И пусть бедный скрипач...

Но Афинская, даже не дослушав куплета, захлопала в ладоши, давая понять, что концерт окончен и к разучиванию материала старики подошли со всей серьезностью. Но затем, нисколько не стыдясь представителя префектуры в своем кабинетике, устроила старикам вздрючку за неправильную постановку ног и бесстрастные глаза.

Когда они ушли, она извинилась перед Беляковой за несдержанность и, показывая на самовар, предложила чаю.

Белякова, взглянув на часы, отказалась от угощения. Она внимательно посмотрела на Афинскую и, назвав её только по имени, доверительно сказала: * Знаешь, Таня, как бы ни сложилась моя жизнь, я бы не смогла протянуть руку. Стыдно! * Вы когда-нибудь всматривались в выражение глаз подающего? Ведь русские люди делятся с нищими не столько ради него, сколько ради самих себя. Можно сказать, для утверждения собственной доброты. Поэтому помимо всего прочего мои нищие не позволяют людским душам ожесточиться. И не только у обыкновенных людей - служащих, рабочих. Душа и большое сердце они ведь и бизнесменам нужны, тем, кто не испытывает нехватки материальных средств. Я ведь ещё несколько лет назад поняла, что даже самые жестокие и высокомерные люди, сбрасывают с себя всю спесь и гордость, когда на их пути встречается голодный и убогий человек с протянутой рукой. * Вполне возможно, - за все время их беседы согласилась Белякова. - Может быть, вы в чем-то и правы. * Научить безработных профессионально зарабатывать себе на кусок хлеба, а не обивать пороги государственных и благотворительных контор - вот моя задача. Между прочим, бывшие воины рассказывали мне, что именно в благотворительных фондах они натерпелись унижений и наслушались оскорблений больше, чем за все время прошения милостыни. Подающий от души человек сам страдает и болеет душой за нищего. А чиновник, раздающий блага и гуманитарную помощь, в каждом просящем видит прежде всего жулика и всем сердцем с первого взгляда отвергает пришедшего за помощью. Да и сколько этой гуманитарной помощи попадало не в руки бедных, а на прилавки лотков и киосков благодаря манипуляциям чиновников! Что, я не права?

Белякова отвечать не стала и открыла двери: * Приятно было познакомиться, Татьяна Сергеевна. Я думаю, мы ещё не раз встретимся. * Если вы, власть, думаете, значит, встретимся наверняка, - с нескрываемым сарказмом, сказала ей на прощанье редактор газеты "Милосердие".

ГЛАВА 15. КНОРУС

Кнорус на чем свет стоит клял своего напарника и дружка Графа. Он послал его прочесать переходы и пассажирские площадки на кольцевую линию. Сам расталкивал локтями многочисленный народ на радиальной, бегал из одного конца станции в другой, прощупывая глазами каждого человека в офицерском бушлате. При этом он лихорадочно думал, что если они не выловят Юрайта до встречи его с Афинской, то необходимо предпринять какие-то действия, иначе Афинская или ликвидирует его небольшую группу быков и его самого с помощью других бригад, или же сумеет подставить его правоохранительным органам.

Он психовал и на самого себя, что приехал к "Рижской", и Юрайт спокойно засек его на "месте преступления" при получении денег от цыган. Пусть не он получал пакет с купюрами лично, но ведь Граф принес их в его машину! Афинская - не дура и сумеет сделать правильные выводы. И, конечно, сразу догадается, что никто, кроме него, Кноруса, не смог бы так умело расставить монашеские бригады на дорогах. Да и сами цыгане не сумели бы провести акцию такого громадного размаха, да и не догадались бы таборные переодеть в черные рясы женщин, приехавших в Москву в поисках работы. Это он, Кнорус, сообразил, на какую биржу труда нужно идти искать желающих стать монахинями. Это он инструктировал цыган, где и как должны работать группы, что должны отвечать на вопросы монахини. Это он подсказал цыганам, чем подкупить бомжей Яхтсмена, чтобы они на пару недель исчезли со своих насиженных рабочих мест на автодорогах. Словом, это он, Кнорус, внедрил план Афинской, который помогал ей разрабатывать, и который она собиралась применить в первые же теплые весенние деньки, когда под рясу мнимым монашкам не нужно было бы поддевать шубы, телогрейки - всю теплую верхнюю одежду, которая, по мнению Афинской, портила эстетический вид кротких монахинь.

"Подумаешь, режиссер нашелся! Станиславский, бля! О здоровье актеров беспокоится! Да они за полтинник в день в трусах и майках готовы милостыню просить! - осматривая монашеские группы, размышлял тогда Кнорус. Подумаешь, померзнут неделю-полторы!"

Теперь он был готов отдать всю свою долю Афинской, лишь бы избежать наказания. Лишь бы она не узнала, что именно он, Кнорус, оказался предателем. А для этого нужно было сделать так, чтобы Юрайт не донес информацию до Афинской.

Он расталкивал народ, не теряя надежды обнаружить воина-эпилептика в этой толпе. Хотя сознавал, что на "Комсомольской" найти кого-то гораздо сложнее, чем на любой другой станции метрополитена. Но он уже не один год работал с нищими, знал все их привычки и наклонности. Он знал все закутки на любой станции метро, где могли прятаться бомжи и нищие. Он даже был уверен, что легко нашел бы беглеца на Мырле, которую Юрайт знал как свои пять пальцев. Но пересадочный узел метрополитена на Комсомольской площади был одним из самых загруженных участков столичной подземки. На этом клочке московской земли вместилось бы стотысячное население какого-нибудь далеко не маленького городка областного значения. В день же через "Комсомольскую" проходит порой до двух миллионов человек. Попробуй, найди одного человечка среди всей этой толпы, снующей по подземному городу. То же самое, что искать иголку в стоге сена. Бегать по "Комсомольской" практически невозможно: отягощенная поклажей провинциальная публика тычется бестолково в многочисленные лестницы, эскалаторы, входы и выходы, надеясь найти то, что им необходимо.

Кнорус с ходу налетел на раскорячившуюся в середине зала тетку. Она, с сумкой и рюкзаком на плечах, держала в руках по чемодану, каким-то образом умудряясь ещё и лизать мороженое, разглядывала огромное мозаичное панно работы Корина, на котором художник запечатлел выступление Ленина перед красногвардейцами, отправляющимися на фронт.