Увидев в раскрытых дверях незнакомую женщину, Афинская насильно сунула в руки старухи вычурную шляпку и голосом, не терпящим возражений, приказала: * Ну, все, Никитична. Приходи завтра утром.
Но Никитична ни с того ни с сего заупрямилась, разнервничалась и стала размахивать шляпой прямо перед лицом Афинской: * Просить милостыню с этой шляпой? В метро, где полно рабочих? Да кто мне хоть копейку даст! Да...
Афинская побагровела от негодования, но тут же подавила гнев и взяла себя в руки. Она невидимым движением руки поддела в бок большим пальцем старуху так, что та осеклась на полуслове, толкнула бабку в сторону дверей и как ни в чем не бывало обратилась к стоящей в дверях и ничего не понимающей Маргарите: * Вы из префектуры? Маргарита Павловна? А я вас ждала к одиннадцати. Ну, проходите, проходите...
Когда Белякова сделал два шага вперед в направлении стола Афинской, Никитична, негромко ойкнув от очередного тычка под нижнее ребро, уже вылетела за двери с застрявшими в горле словами негодования по поводу неучтивого поведения госпожи Афинской к благородной старухе, прошедшей сталинские лагеря и застенки. Почему-то бабка сразу обрела светские манеры и стала соображать дворянскими категориями.
Белякова присела на край стула и, пока Афинская закрывала дверь и включала самовар, рассматривала карту центральной части города с многочисленными разноцветными кружками возле станций метро.
Афинская поставила чашки на журнальный столик и заметила неподдельный интерес, с которым начальник отдела социальной защиты смотрела на карту. Поставив на стол коробку с конфетами и сахарницу, она сказала: * Кружки это пункты продажи нашей газеты. Зеленые - продажа с лотков, красные - со столиков, желтые - с рук.
Но, компостируя высокой гостье мозги о продаже её печатного органа, она заметила, что не успела убрать со своего письменного стола план-схему, искусно нарисованную по её заказу художником-бомжем. И Белякова уже перевела взгляд на эти самые картинки. Она пялила глаза на рисунки, где были изображены крупные станции московского метро с переходами, закоулками, входами и выходами, отсеками и комнатами многочисленных служб подземки. Даже скульптуры и лавочки, если таковые имелись, были отображены на план-схеме.
Афинская высоко оценила труд бомжа и использовала план-схему практически на каждом занятии, объясняя в зависимости от обстановки, как можно улизнуть с рабочего места при облаве, по какому маршруту курсировать боевикам-охранникам Кноруса, где рассаживать новеньких...
Она лишь ещё раз подасадовала на свою неподготовленность к встрече с ранней гостьей и ничего не придумала умнее, как поставить самовар на письменный стол и сразу, словно затеяв небольшую профилактическую уборку, сложила в стопку картонки с план-схемами и небрежно бросила все в книжный шкаф. Из него же она достала подшивку газет "Милосердие" и бережно положила перед Беляковой.
Но Белякова уже догадывалась, что настоящей редакцией в этом помещении и не пахнет. Она не увидела ни одной печатной машинки, ни одного компьютера. Не был завален стол многочисленными рукописями. Зато на вешалках и многочисленных плечиках она заметила множество всякой одежды. Здесь были телогрейки, военные кители с орденскими планками, шинели без погон, ярких расцветок женские пальто, детские куртки, полушубки из плюша, платки, шляпы и шапки, фуражки, кепки, панамки.
Белякова, глядя на эти ворохи одежды, начала догадываться, что попала не в редакцию газеты, а скорее в гримерную какого-то неизвестного театра, готовившегося к премьере с многочисленными нищенскими персонажами. Она собралась с духом и предложила раскрыть карты: * Я бы не хотела, Татьяна Сергеевна, чтобы мы с вами разыгрывали нелепые сцены и объяснялись на эзоповом языке. Около входа в ваш подвал я заметила много людей, по виду напоминающих нищих в несуразных одеждах. Да и эта старушка, которая была в вашем кабинете, вовсе не похожа на корреспондента газеты...
Афинская поняла, что скрывать свою принадлежность к нищенской организации было бы просто нелепо. Да и, как она теперь понимала, власти рассекретили её базу, и теперь от проверяющих не будет отбоя. И она тоже решила не устраивать спектакль, но и не открывать до конца всех своих карт. Она тут же взяла со стола подшивку газет и бросила их на дальний стул. Села в кресло, сложила на груди руки крестом. * Хорошо. Что вы хотите от меня узнать? То, что я, по мере возможности, стараюсь как-то поддержать нищих и бездомных? Вы угадали. Я помогаю им деньгами, продуктами. Вся эта одежда тоже для них. А многие в стужу и в дождь остаются ночевать в этом помещении. Наверное, видели в большой комнате два кожаных дивана. Но я помогаю только тем нищим, кто не опустился ниже городской канализации. * Я поняла ещё и так, что вы их учите просить милостыню. Вы им подсказываете, где лучше занять место, что при этом говорить, что одевать... * Каждый человек должен иметь кусок хлеба помимо свобод, которые им дала ваша демократия... * Так это вы их учите разыгрывать комедии в метро и на улицах города? Так знайте - это глупо и старо как мир. * Да-а-а, - с пренебрежением протянула Афинская. - А пенсию старикам, пособия инвалидам вы раздавать с завтрашнего дня начнете? Или ещё на пару лет продлите эксперимент по выживанию в экстремальных условиях?
Белякова на несколько секунд задумалась, как бы достойнее и убедительнее ответить на вопрос Афинской. Сказать, что все людские горести и проблемы вскоре останутся позади. Государство выздоравливает, и скоро сможет само позаботиться о своих гражданах - не - убедительно. Потому как те же самые обещания и заверения она каждый день слышит по телевидению от политиков, государственных чиновников, народных депутатов. А пенсий у некоторых стариков, которые их, к счастью, получают, не хватает даже на хлеб с молоком.
Она глядела в тусклое подвальное окно, на подоконнике которого прыгал нахальный воробей в поисках пищи. Он, по всему было видно, приметил авоську с продуктами, которую хозяйка этого кабинета выставила на морозный воздух. Он повертел головой и запрыгнул на сетку и сразу же начал драть клювом бумагу, в которой было завернуто масло. Голод толкнул воробья на незаконные действия. Голод и людей заставляет делать то же самое с целью выживания и самосохранения.