусульмане не осмеливались средь бела дня приходить молиться к Каабе. Омар, человек решительный, повел с курайшитами борьбу и боролся с ними до тех пор, пока не завоевал права приходить к Каабе, когда он пожелает, и беспрепятственно молиться там. Вслед за ним это право распространилось на остальных мусульман и самого Мухаммеда. Когда по одну сторону Мухаммеда шел богатырь Хамза, а по другую — Омар, у всякого пропадала охота оскорблять посланника Бога или насмехаться над ним.

— Мухаммед научился управлять своим даром

— Перелом в характере откровений

— Абдаллах ибн Саад, секретарь Мухаммеда

— Списки Корана

— Образ жизни пророка

— Отношения с верующими

— Абу Джахль разрушает Конфедерацию Добродетельных — главную опору Мухаммеда

— Новое требование выдать пророка

— Курайшиты объявляют хашимитам бойкот

— Жизнь Мухаммеда под угрозой

Бегство части мусульман в Эфиопию, под защиту христианского правителя этой страны, почти совпало с окончанием пятилетия пророческой деятельности Мухаммеда. Да, уже прошло пять лет с тех пор, как на горе Хира Мухаммед получил первое послание от Аллаха, всемогущего, единственного, милостивого и милосердного.

Мухаммеду уже сорок пять лет — возраст, прямо сказать, не юношеский, с мечтательностью и восторгами малосовместимый. К пророческому дару Мухаммед привык — новые и новые откровения, откровения поэтические и вдохновенные, ниспосылаются ему Всевышним более или менее регулярно — мучительных сомнений в своей избранности, боязни оказаться покинутым на произвол судьбы давно нет, они остались в прошлом. Отношения Мухаммеда с Аллахом стали спокойными, в какой-то мере привычными, обыденными.

Пророк и его сподвижники глубоко и искренне убеждены, что стихи Корана — творчество самого Бога, о том, что Мухаммед «сочиняет» их, не может быть и речи. Только злобные курайшиты-язычники считают его автором Корана сердца их наглухо закрыты, божественная истина не может в них проникнуть. В их упрямстве Мухаммед тоже видит промысел Бога — тем более страшное наказание в этой жизни и загробной ждет ненавистных врагов.

С даром пророчества Мухаммед научился каким-то ему одному известным путем обращаться бережно, но властно. Откровения всегда нисходят на него в условиях, для этого подходящих — часто вслед за бурными душевными переживаниями, но никогда в момент самих переживаний. Если нужна собранность, трезвость мысли, действие — общение с Богом не отвлечет его, и он это прекрасно знает. Всему, как говорится, свое время.

Досадное происшествие с дочерьми Бога — лишь печальный эпизод, новые откровения прекрасно укладываются в систему его взглядов, не противоречат сказанному ранее, всегда злободневны, согласованы с причудливыми изменениями обстановки.

Ревел ли во время некоторых вдохновенных общений с Богом Мухаммед, «как молодой верблюд», или не ревел — не столь уж важно. Очевидно, что эпилепсией он не страдал, душевнобольным не был. Напрасно курайшиты называли его «одержимым» — он был хозяином своего Я даже тогда, когда терял сознание, погружаясь в транс. Одержим он был лишь верой — в Бога, в самого себя, в свой пророческий дар и в торжество начатого дела.

Быть пророком, конечно, не так просто. Община верующих властно требует новых и новых откровений. Атмосфера ожидания, тревоги и неуверенности, которая охватывает мусульман, когда откровения задерживаются, тяжело давит на Мухаммеда, угнетает его и мучает. И он торопит новое наитие, чтобы его сторонники получили без промедления столь нужные им стихи Корана — пусть всего несколько строк, но получили.

На время они успокаиваются, занятые изучением нового откровения, переписыванием его, выучиванием наизусть, проникновением в его загадочный, но чрезвычайно важный для них смысл.

В характере откровений Мухаммеду назревает перелом. Они все чаще ниспосылаются ему в форме ритмической прозы, с очень нечеткой рифмой.

Цикл поэтических сур Мухаммед завершил «Фатихой», сурой, которую много лет спустя поместили в начало Корана, как открывающую книгу. «Фатиха» завоевала популярность среди последователей Мухаммеда еще при его жизни, она стала чуть ли не самой распространенной молитвой:

Перед чтением какой-либо суры произносилась бас мала — стандартное восклицание, обращенное к Аллаху.

— Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Впоследствии басмала стала рассматриваться как первый стих любой суры. Поэтому и «Фатиха», занимающая у мусульман еще более почетное место, чем «Отче наш» у православных христиан, в ее теперешнем виде начинается с басмалы. Напомним, что «Фатиха», Kaк и другие поэтические суры Корана, рифмована: все eё строчки оканчиваются на одну и ту же рифму, закрепляющую ее четкий музыкальный ритм. По единогласному мнению: «Фатиха» — одна из самых поэтически совершенных сур Корана.

Обилие накопившихся священных посланий всемогущего Аллаха создавало для Мухаммеда немалые трудности. Опасность забыть, исказить или перепутать слова Аллаха была вполне реальна, и эта постоянная опасность немало тревожила Мухаммеда.