- Во имя Аллаха, - промолвил наконец Саддам. От смеха у него слезились глаза. - Мы настолько с тобой похожи, что это даже пугает меня. Кого еще, кроме нас с тобой, Микаелеф, потянет на эдакое, когда сам Сатана окружил нас тысячью соблазнов и в этом доме и везде. - Он посмотрел на Тарика. - Что мне делать с ним, Тарик? Скажи!

- Я не уверен, что знаю, - тактично ушел от ответа Тарик, сам ещё не решив: защищать ему меня или обвинять.

Саддам обнял меня.

- Мне не доставило ни малейшей радости посадить тебя под замок, Микаелеф, - сказал он - но сейчас у нас трудные времена. И я должен был проучить тебя. Мне, как никогда, нужна сейчас твоя помощь, ты должен избегать соблазнов и думать только о той великой цели, которую нам поставил Аллах. Прошу тебя, обещай мне, что на это время ты упрячешь своего "шалуна" подальше в брюки.

- Прости Саддам, - пообещал я с облегчением. - Этого никогда больше не повторится.

- Ладно, ладно. Держись всегда поблизости. Мне нужны сейчас друзья.

Мне показалось невероятным, что Саддам так просто поверил, что моя вина - всего лишь в самовольной отлучке по личным делам. Возможно, тут дело обстоит совсем иначе и он как бы дает мне пока право на презумпцию невиновности. Теперь, когда он в хорошем расположении духа, он даже захочет поделиться со мной, что он думает о моем поступке. Или я и вправду ему очень нравлюсь.

- Ты сам знаешь, как я нашел тебя? - внезапно сказал Саддам.

- До сих пор ломаю голову над этим вот уже три недели, - подхватил разговор я, чувствуя, как ко мне возвращается уверенность. - Но так до сих пор не додумался.

- Я просто велел своим агентам заходить в каждый дом в городе, в поисках кого-нибудь из семьи аль-Сабах, если они ещё остались здесь. Шансов было мало, но все же они осматривали дом за домом. До твоего любовного гнездышка они дошли бы через неделю или около этого, если бы один палестинец, живший по соседству, не заметил, как собака возилась с тряпьем, которое ты выбросил на улицу. Он увидел окровавленные бинты и повязки и сказал об этом местному начальству. За домом несколько дней следили. А об остальном тебе самому нетрудно догадаться.

Хотя мне стало известно об этом позже, причиной хорошего расположения духа Саддама в день моего допроса была очередная женитьба Саддама - его третьей женой стала Недхал Мохаммед аль-Хамдани. Она была управляющей департаментом солнечной энергии при министерстве индустриализации. Это был ещё один удар по принципам правящей партии.

Я понимал, что испытываю судьбу, но я должен был узнать, что с Софи. Я постарался спросить об этом как бы между прочим, не проявляя особого интереса.

- Тебе она нравится? - тут же вопросом на вопрос ответил Саддам.

Я пожал плечами, как бы демонстрируя свое равнодушие. И сразу же пожалел, потому что он тут же добавил:

- Она больше тебя не будет беспокоить.

- Она американка, - напомнил я ему, испугавшись, что, возможно, её уже нет в живых. - Она могла бы быть нам полезной.

- Американка? - Саддам казался искренне удивленным. - Мне сказали, что родители её иракцы.

- Она родилась в Багдаде, но её семья уехала в Нью-Йорк лет тридцать тому назад, когда она была ещё ребенком. У неё уже были неприятности, поэтому она сказала, что из Ирака.

Саддам немного помолчал.

- Да, - сказал он наконец. - Она могла бы оказаться нам полезной в целях пропаганды. Я бы пригласил её сюда и сделал бы все, чтобы об этом стало известно в ЦРУ. Американка в моем дворце заставит их кое о чем задуматься, если они решат напасть.

Саддам широко применял методы использования заложников. Поток иностранных государственных чиновников в Багдад для переговоров об освобождении заложников не иссякал. Обычно Саддам охотно шел на переговоры, если предполагалось, что они будут вестись на должном уровне, с достоинством и в атмосфере обоюдного уважения. Одним из недавних таких эмиссаров был бывший министр из Великобритании Эдвард Хит. Он приехал без полномочий своего правительства, чтобы попросить освободить несколько английских экспатриантов, которым якобы требовалась неотложная медицинская помощь.

Саддам удовлетворил просьбу Хита и позднее очень лестно отзывался о нем.

- Он смелый человек, если решился приехать без разрешения и покровительства своей страны, он говорил со мною свободно, как хотел.

Хит посоветовал Саддаму уйти из Кувейта в целях его же безопасности, но сделал это тактично, не задев самолюбия Саддама.

- Жаль, что он не у дел и время его уже прошло, - заметил Саддам. - Я мог бы вести переговоры с таким человеком.

Несколько дней спустя Софи переселили во дворец. Здесь она сидела взаперти. Ее комната была под круглосуточным наблюдением. Мне очень хотелось увидеть её, но я не мог рисковать, обратившись к Саддаму или кому-нибудь еще. Я уже подумывал переговорить об этом с Хашимом, но однажды утром, когда Саддам покинул дворец, Хашим сам заговорил со мной на эту тему.

- Я удивляюсь, что ты не поговорил с ним об этой американке, - сказал он, не поднимая головы от бумаг, которые просматривал.

Вздрогнув от неожиданности, я посмотрел на него.

- Зачем мне это делать?

- О, брось, Микаелеф, я не маленький, не вчера родился. Ты провел четыре недели с этой темпераментной женщиной. Значит, у тебя есть к ней чувства.

- Это все в прошлом.

- Как знаешь, но сегодня утром Саддам сказал мне, что он не против того, чтобы ты виделся с ней, при условии, что я буду тебя сопровождать. У Саддама доброе сердце, он умеет сочувствовать. Кому, как не тебе, это знать.

Я понял, что могу оказаться жертвой любимых шуточек Саддама, но мое желание увидеть Софи было сильнее боязни стать посмешищем.

- В таком случае, я согласен. Я хочу встретиться с ней.

Пять минут спустя я уже входил в комнату Софи. Она лежала на кровати. Хашим, войдя, остался у двери и дал мне возможность одному приблизиться к Софи. Лицо её было в синяках и ссадинах, подбитые глаза опухли, губа была разбита и тоже распухла. Уши Софи были забинтованы, на бинтах засохла кровь. Видимо, поранили мочки ушей, когда вырвали серьги. Обычные приемы тюремщиков Саддама. Шепотом она сказала, что её много раз насиловали и избивали. Когда она говорила, я заметил, что у неё выломаны два передних зуба. Я легонько приложил палец к её губам.