Вслед за угощением начиналась неторопливая беседа — гости спрашивали, Мухаммед отвечал. Подробно рассказывал им о милосердном Аллахе, о явившихся ему, Мухаммеду, откровениях, цитировал наизусть Коран, разъясняя заповеди Бога. Гости внимательно слушали все это, вежливо благодарили, прощались и уходили. Никаких важных результатов подобные встречи не приносили — правда, росту известности Мухаммеда они все-таки способствовали.
Мухаммед с горечью убеждался, что на кочевников его проповедь не производит почти никакого впечатления, они совершенно чужды исламу, Коран для них — забавная сказка, не более. Языческие боги вполне устраивают их, никакой новой веры кочевники не ищут и не хотят.
Выходцы из оазисов казались менее безнадежными — ислам они принимать не собирались, но слушали с интересом, чувствовалось, что религиозные поиски для них — дело наболевшее, серьезное.
В целом же, повторяем, ощутимой пользы контакты Мухаммеда с иноплеменниками не давали, он лишь все больше убеждался, что Аравия не готова принять его учение в том виде, как оно есть. Только в самой Мекке у него достаточно сильные позиции, только здесь, несмотря на вражду курайшитов, есть реальные шансы на успех. Здесь, в Мекке, и надо было удержаться во что бы то ни стало.
В общине верующих к 616 году уже определились свои лидеры. Ближе всех к Мухаммеду стоит Абу Бакр. Он умен, грамотен, тверд в исламе, щедро творит милостыню — состояние его тает на глазах. Среди мусульман он пользуется заслуженным уважением, в общине на его стороне сильная партия. О конкуренции с Мухаммедом, конечно, не может быть и речи, но многие считают его самым авторитетным после пророка, готовым бескорыстно отстаивать общее дело. Кроме того, с Мухаммедом его связывает личная дружба — он первый советчик посланника Бога в трудную минуту, доверенное лицо и помощник. Лишь отсутствие родства с пророком роняет Абу Бакра в его собственных глазах и глазах верующих — что ни говори, они с Мухаммедом люди чужие: Мухаммед хашимит, он, Абу Бакр, — из клана Ади. Это, пожалуй, единственное уязвимое место Абу Бакра, предмет его потаенной горечи.
Вторая фигура после Абу Бакра — богатырь Хамза. Знатоком ислама и тонким политиком его назвать нельзя, но он прямодушен, честен и непоколебимо предан Мухаммеду, готов не задумываясь отдать за него жизнь. Как воин он стоит едва ли не больше, чем добрая половина мусульман. Хамза — родной дядя Мухаммеда, это тоже не следует сбрасывать со счетов.
На глазах «растет» недавний прозелит, неустрашимый Омар, сын Хаттаба. Пока ему еще далеко до Абу Бакра и Хамзы, но авторитет его в общине верующих неуклонно повышается, а дружба с Мухаммедом крепнет. Среди мусульман у него много родственников. Абу Бакр, Хамза, Омар — ровесники Мухаммеда, это старшее поколение мусульман, люди между сорока и пятьюдесятью годами. Но растет и молодежь. Наиболее опасными конкурентами старшего поколения обещают стать в будущем Али и Зайд.
Остальных лидеров мусульманской общины — зятя посланника божьего Османа ибн аль-Аффана и бывшего ханифа Османа ибн Махаума — сейчас нет в Мекке; они отправились в Эфиопию, спасаясь от преследований курайшитов.
После бегства восьмидесяти трех мусульман в Эфиопию с Мухаммедом в Мекке осталось меньше сотни «спутников», единоверцев, сопутствующих пророку в его борьбе за правую веру. Из них несколько десятков вынуждены были хранить в глубокой тайне свою приверженность исламу из-за боязни крутых мер со стороны родственников, оставшихся в язычестве. Надо сказать, что родственники-язычники в этот период распоясались окончательно: старшие братья, отцы, деды и дядья по освященному традицией праву наводили порядок в своих семьях, нередко кулаками вразумляя провинившихся «детей», впавших вместе с Мухаммедом в «сабейство». От такой расправы со стороны родственников ничто не могло спасти мусульман — свои своих могли в принципе и убить, никому до этого дела не было, внутренние дела каждого клана никого не касались. Вразумление мусульман, позоривших честь семьи и клана, чаще всего производилось патриархально, без увечий и истязаний. Хуже приходилось рабам, вопреки воле хозяев примкнувшим к Мухаммеду, — некоторым из них пришлось вынести серьезные испытания: их изо дня в день избивали, лишали пищи и воды, заставляли часами стоять на солнцепеке. Рассказывают, что одна мусульманка из клана Махзум, не выдержав истязаний, умерла. Некоторые, спасая жизнь, отрекались от веры в Аллаха и признавали традиционных курайшитских богов. Отречение под угрозой смерти, успокаивал Мухаммед малодушных, не является непростительным грехом, верность исламу до конца похвальна, но не обязательна. Более того, отрекшийся под угрозой смерти продолжает оставаться мусульманином. Таким образом, в период наиболее острых преследований можно было тайно исповедовать ислам и успешно скрывать принадлежность к общине мусульман, формально соблюдая языческие обряды.
Искоренить ислам с помощью жестоких мер «вразумления», впрочем применявшихся очень редко и почти исключительно по отношению к рабам, было невозможно. Торговая же блокада оставалась недостаточно эффективной, пока Мухаммед и его приверженцы опирались на поддержку Конфедерации Добродетельных.
Примерно в начале 616 года главой махзумитов, наиболее богатого и влиятельного клана Мекки, вместо престарелого и консервативно-умеренного аль-Валида стал энергичный и умный Абу Джахль, сторонник искоренения ислама любой ценой. Понимая, что Мухаммед неуязвим, пока за его спиной стоит оппозиционно настроенный к мекканским верхам сильный блок из пяти кланов, Абу Джахль приложил все усилия, чтобы ослабить и разрушить Конфедерацию Добродетельных. В сравнительно короткий срок Абу Джахлю и другим врагам Мухаммеда путем выгодных предложений о торговом партнерстве удалось склонить на свою сторону кланы Зухра, Тайм и Ади и создать коалицию, в которую впервые в истории Мекки вошли почти все кланы курайшитов. Коалиция была направлена главным образом против хашимитов, которые в результате дружбы с общиной мусульман, способной в случае чего выставить до пятидесяти воинов, опасно усилились.
Представительная депутация вскоре отправилась к Абу Талибу и вновь, на этот раз от имени всего племени курайшитов, потребовала либо усмирить, либо выдать Мухаммеда. При этом было твердо заявлено, что никаких проволочек курайшиты терпеть не намерены: если хашимиты не выдадут Мухаммеда, вражда их со всем племенем неизбежна.
Абу Талиб и другие «сыны Хашима» оказались в трудном положении. Выдать Мухаммеда означало потерять также и бесстрашного богатыря Хамзу, и сыновей Абу Талиба, и многих других сородичей — урон для клана непоправимый, дружба же с курайшитами, купленная подобной ценой, казалась весьма сомнительной.
С другой стороны, лишившись союзников, кроме общины мусульман и крошечного клана аль-Мутталиб, хашимиты в случае вражды со всем племенем рисковали подвергнуться полному разгрому.
Выбор был тяжелый, и тем не менее хашимиты снова отказались выдать Мухаммеда. Решающую роль при этом сыграл Абу Талиб, лично для которого дружба с курайшитами означала потерю двух сыновей Али и Джафара, племянника и родного брата, на что он ни при каких обстоятельствах согласиться не мог. Не будь Абу Талиба, хашимиты выдали бы Мухаммеда его врагам.
Санкции со стороны курайшитов последовали немедленно: за поддержку врагов и сеятелей смуты, богохульников и вероотступников всему клану Хашим был объявлен бойкот — это означало, что ни один человек в Мекке не имеет права вступать с хашимитами в какие-либо деловые отношения; брачные союзы между хашимитами и представителями всех других кланов также запрещались.
Бойкот хашимитов и единственного оставшегося у него союзника — слабого и малочисленного клана аль-Муталлиб — был торжественно провозглашен в конце 616 года. Текст принятого решения курайшиты прикрепили к стене Каабы — для всеобщего сведения, чтобы не только мекканцы, но и все приходящие в город знали, что клан Хашим из племени исключен. По замыслу врагов Мухаммеда, эта мера должна была нанести такой ущерб торговле хашимитов, которого они не выдержат. В конце концов под угрозой неизбежного разорения хашимиты откажутся поддерживать Мухаммеда, и тому не останется иного выхода, как бежать из Мекки.