Историк Г. Цшокке: "...Деятельный, всегда торопливый, вспыльчивый, повелительный, любезный, обольстительный даже под царским венцом, он хотел править один, все видеть, все делать лучше; он породил много неблагодарных и умер несчастливым".

Историк А. Брикнер: "Характер - странная смесь противоположных качеств, иногда поразительное добродушие, доверчивость и склонность к шутке, желание поострить... В последние годы царствования Екатерины II развиваются недоверчивость и раздражительность, малейшее противоречие вызывало в нем гнев, так подготовивший целый ряд насилий и ошибок".

Уже в начале нашего века профессор Харьковского университета П. И. Буцинский в своем исследовании "Отзывы о Павле I его современников" делает следующий вывод: "По отзывам беспристрастных современников, как русских, так и иностранных, Павел Петрович - этот царь-демократ - был человеком редким в нравственном отношении, глубоко религиозным, прекрасным семьянином с недюжинным умом, феноменальной памятью, высокообразованным, энергичным и трудолюбивым и, наконец, мудрым правителем государства как в делах внешней политики, так и внутренней".

П. А. Вяземский: "Его беда заключалась прежде всего в том, что он был слишком честен, слишком искренен, слишком благороден, то есть обладал рыцарскими качествами, которые противопоказаны успешной политической деятельности. "Верность", "долг", "честь" - были для него абсолютными ценностями".

Полковник Н. А. Саблуков: "...Доброжелательный и великодушный, склонный прощать обиды, готовый каяться в ошибках, любитель правды, ненавистник лжи и обмана, заботлив о правосудии, гонитель всякого злоупотребления власти, особенно лихоимства и взяточничества. К сожалению, все эти добрые качества становились совершенно бесполезными и для него и для государства вследствие совершенного отсутствия меры, крайней раздражительности и нетерпеливой требовательности безусловного повиновения. Малейшее колебание в исполнении его приказаний, малейшая неисправность по службе влекли строжайший выговор и даже наказание без всякого различия лиц... Считая себя всегда правым, упорно держался своих мнений и был до того раздражителен от малейшего противоречия, что часто казался совершенно вне себя. Сам сознавал это и глубоко этим огорчался, но не имел достаточно воли, чтобы победить себя".

Сенатор И. В. Лопухин: "В Павле соединялись все противоположные свойства, только острота ума, деятельность и беспредельная щедрость никогда не покидали. С детства страхи и подозрения, а безмерная энергия стеснялась невольным бездействием до немолодых уже лет. При редком государе можно было бы больше сделать добра для государства при усердии к отечеству окружающих".

"Павел... такой имел дар приласкать, когда хотел, что ни с кем во всю жизнь не был я так свободен при первом свидании, как с сим грозным императором".

Генерал А. П. Ермолов, герой Отечественной войны 1812 года: "...У покойного императора были великие черты, и исторический его характер еще не определен у нас".

Княгиня Д. Х. Ливен: "В основе его характера лежало величие и благородство - великодушный враг, чудный друг, он умеет прощать с величием, а свою вину или несправедливость исправлять с большою искренностью... Он обладал прекрасными манерами и был очень вежлив с женщинами - все это запечатлело его особу истинным изяществом и легко обличало в нем дворянина и великого князя... Его шутки никогда не носили дурного вкуса, и трудно себе представить что-либо более изящное, чем краткие милостивые слова, с которыми он обращался к окружающим в минуты благодушия".

В. И. Штейнгель, декабрист: "...государь редкую неделю не посещал корпус, и всегда неожиданно. Он все хотел видеть собственными глазами, входил в самые мелочи, заглядывал во все уголки... Заботливость гласная разительная. "Логин! Не обманываешь ли ты меня, всегда ли у тебя так хорошо?" - спрашивал государь однажды нашего генерала И. Л. Кутузова во всеуслышание, пробуя хлеб в столовой зале... Со вступлением Павла на престол все переменилось. В этом отношении строгость его принесла великую пользу".

И. И. Дмитриев, поэт, сенатор, министр юстиции: "...я находил в поступках его что-то рыцарское, откровенное... Пусть судит его потомство, от меня же признательность и сердечный вздох над его прахом".

"Павел был весьма склонен к романтизму и любил все, что имело рыцарский характер, - пишет Н. Саблуков. - ...Как доказательство его рыцарских, доходивших даже до крайности воззрений может служить то, что он совершенно серьезно предложил Бонапарту дуэль в Гамбурге с целью положить этим поединком предел разорительным войнам, опустошавшим Европу... Несмотря на всю причудливость и несовременность подобного вызова, большинство монархов, не исключая самого Наполеона, отдали полную справедливость высокогуманным побуждениям, руководящим русским государем, сделавшим столь рыцарское предложение с полною искренностью и чистосердечием".

Умный и проницательный Наполеон Бонапарт назвал его "Российским Дон-Кихотом" - благородным "рыцарем печального образа".

"Рыцарство", "царь-рыцарь" - об этом в ту пору говорили и писали многие, не раз толкуя о причудливом совмещении "рыцаря" и "тирана".

* * *

Он враг Коварства и невежд...

А. Пушкин

Еще в детстве Павел увлекался подвигами храбрых и благородных рыцарей во имя любви, добра и справедливости.

"Читал я его высочеству Вертову историю об ордене мальтийских рыцарей, - пишет в дневнике Порошин 23 февраля 1765 года. - Изволил он потом забавляться и, привязав к кавалерии свой флот адмиральский, представлять себя кавалером Мальтийским". Запись Порошина несколько дней спустя: "Представлял себя послом Мальтийским и говорил перед маленьким князем Куракиным".

Любовь к рыцарям и "рыцарству" сохраняется и в зрелые годы. "После женитьбы раза два в неделю происходили турниры с придворными кавалерами в особых костюмах", - пишет Ключевский.

Можно представить, какова была радость Павла, когда исполнилась его детская мечта и он стал гроссмейстером рыцарей Мальтийского ордена! На невских берегах появляются мальтийские кавалеры, мальтийские кресты, орден Иоанна Иерусалимского.