Ответ:

"Дорогая (такая-то)!

Я тебя как-то видела в лесу. Ты собирала с мамой чернику.

Волосы у меня зеленые, длинные и волнистые. Глаза карие. По-моему, я довольно красивая, хотя это, конечно, не очень скромно о себе говорить.

Зимой мы спим. Просыпаемся только на Рождество, чтобы отметить его со всеми обитателями леса. Потом опять уходим в спячку до весны.

Мое любимое блюдо - утренняя роса. Ты ее когда-нибудь пробовала?

Приходи почаще к нам в лес. Я не могу тебе показываться, нам нельзя, но буду смотреть на тебя издалека, а ты будешь обо мне думать.

Целую! Фея".

Этим письмам был посвящен последний урок финского языка.

На обед собирались в столовой. Там стояли два стола: за одним сидел Антти с мальчиками, за другим - Хели с девочками. Кухарка Тайми готовила очень вкусно, так как плевала на всякие директивы сверху о здоровой школьной пище. Вместо маргарина она ухала в пищу сливочное масло, вместо молока сливки. Короче говоря, готовила по старым испытанным рецептам. Мы, дети, принимали это как должное, ибо другой школьной еды не знали, но приезжий народ всегда с восторгом отзывался о нашей еде. Однажды Тайми куда-то отлучилась по своим семейным делам, и ее заменила молодая кухарка-практикантка. Из еды сразу исчез вкус. Все заворчали: "Что это за размазня?" Одна я из желания противоречить общему мнению и заодно защитить новую кухарку заявила, что ее пища даже лучше, чем у Тайми.

Прежде чем приступать к еде, Антти произносил короткую молитву, благословлял трапезу. После трапезы он так же произносил короткое благодарение. Уходя из столовой, мы забегали на кухню поблагодарить кухарку. Это делалось машинально и на ходу "бурк-бурк", но делалось неизменно. Никому и в голову не приходило выйти во двор без этого ритуала.

Звонок у нас был не электрический, а живой. Кто-то из старшего класса, стоя у выхода, махал старым школьным колокольчиком. Все здание наполнялось радостным звоном. Со двора мы не вламывались в коридор и классы как попало, а шли довольно чинно. Сначала выстраивались перед крыльцом в две очереди мальчики и девочки. Звонящий стоял у входа и с важным видом объявлял, кто может войти первыми. Опять без толкотни, без визгов и шума.

На последней перемене учителя поднимались к себе на второй этаж пить кофе. С ними следовали и приезжие: то медсестра, то учитель английского, который был один на несколько школ и к нам приезжал два раза в неделю, то логопед, также переходящий из школы в школу. Иногда случалось, что, увлекшись кофепитием, учителя не слышали звонка. Тогда наставал наш с Яной час. Мы выходили на цыпочках из пустого класса в коридор, тихо-тихо, чтобы не услышали старшие, прокрадывались до кухни и дальше на лестницу, поднимались в учительскую квартиру и, постучавшись, сообщали, что урок начался. За это нам всегда кое-что перепадало из вкусностей. Но нам не всегда удавалось попасть на второй этаж. Старшие дети тоже не дремали. Они караулили нас и, если ловили, тащили обратно в класс. Начальником караула была Унну: "Дайте моим родителям хоть кофе спокойно попить!" Подразумевалось, что нам не следует злоупотреблять своим положением младших. Учителя не могут кормить каждый день всю школу кексиками и булочками, зарплата у них маленькая. Нечего ходить туда клянчить. Мы с Яной признавали правоту старших. Но Хели так вкусно пекла... И мы снова и снова, рискуя быть пойманными и опозоренными, отправлялись в опасный путь. Если дошли до кухни, считай, победа за нами. Оттуда старшим уже нас не видно, и Тайми не выдаст... Тайми была на нашей стороне.

Все уроки были интересные, все. По крайней мере, в младшем классе. Учительница помимо учебной программы много рассказывала о своем военном детстве, об учебе в пединституте, о книгах (а она была самым читающим человеком среди моих финских знакомых и до сих пор является таковым)... Иногда, в конце урока, мы во что-то играли. Иногда она читала нам... Я настолько предпочитала школу всему остальному, что однажды, когда мама по каким-то своим делам проезжала мимо школы и забрала меня домой, хотя учебный день еще не закончился, я подняла дикий рев.

Возил нас в школу и домой отец Яски и Эрика, местный таксист. Он получал за это вознаграждение через какое-то школьное ведомство. Насколько мне известно, этим его профессия таксиста и исчерпывалась. Мужик он был веселый. Основным источником его доходов была небольшая свиноферма. От его сыновей всегда пахло соответственно.

Марья ходила пешком; жила рядом. Унну тоже в транспорте не нуждалась, ей надо было только подняться на второй этаж. Если кто-нибудь из детей отсутствовал, водитель впихивал всех нас в машину как сельдей в бочку и развозил за один рейс.

Я была самая дальняя, к тому же из-за меня надо было делать большой крюк. Обычно водитель спрашивал у нас, кого сначала домой привезем: Пяйви или всех остальных. Мы все изощрялись в благородстве, ребята кричали: "Пяйви!", а я: "Остальных!" Хотя всем, конечно, хотелось скорее домой. В машине было тесно и душно, и на извилистых лесных дорогах некоторые чувствовали дурноту; таксист ведь гнал. И чаще всего меня везли последней.

Однажды в эту несчастную машину вошла вся школа. Я пригласила всех на свой день рождения, и водителю не хотелось делать двух длинных рейсов.

Память вызывает на свет Божий все новые подробности, от которых сердце начинает щемить. Вот рождественская елка, яблоки, свечи и пряничные сердечки. Наши пьесы и песни, чтение хором начала второй главы Евангелия от Луки... До сих пор помню это место наизусть. И это особенное предвкушение праздника, когда все - и мы, и наши родители - в раздевалке снимаем мокрые от снега пальто. Вот 1 апреля, когда учительница одурачила нас известием, что на кухне не работает плита и обеда сегодня не будет. Мы, хотя и сомневались, но вместо столовой вышли сразу на улицу, откуда нас вызвали обратно со смехом и первоапрельскими поздравлениями. Вот осенний день - и мы все отправляемся в лес гулять, с собой берем черничный морс и Хелины мягкие сладкие булочки. Зима... Мы с Яной ныряем под разлапистые ветки старой ели, как в пещеру, и начинаем обустраивать эту пещеру снежной мебелью. А вот весна - и мы изучаем церковные гимны, которые будут звучать на весеннем богослужении в городской церкви. Туда соберутся все школы района на окончание школьного года. Однажды 31 мая с утра пошел снег. Мы приехали за аттестатами и традиционными трубочками мороженого. Завтра каникулы, но вот снег пошел. Все в каком-то недоумении. А Ритва сразу задала главный вопрос: "А как теперь - будут каникулы или завтра опять идти в школу?"